Не-учитель Бунчу Танти: «Он был даже хуже, чем ты сейчас» 

(текстовая расшифровка видео-интервью)

Основатель центра аштанги в Бангкоке (Таиланд) — о трёх типах практикующих, своём главном преподавательском принципе, настороженном отношении к воркшопам, а так же о том, как женитьба повлияла на личную практику и чего ждёт от него Шарат.

Юра: Прежде всего, спасибо, что смогли найти время.

Бунчу: Спасибо, что пригласили! 

Юра:  Первый вопрос (возможно, вам задают довольно часто): сколько вам лет? И как давно вы практикуете аштангу? 

Бунчу: В этом году мне исполнится 50 лет, начал практиковать в 30. Уже двадцать лет, получается. Но первые пять лет я практиковал разные направления йоги. Тогда я жил в Майами (США), я пробовал горячую йогу, виньяса-йогу, modified-аштангу. В общем, много разных направлений, до тех пор, пока не нашёл Кино МакГрегор. Шала Кино была недалеко от моего дома, так я начал посещать майсор-классы и стал практиковать регулярно с тех пор. Получается, традиционную аштангу я практикую уже 16-17 лет.

Юра: Расскажите, пожалуйста, как вы начали практиковать йогу? И почему решили начать? 

Бунчу: Не то чтобы я хотел начать практиковать именно йогу… В то время YouTube только-только появлялся, и информации особо не было. Помню, как я пользовался Netscape. Помните, что это такое? Гугла тогда не было, интернет тогда работал через телефонную сеть: *вжжж-вжжж*. Так вот, тогда, в Майами, я каждый день проезжал мимо места, где проходили занятия по горячей йоге. Иногда я останавливался, видел много людей, они все потели. Я знал, что это йога, но не знал, что существуют разные стили. И так я начал заниматься. Потом я услышал, как учитель и несколько людей там говорили о виньяса-йоге, силовой йоге, йоге Айенгара. Потом как-то раз друзья позвали меня на воркшоп, и я начал слышать от разных людей, что аштанга физически сложная. Моё намерение было как раз таким — я хотел заниматься чем-то физически сложным. 

Юра: Вас это привлекло?

Бунчу: Да, в самом начале именно это. Я искал что-то очень сложное физически.

Юра: Вы занимались чем-то до йоги? 

Бунчу: В детстве я всегда гонял в футбол, баскетбол, в школе 30 раз подтягивался, — мы так делали на спор с друзьями. Делали сто отжиманий, и все в таком духе — как все мальчишки. А когда я переехал в Майами, чтобы закончить магистратуру, я начал ходить в тренажерный зал. Я довольно быстро выучил английский язык, потому что много читал журнал «The Muscle». Я не интересовался ничем другим, и покупал журналы типа «Muscular Development Magazine». Я начал читать эти журналы и много узнавать о том, как накачать мышцы. Так я начал ходить в зал и следовал инструкциям от бодибилдеров, но я не был сильно погружён в это. Я ходил в зал, смотрел на людей, на своих друзей, мы качались вместе.

Юра: Я видел фото, где вам 30 — вы там мощный!

Бунчу: О, да, да! Вот в чём дело… Мне кажется, что в Америке еда отличается, они что-то добавляют в еду. Может быть, стероиды или что-то такое. В то время я ел много курицы и мяса, возможно, это сказалось. И моя другая мысль вот о чём: люди из Азии гораздо сложнее набирают мышечную массу, это сложно для нас. Я поднимал очень тяжёлые веса, супер-тяжёлые. Мой друг ростом примерно как ты, но раза в три крупнее. Я поднимал веса, как он, но я не становился таким крупным! Вот таким я был по размерам, но не особо крупным. Оставался стройным, хотя руки у меня были в два раза крупнее, чем сейчас. А те парни из зала были просто огромные, и мы поднимали одинаковый вес, но мои мышцы не развивались так же, как у них. Возвращаясь к вопросу — я много играл с друзьями, и, пожалуй, это и есть мой физический бэкграунд. Я всегда ходил плавать, иногда катался на роликах вдоль пляжа, бегал по 3-5 миль (5-8 км). Это всё, чем я занимался до йоги.

