Преподаватель аштанги в Саратове — про путь к йоге через беременность, а в Майсор и к преподаванию метода — через случайность. О том, чего не слышат студенты Шарата Джойса и своём желании не останавливаться.
— Начну традиционно: что привело к практике?
— Это было в 2009 году, я обнаружила, что у меня будет третий ребенок. Я удивилась немного, но решила, что так, значит, надо и что больше я не буду в беременность работать, а буду себя любить и ухаживать за собой. Муж меня поддержал. И первое, что я сделала, — у меня был такой план, — занялась английским и пошла в спа. Там, куда я пошла, мастера красоты меня спросили: «О, а не хочешь на йогу? У нас йога для беременных есть». Сказали, что у них классный тренер, и я пошла. Дело было в Ижевске, это была йога Айенгара, причём с авторизованным преподавателем, одним из немногих тогда в России. Она оборудовала зал и вела практики, я пошла в группу для беременных, — мне пришлось немного соврать про срок, настолько мне хотелось начать заниматься. Практиковала я достаточно регулярно и до самого рождения моей дочки, в ночь на 22 апреля она родилась, а ещё 21-го я была на йоге. Тогда меня очень сильно впечатлило, как прошла эта беременность.
— Как раз хотела спросить, был ли этот период «качественно» другой.
— Небо и земля просто! И по самочувствию, и по всему. Я хоть и не работала, правда, но был переезд в другой город с двумя детьми маленькими, хлопот хватало. Но йога убрала из моей беременности неприятные вещи, которые я ожидала, и сама дочка родилась совсем другая — долго отказывалась от мяса, когда детям уже положено давать, и на голове начала стоять раньше, чем ходить. Смех смехом, но всё действительно прошло иначе: естественно и гармонично, я не думала, что так вообще бывает. Я тогда постаралась побыстрее взять няню и уже через три месяца пошла на йогу снова, ещё год прозанималась, и учитель предложила мне обучиться на преподавателя. Для этого нужно было куда-то ехать, я говорю, куда я могу, у меня годовалый ребёнок, я её ещё кормлю, у нас очередной переезд. Потом, когда мы переехали, там уже не было йоги Айенгара и всё вообще было по-другому.
— Но вы продолжили заниматься?
— Да. Лет семь в итоге я прозанималась хатхой в Саратове. Это, конечно, много мне дало, но я занималась, как все, никаких выкрутасов как не умела делать, так и не делала. Но было своё окружение, поездки, ретриты.
— И как в итоге пришли к аштанге?
— Как обычно, случайно. У нас в том йога-центре, в котором я занималась, один парень занимался — не знаю даже толком, чем, какими-то активностями с подростками, — и аштангой. И он по своей деятельности поехал в Нижний Новгород, там у них было своё обучение какое-то, я даже не перескажу, но суть в том, что к ним туда пришёл кто-то и сказал: «А не хотите попробовать аштанга-йогу? У нас тут авторизованный преподаватель есть, Максим Лапшин».
— О!
— Да. В общем, он взял эту практику, вернулся к нам и начал её практиковать, а потом решил, что нам тоже это нужно: пришёл к руководству центра, сказал, что хочет попробовать вести классы по аштанге, которую он сам практикует. Быстро очень собралась группа, но я всё никак не попадала на неё — группа ранняя, у меня дочка только пошла в школу. Я несколько месяцев просто смотрела на этих людей.
Прошло несколько месяцев и некоторые мои знакомые, с которыми мы вместе занимались хатхой, они все потихоньку стали туда отваливаться, и говорили мне, что нужно туда обязательно мне попасть, что это так круто, так здорово. А потом была суббота, я собиралась пойти на йогу, и там занятие в 11 или в 12, думаю, так поздно, пойду и дня потом не будет. И смотрю: аштанга на утро стоит, лэд-класс. И Саша, который вёл у нас тогда занятие, сказал мне: «Ничего, ты не новичок в йоге, вывезешь лэд-класс». Я, конечно, вывезла его, но очень мне было тяжело, это был ужас какой-то. Я тогда подумала: «О, круто!». Мне было тяжко, но меня накрыла эйфория какая-то, я решила, что если часто так буду делать, то смогу отжиматься хорошо, что у меня наконец-то руки станут сильные, — почему-то это больше всего меня волновало. Оставалось решить вопрос со школой, и я поступила очень нагло. Школа была частная, я пришла к директрисе и сказала, что у меня очень изменились обстоятельства в семье, я не могу больше приводить дочь к 9, могу приводить примерно к 7.45. А это недалеко всё. «Придумайте, что с ней делать». Она на меня посмотрела внимательно, спросила, все ли здоровы в семье, всё ли хорошо. «Всё прекрасно», — говорю. И она мне: «Мы можем её приводить сначала в детский сад, она будет помогать раздевать детей, мы даже завтраком её покормим, а потом она будет возвращаться в своё крыло». Я договорилась с дочкой, что мы раньше будем ложиться и раньше будем вставать, чтобы быстрее бежать в школу и детский сад. Короче, сама себе создала квест, но в результате я стала попадать на майсоры утренние. Я сразу стала ходить на классы каждый день и всё, понеслась. Мне было важно это.