Юра: Как вы считаете, чем аштанга йога отличается от других направлений? Что вы можете особенно отметить?

Бунчу: С тех пор, как я начал практиковать традиционную аштангу с Кино в «Miami Light Center», я больше не практиковал никаких других направлений йоги.

Юра: После того, как начали аштангу? 

Бунчу: Да, с тех пор, как начал практиковать аштангу и посещать майсор-классы. Я мало что помню о практике горячей и силовой йоги. Помню, что было много разных асан, но последовательность на практиках, которые я пробовал до аштанги, учитель создавал прямо во время класса. Что бы я сказал по поводу того, чем отличается аштанга и другие стили… Думаю, это будет не совсем честно, потому что я знаю только аштангу. И я не могу говорить что-то о других стилях с уверенностью. Но я точно знаю, что аштанга — это та практика, в которой вы можете сильно вырасти из любой стартовой точки и до бесконечности. Вы можете продвинуться по практике очень сильно, если по-настоящему познакомитесь с собой и хорошенько разберётесь, как работать с телом в практике. 

Юра: Скажите, что для вас самое важное в практике? Ключевые моменты, может быть, топ—3.

Бунчу: Хорошо. С годами моей практики важными становились разные вещи. В начале самым важным было, чтобы практика зажигала: драйв, пот, мышцы — вот это всё. Как-то раз мне сказали, что я накачал мышцы в практике, и это правда, это было важным первые пару лет. Затем я начал регулярно ездить в Майсор, видел людей без особо крупных мышц, их практика была намного сильнее моей. Тогда я начал понимать, что мышцы не решают. И решает не то, насколько ты сильный. Важен темп, ритм, который раскрывается в движении и в асанах, — есть множество способов делать одно и то же. И сейчас я прихожу вот к чему: первый пункт в моём списке — темп. А вот второй: я пытался найти способ, как связать моё дыхание с моей силой, поэтому второй пункт — это дыхание, как связывать дыхание с движением и использовать ресурсы моего тела, чтобы сделать что-то. И сейчас, когда мне исполняется 50, всё начинает понемногу замедляться, я заметил это ещё в 45. Это связано ещё и с тем, что в шале очень много студентов. Знаете, ты больше обучаешь, и от этого страдают суставы: ты много времени проводишь на ногах, много загружаешь ноги. Всё, что ниже поясницы, становится жёстким, появляется много работы для суставов ног, для тазобедренных. И на этом этапе я стараюсь поддерживать, сохранять практику. С помощью дыхания, конечно — это основа всего, что я делаю, но ещё добавлю — важно уметь признать, если что-то с телом идёт не так. Я имею в виду, что я стараюсь поддерживать мою лучшую форму, которая сейчас возможна, для того, чтобы продолжать делать то, что делаю. Конечно, я не отжимаюсь в стойках на руках, как в 30 лет. Сейчас я стараюсь сохранять свою форму настолько хорошей, насколько могу. И стараюсь больше понять науку тела, но на основе практики аштанги и дыхания. Как-то так, понимаете?

Юра: Да, да. Это как бы разные этапы в практике.

Бунчу: Да, верно. А ещё, если ты получаешь травму, практика полностью меняется. Ты выбиваешься из своего ритма и стараешься вернуть себя в него, миришься с тем, что нужно будет снова проходить тот же путь. Вот болит тазобедренный, и с этим нужно что-то делать. Ты стараешься как-то справиться с этим, и таким образом обретаешь знания, и передаёшь их своим студентам. 

Юра: Знание о том, как восстановить себя с помощью практики?

Бунчу: Да, как-то так.

Юра:  Как вам удалось вырастить так много сильных практиков? Видеть, как они практикуют все вместе, очень вдохновляет! Честно говоря, я практиковал в разных местах, и сейчас самые продвинутые практики — здесь, у вас.

Бунчу: Правда? Скажу так: есть три типа практикующих. Первый — это те, кто не хочет ничего. Они хотят прийти и просто практиковать йогу. Не хотят потеть, не хотят делать много асан. Хотят уметь их делать, но не хотят для этого стараться. К этому типу можно отнести всех людей, как мой отец или моя мама, — это могут быть люди, которые не очень уверены в себе и никогда не занимались физической активностью до этого. Таких людей я держу «в стороне»: они могут делать что захотят, но не отклоняясь от метода аштанги. Я не буду заставлять их что-то делать, я им улыбаюсь — и так каждый день. Поддерживаю их. «У вас болит спина? Окей. У вас болит запястье? Окей, хорошо. Сделайте это и вот это, станет лучше». Это первый тип. 

Давайте пока отложим второй тип и поговорим сразу о третьем: это такие люди, которые хотят стать йогами. Они хотят знать всё и довериться методу. Этим ребятам я даю всё, что есть, всё, что знаю, рассказываю им всё, потому что они уважают, верят всему, что я говорю, они верят в метод, верят в гуру. Их не так много, и часть из них вырастает из второго типа.

Эти типы легко распознать. Первый тип такой «залечь на дно». Ребята из третьего типа очень стараются: они приходят каждый день, они очень многое посвящают тому, чтобы стать йогами, они не болтают, а делают. Если у них что-то болит, то они не скажут об этом, пока я не замечу сам. Вот так.

Второй тип — это очень большая группа. У этих людей есть работа, семья, дети. Они могут быть молоды, у них может не быть денег, могут быть проблемы дома. Жена, которая пока не может родить ребёнка. Понимаете? Второй тип — это большая группа людей, которые пытаются найти ответы на вопросы в своей жизни. И когда они приходят ко мне, я использую метод аштанги, чтобы дать им то, что они ищут, и создать нечто новое для них в жизни. То, с чего они будут начинать каждое своё утро. Этот тип можно разделить ещё на множество других типов: те, у кого есть энергия, и те, у кого энергии нет. Те, кто уверен в себе, и те, кто в себе не уверен. Пессимисты и оптимисты. Те, кто верят в свои силы, и те, кто никогда не верил в себя. Те, кто всегда убегает от трудностей, и те, у кого нет отговорок. Те, чьё тело готово, и те, чьё тело совсем не готово. Если всё смешать, наберется множество сочетаний. Но я стараюсь дать им метод аштанга-йоги. Прежде всего, научить правильно дышать. Корректное дыхание помогает мне увидеть, насколько человек старается работать над своей выносливостью. Что за работа над выносливостью? Мы все знаем, что после одного часа практики мы устаём. Люди из третьего типа владеют этим навыком: не важно, как сильно они устали, не важно, как они вспотели — они продолжают. А люди из второго типа, если кто-то из них старается и работает над своей выносливостью, старается дышать, продолжать практику — я уделю больше времени, чтобы помочь им развить тело. Помочь им раскрыть плечи, укрепить руки, бёдра, спину колени и все остальное. 

Я не думаю об аштанге, как о целом, я думаю о ней, как о наборе элементов. И в каждой асане есть маленький элемент, который служит для чего-то. Например, джану ширшасана служит, чтобы вытянуть заднюю поверхность бёдер, верно? Усилить бандхи. Но есть люди, у кого задняя поверхность бёдер гибкая, а спина такая плоская, что они не могут скруглиться, и это проблема. Они могут легко лечь и опуститься на пол, но они не могут сделать проброс назад, потому что спина очень плоская. Они не могут даже скруглить её. Поэтому мой подход разный, но у людей должна быть энергия — это важное условие.

Я собираю опыт. За последние десять лет в шале побывало намного больше студентов — примерно в 50 раз больше, чем практикует сейчас. Больше тысячи людей. Есть очень много хороших студентов, которые могли продвинуться очень далеко, но они бросили практику из-за проблем в жизни, или потому что начали заниматься чем-то ещё, вышли замуж или женились. Разные причины. Получается как «Последний герой». Так что студенты, которые продолжают практику — это хороший показатель, насколько работает для них моя поддержка.

Если я знаю, что какой-то человек из второго типа практикующих предан, он хочет учиться, у него есть энергия и он верит в то, чему я его учу — тогда я даю ему больше знаний. Например, из физиологии, чтобы человек знал как работают плечи, как работают руки, бёдра, и так далее. Я считаю, что эти знания — хороший инструмент для практики. И я уже знаю наперёд, что эти люди останутся со мной, когда я подойду и скажу: «У тебя здесь не работает наружная ротация», — эти люди меня поймут. И так я работаю с каждым студентом. Из тех, кого вы увидите в шале и чья практика сильная, у каждого из них есть свои трудности в практике. Все, кого вы увидите в шале сейчас, начинали практику со мной с нуля. Все прошли через какие-то трудности, у всех есть проблемы, слабые места. И так я их направляю, говорю: «Хорошо, тебе нужно делать вот так. Сфокусируйся на скруглении спины. У тебя слишком выгнутая спина, прогибы очень хорошие. Но тебе нужно укреплять ноги», — как-то так.

Я даю разные задания, человек работает над этим, и через месяц я вижу, что если человек следует заданию, то я добавляю ещё. Так я собираю опыт и знания. Поэтому наша шала — это больше локальное сообщество, чем международное. Мне нравится, что люди перед работой сначала приходят практиковать, и затем идут на работу. У них есть стабильная семья. Если есть школа, то сначала приходят практиковать и затем идут в школу. Они заканчивают школу, находят работу и снова приходят практиковать. И практика продолжает быть частью их жизни. По-моему, это самый лучший способ построить сильное сообщество. Потому что эти люди живут здесь, и они всегда будут здесь. И они верят в то, что я говорю. Вот так объёмно получилось, простите. 

Юра: Всё отлично, спасибо! Какие у вас есть нерушимые принципы как у учителя? 

Так мы открыли эту шалу. И я ждал, что будет ходить где-то 30 человек, стали приходить 50, 80 человек. И каждый день я просто делюсь с ними: «Тебе не стоит делать так, делай вот так». Но не думаю, что я их учу. Я, скорее, направляю их. И если человек следует, то я направляю его дальше, дальше, дальше. Как-то так.

В юности я не любил учителей, в школе.  

Юра: Учителей в принципе?

Бунчу: Да, я не любил их, все мои учителя меня бесили. Я был «плохим парнем»: после школы бросал рюкзак и шёл тусить с друзьями. Учителя меня ловили, «давали по шапке». В то время нас даже пороли, поэтому я терпеть не мог их всех. И я не хочу быть «учителем». Я хочу быть тем, кто скажет: «Смотри, эта практика — мне она нравится. Если тебе нравится тоже — приходи». Такие дела.

Юра: Получается, что вы передаёте свои знания?

Бунчу: Да, я бы сказал так: я хорошо знаю анатомию и физиологию. Я погружён в метод аштанги и я хочу, чтобы каждый студент узнавал метод. Тогда моя работа — направлять их — становилась бы намного проще. Я просто говорю: «Твоё бедро в тазобедренном суставе недостаточно раскрыто», и если человек понимает, о чём я, тогда мне больше ничего не нужно объяснять. Но если человек не понимает, он продолжит делать как делал, не будет вытягивать бедро по задней линии, и моя работа становится намного сложнее. Поэтому я хочу делиться со студентами, которые действительно увлечены практикой. 

Юра: Вы используете техники тайского массажа в правках? Как вы считаете, тайский массаж может улучшить практику йоги?

Бунчу: Вы чувствовали что-то такое, когда я вас правил? 

Юра: Я обучался тайскому массажу, поэтому и решил спросить. Кажется, во время правок вы используете линии, как в тайском массаже. Это правда так?

Бунчу: Я тоже учился в школе тайского массажа. Я открывал спа-салон в Майами, и салон тайского массажа, у меня был бизнес. Поэтому я знаю, как делать массаж. Я бы сказал, что знание техники массажа, постановка рук, касание, не бояться касаться людей — это базовые знания, которые я получил из тайского массажа. Возможно, у меня это происходит само собой, но я не держу в голове, что я использую техники из тайского массажа во время правок. Я воспринимаю практику тайского массажа как пассивное вытяжение. Здесь можно применить силу, чтобы направить тело куда нужно. Это не активная практика. А аштанга йога — это про активное движение, активное вытяжение. Человек во время практики должен делать её сам. И если я как-то помогаю, здесь может проявляться моё знание тайского массажа. Возможно, в самом касании — это моё преимущество. Хотя есть одна их техник: когда я вытягиваю спину (после прогибов). Это всё. Я не так сильно погружался в массажную практику. А, ещё иногда немного разминаю ноги.

(Юра показывает правку в сету бандхасане, когда подбородок тянется назад* Здесь вытягивается передняя линия)

Бунчу: Это не из тайского массажа, это больше про работу со сложными асанами. Знаете раджа капотасану? Там нужно вытянуться. И если человеку не нравится сету бандхасана, он никогда не сделает раджа капотасану, потому что шея не будет вытянута. Я добавляю такие задания в практику: «Вытягивай шею здесь, вытягивай шею там», — потому что знаю, что это пригодится человеку в будущей практике, когда он дойдет до раджа капотасаны, если останется в практике так долго. Я добавляю такое задание на вытяжение даже в упавишта конасане В: ноги вверх, голову назад, вытягиваем шею. Потому что я знаю, что впереди ждёт более сложная асана.

Юра: И так люди уже готовы?

Бунчу: Да, и они даже не подозревают об этом. Никто не подозревает. Сету бандхасана: шея вытягивается. Матсиасана: голову назад, больше, вытягиваем шею. Люди не знают, что я думаю наперёд. Но если они дойдут до сложной асаны, они справятся намного проще, и моя работа будет намного легче.

Юра: Что вы думаете про фразу: «Аштанга не для всех»?

Бунчу: Это больше относится к тому, как люди мыслят. Не знаю, кто это сказал, но в Таиланде … Так, думаю, что следующий вопрос будет такой: «Люди в России думают, что аштанга очень сложная». Да? Такой будет вопрос? Эти два вопроса должны идти вместе. Люди в Таиланде тоже так думают. Знаете, у меня так много студентов, а йога-комьюнити в Таиланде намного больше, и эти люди не практикуют аштангу. Если несколько человек знают одного из нашей шалы, знают, что он практикует здесь. Они будут спрашивать: «Ой, там, наверное, так сложно, да? Надо подготовиться, чтобы начать?» И если студент из нашей шалы думает, что практика сложная, или если он только начал практиковать, то скажет: «Да, сложно, нужно быть сильным», те люди, которые спросили его, будут думать: «Так, мне нужно подготовиться. Пока не пойду. Пойду, когда подготовлюсь». И вот они готовятся, готовятся, готовятся, и никогда не приходят. А вот те, кто ничего не слышал, приходят легко. У них нет ожиданий, они вообще не подозревают что их ждёт.

Люди из большого йога-комьюнити в Таиланде, думаю, как и везде в мире, любят делать фото. Делать асаны и фоткаться. Все хотят делать пинчу, все хотят стойку на руках. Я думаю, что аштанга для всех, кто готов вложить свою энергию. Для тех, у кого есть эта энергия и вера в метод. Эта вера должна быть построена на том, что они видят своими глазами. Поэтому,  когда мы только открыли шалу, было непросто, у людей в зале не было примера. А сейчас новые студенты приходят и видят живой пример. Они спрашивают: «О, как он так круто продвинулся?» А я говорю, что семь лет назад он был таким же, как ты. И человек говорит: «Да ну, невозможно». А это возможно, потому что это правда. «Он был даже хуже, чем ты сейчас». Хуже всё делал, но продолжал практиковать и стал тем, кого ты сейчас видишь. Вот так в человеке и строится вера. Аштанга для тех, у кого есть энергия, кто готов следовать, готов вложить деньги и время.

Юра: Получается, что это зависит от самих людей?

Бунчу: Да, я думаю, это зависит от людей, от образа мышления и, возможно, от источника информации. Вот, допустим, что ты новичок и хочешь изучать аштангу. Ты поговоришь с кем-то, у кого заболела спина в первые два месяца практики, и ты не захочешь приходить и пробовать. А если ты поговоришь с кем-то, кто учится делать пробросы и у него начало получаться — это же так круто! Я звал очень многих своих друзей в первые полгода, когда только начал практиковать аштангу. Я был так заряжен, говорил всем: «Это так круто, ты должен прийти! Хорошо здесь! Пот, мышцы!» И они видели, что я заряжен, и думали: «О, и правда, будет весело!». Но они сейчас не практикуют, потому что у них не было этой энергии, или времени, или у них другие заботы.

У меня есть несколько проектов, а цель, пожалуй, поддерживать, вдохновлять людей приходить на практику, где бы я ни находился. 

Юра: Это прекрасный план! 

Бунчу: Да, такой небольшой план. Я хочу больше времени посвящать детям. Если им понравится йога, они смогут начать, а если нет — пусть займутся чем-то другим.

Юра: Вы не будете их заставлять?

Бунчу: Нет, потому что я не занимаюсь тем, что нравится моему отцу. И тем, что нравится маме, тоже. Если я буду заставлять детей, не думаю, что они будут делать то,  что хочу я. Но я буду манипулировать ими, чтобы не заскучать. (смеётся)

Юра: Как вы поддерживаете практику при таком активном преподавании? У вас ребёнок, жена, и скоро родится второй малыш. Как вы поддерживаете личную практику? Остаётся ли она такой же интенсивной, как раньше?

Бунчу: Это хороший вопрос. Честно, моя практика сейчас не такая интенсивная, какой была в первые десять лет, совсем не такая. Первые десять лет я хотел практиковать постоянно, но с тех пор, как я женился, мой ум стал старше, и я почувствовал, что на мне теперь больше ответственности. У меня маленький сын и много студентов в шале. Но я  стараюсь сохранять практику. Как я сказал раньше, я подчищаю небольшие детали в практике — по одной за раз, не думаю о практике как о целом, не переживаю, если не могу что-то сделать, что-то выполнить. Но я найду причину: может быть, я стал много есть?

Например, когда Джам, моя жена, была беременна первым ребёнком, в то время был локдаун из-за ковида и мы всё время были дома. Она была раздражённой, у неё скакали гормоны, она всё время была на взводе и она постоянно хотела готовить. Она готовила три или четыре раза в день. Если я не ел, у меня намечались большие проблемы. И вот представьте: я ел 4-5 раз в день, локдаун, депрессия, практика. Я был очень тяжёлым. Но всё хорошо, я был очень счастлив.

Сейчас я стараюсь поддерживать практику, сохранять суставы здоровыми, стараюсь не растолстеть. Это важно, но что жена настаивает, чтобы я много ел, каждый день, до сих пор. Активное преподавание помогает, — в том смысле, что я могу иначе взглянуть на свою личную практику. В какие-то из дней я чувствую, что практика пойдёт тяжело. Иногда я вижу, как студенты борются на своих ковриках и продолжают идти вперёд, и я думаю: «Окей, я тоже смогу». Знаете, учителя — не боги. Даже Шаратджи, даже гуруджи не боги, у каждого есть свои трудности. У меня тоже есть свои трудности. Но окружение студентов очень помогает сохранять практику, поддержка семьи тоже делает свой большой вклад.

Юра: Какой совет вы можете дать тем, что думает начать практику йоги? 

Бунчу: Если в общем — просто идите в место, где люди практикуют йогу. Сходите в несколько таких мест, прислушайтесь к ощущениям. Как вам учитель, место, атмосфера. А ещё зависит от того, что человек ищет. Если человек вдохновился кем-то в инстаграме и хочет делать очень продвинутые асаны, знает, что хочет сделать «вот так», то стоит искать что-то очень похожее и посмотреть, как там пойдут дела. Я бы посоветовал не пробовать только что-то одно. И ещё — стараться разобраться, из каких элементов состоят сложные асаны, разобраться, на чём они основаны и найти место, где можно этому научиться. Это хорошая идея в целом, для тех людей, кто хочет начать практиковать йогу. А тем, кто уже ищет, исследует, стоит оттолкнуться от бюджета, от своего времени, уровня энергии. 

А ещё я бы сказал, что если человек настроен серьезно, то выделить три месяца, вкладывать время и деньги в это. Наслаждаться, изучать себя. Каждый день в течение трёх месяцев. Если решите, что это не для вас, то спокойно прощайтесь, а если для вас — продолжайте. Думаю, что это самый лучший способ. Я всегда говорю новым студентам, кто хочет практиковать иногда — у нас такого нет, приходите как минимум на месяц, три месяца — идеально. Если не получается — хотя бы на месяц. Но вы ничего не сможете взять, не будет радостных чувств. Первый месяц всегда тяжёлый, и вы уйдёте с этим негативным опытом, а ещё расскажете своим друзьям и ваши друзья будут на дух не переносить йогу после этого. Поэтому лучший рецепт — вложите три месяца времени, вложите деньги и приходите на практику.

Юра:  Вы думаете поехать в Майсор снова? Хотите продолжать ездить?

Бунчу: Да, да, всегда! Мы переписываемся с Шаратом-джи, у меня есть его WhatsApp. Я приглашаю его сюда, к нам, в следующем году. Мы хотели организовать приезд в 2020-ом, но случился локдаун, весь мир был закрыт. В этом году он занят, он сейчас в Штатах, а затем поедет в Корею. Я тоже поеду туда, это будет в июне. Мы все собираемся в Корею, где-то 15 человек. Джам хочет практиковать лед-класс 2-й серии. Она попросила меня спросить разрешение у гуруджи  на практику. Я его убедил, и он дал разрешение ей практиковать лед второй серии. 

В этом году у Шарата не будет сезона в середине года, будет сезон только в конце года. Но у нас родится ребенок, поэтому я не уверен, что Джам достаточно окрепнет. А если она восстановится, то мы поедем. Малыш родится через 3-4 месяца.

Я точно буду продолжать ездить в Майсор, это отпуск для меня. И Шаратджи больше не ждёт от меня ничего, я слишком стар для этого. Ему достаточно, чтобы я делал всё корректно. Но он не ждёт, что я буду практиковать как десять лет назад. Люди ведь стареют, и он это понимает. Он знает, что у меня двое детей, так что он говорит: «Хорошо, Бунчу, делай что можешь».

Юра: Вы планируете воркшопы за пределами Таиланда? Вы говорили, что будете проводить в Китае. 

Юра: Это работает больше как вдохновение. 

Бунчу: Да, это вдохновляет, это орошая мотивация, но это зависит и от образа жизни. Одной недели вдохновения хватит еще на две недели, а к четвёртой неделе нужно будет искать новый воркшоп, снова тратить деньги. Но если у меня появится возможность куда-то поехать, в место, где не очень много учителей, то я поеду. И я не поеду туда, где где много учителей. Я не хочу разрушить их систему преподавания. Если меня приглашают в шалу, где есть авторитетный преподаватель, я не захочу ехать. Там система уже сложилась, уже сложилось комьюнити. Если мой подход отличается, я «сломаю» понимание у студентов, я всё изменю. Это может пойти на пользу, а может вызвать кучу проблем для устоявшейся системы, которая сложилась.

Юра:  Студенты могут начать задавать вопросы …

Бунчу: Да. «Мой учитель сказал мне делать так, почему вы учите по-другому?» И тут придётся достать книгу по физиологии, объяснять, как делают в гимнастике, как принято в movement, в калистенике (вид силовых тренировок с собственным весом — прим. Ashtanga-samgha), рассказывать, как работают суставы, — и получится уже 30-дневный воркшоп. 

Но вообще, сейчас много продвинутых двигательных активностей. Если знаете, есть тренировки по методу Идо Портала, калистеника, гимнастика, прочие разные тренировки. Я думаю, что они очень похожи, но преимущество аштанги в том, что мы работаем с дыханием. Это гораздо более продвинутая, качественная практика, потому что в других направлениях не учат дышать. Могут научить дышать в моменте, применительно к чему-то конкретному. Но они не формируют паттерн дыхания для повседневной жизни. У них есть паттерн делать что-то определённым образом, типа, распрямляться как пружина, делать силовые выходы — в эти моменты дышат определённым образом. И всё. Но после подхода начинают дышать хаотично. Поэтому, по сравнению с ашгтангой, это не то качество тренировки. 

С поверхностным дыханием можно начать практиковать. Люди с большими лёгкими могут практиковать. Маленькие лёгкие можно развить, если у человека хороший учитель, кто направляет и помогает настроить дыхание. 

У нас есть один студент, он из тех людей, которые могут очень хорошо практиковать физически, но его проблема в том, что у него совсем нет выносливости в дыхании: через 20 минут он начинает дышать тяжело, он не понимает, как это контролировать. Я подошёл к нему вчера и сказал: «Я хочу помочь тебе развить практику, но тебе нужно проработать эту проблему с дыханием. Тогда я смогу помочь тебе. Потому что если ты не улучшишь эту часть практики сам, я не смогу сказать тебе как и заставить тебя. Потому что дыхание контролируешь ты. Ты не следишь за сердцебиением, но ты можешь научиться его контролировать за счет дыхания». Я думаю, это лучший пример. И если у него появится энергия для этого, можно будет что-то сделать.

Юра: И ещё один вопрос. Когда вы только начали практиковать, что вдохновляло вас? Может быть, опытные старые практики, или вас вдохновляли учителя?

Бунчу: В то время, когда я начинал, был… Как же его зовут? Я бы узнал его. Лысый, очень худой. У всех есть его книга… Он везде ездит, американец. 

Юра: Он писал какие-то книги? 

Бунчу: Да, много книг. Не Ричард Фриман, не Тим Миллер, не Эдди Штерн. Ладно, я скажу, если вспомню. Так вот, я увидел эту книгу в книжном магазине, я тогда был в Штатах, и когда появлялось время ходил в книжный…

Юра: Дэвид Свенсон?

Бунчу: Точно, Дэвид Свенсон! Я купил эту здоровенную книгу с асанами, просмотрел её и подумал: «Воу, выглядит круто!». И я пытался найти больше информации о том, где он этому научился, но информации было очень мало, тогда ведь был Netscape, очень медленный. Информации не было, и я ходил по книжным магазинам, смотрел книги по йоге.

Была ещё одна книга, но без автора. Такая большая настольная книга с фотографиями разных практиков, чёрно-белая. Была большая и ещё поменьше. Я купил ту, что поменьше, и смотрел её, восхищался. И вот так я начал вдохновляться, через разные такие вещи. Но я никогда не думал, что буду делать нечто подобное. А сейчас я думаю, что всё, что я видел в тех книгах, я уже сделал. Но когда я купил эти книги, до сих пор помню, я думал: «Какая дичь! Я никогда такое не сделаю». 

Я к тому, что книги… Сейчас ведь никто не читает книги? Но интернет, соцсети, YouTube или что-то ещё, где люди могут увидеть вас, это может вдохновить. Вот почему я каждый день снимаю практику в шале. Поэтому я продолжаю. Так люди могут увидеть ежедневную практику. Мы не стараемся специально сфоткать красивые асаны. Конечно, мы снимаем много красивых асан, но я просто хочу, чтобы люди видели всю картину, всё, что мы делаем, и как мы это делаем. И если кто-то захочет присоединиться, они смогут прийти и испытать практику на своём опыте. На один месяц или на три. А если понравится, можно остаться. 

Юра: Спасибо, спасибо, спасибо!

Бунчу: Спасибо! Надеюсь, вы получили то, что хотели.

_______

(над интервью работали: Юра Кочетков, Катя Осокина и Сергей Шубкин. Ссылка на видео-формат)