— Вечный вопрос по поводу ежедневной практики: ваше мнение — дисциплина это врождённое качество или ежедневный выбор? Вам всегда давалось легко делать что-то регулярно или вы прилагали усилия?
— Надо сказать, что я раньше, до йоги, ничем каждый день не занималась. Я брала, например, абонемент по йоге на 3-4 раза в неделю, и так и старалась ходить. Но когда я оказалась на аштанге среди этих людей, мне было важно быть, как они, — они ходили каждый день, а я что, хуже что ли? Дисциплина — это… Думаю, тут вопрос мотивации, это когда ты знаешь, зачем тебе это.
— Вам это зачем?
— Тогда или сейчас?
— И тогда, и сейчас. Ваше «зачем» изменилось?
— Конечно. Тогда мне было просто очень интересно увидеть, как это на мне будет работать, меня прям торкнули внешние моменты: у меня будут крепкие руки, раз я столько чатурнанг буду делать каждый день. Второй момент: мне было очень здорово с этими людьми, группа тогда очень хорошая собралась, я смотрела на них и понимала, что тоже так могу. А когда уже появился результат — такой, классный… Мы где-то через полгода стояли с ребятами и говорили о том, что то, чем мы занимались раньше, до того, много-много лет, сколько там было теории, которую мы слушали, искали эти бандхи… До меня дошло тогда, что всё то, что нам говорил преподаватель годами, мы поняли за несколько месяцев практики аштанги.
— Сейчас какая мотивация?
— Тело у меня изменилось очень быстро и я поняла, что всё вообще возможно и не надо особо запариваться на эту тему.
— Вы в каком году начали аштангу практиковать?
— В 2018-ом.
— И уже в Майсоре успели побывать?
— В Майсоре я оказалась только в 2020-ом…
— Только? Это уже через два года! Рассказывайте.
— Там интересно так сложилось. Александр, тот, который вёл у нас тут аштангу, он вёл её и периодически ездил к Максу в Нижний Новгород. Летом 2019-го у нас шли обычные майсоры и студия должна была закрыться по каким-то техническим своим причинам на неделю. Мы задумались, что делать эту неделю, и Саша говорит: «Я в Нижний поеду, у Макса позанимаюсь». Я и говорю: «Давай мы с тобой поедем, тоже позанимаемся?». У меня была большая машина, мы собрались компанией интересной и поехали в Нижний Новгород на неделю, жили там, практиковали, гуляли. Занимались каждый день, к нему тогда приехала первый раз Даша Глушкова и он учил её делать тик-токи.
— Мне кажется, в том же году к Максу приезжал преподаватель аштанги из Мексики Арне Эспехель, я тогда туда на две недели приезжала.
— Да, мы уехали и через неделю он приехал. В общем, мы стояли как-то, общались и я говорю: «Саш, давай ты поедешь в Майсор», и Макс говорит: «Поезжайте все, я вам подтвержу, что я ваш преподаватель». Мы разъехались, Макс присылает нам даты регистрации, анкету, всё, что нужно сделать. Я сижу и думаю, надо как-то Сашу поддержать, скинемся ему деньгами, — прям хотелось, чтобы преподаватель наш был во всё это погружён. И, когда началась регистрация, я решила открыть сайт и посмотреть, что там да как, анкета у меня была заполнена, но всё висело (это сейчас попроще, тогда совсем было тяжко). Я в итоге отправила и буквально через день мне пришёл ответ: «Приезжайте». Я такая: «Что делать-то!», спрашиваю Сашу, что ему ответили, а он не отправлял. Ого, думаю, я что, одна поеду… У меня тогда не было никакого понимания! Где Майсор находится? Плюс финансовый вопрос. А дальше так пошло дело: Макс пишет мне, брала ли я билеты. Я: «Нет, а пора?» Он: «Да, конечно». Я захожу на сайт, смотрю цены и беру билеты. Как-то так. Потом он спрашивает, сняла ли я квартиру — про это я тоже не думала. В итоге он нашёл мне квартиру.
— Какой молодец!
— Он написал, что я до поездки должна ещё с ним позаниматься, я нашла время (хотя сейчас вспоминаю, тогда был дурдом в моей жизни полнейший: у меня очень сильно болела мама, не понятно было, сколько это продлится) и поехала. Я поехала в Майсор на январь, но приезжать ведь нужно было в последних числах декабря, и я вдруг поняла, что мне нужно оставить всю семью на новогодние праздники, уехать на месяц… А я на тот момент только начала преподавать, у меня была небольшая группа, правда, не аштангу вела. Я ни с кем не списывалась, не созванивалась — это сейчас активно всё и разные группы, а тогда я была совсем одна. А Макс мне пишет: «Тебя встретит вот такой таксист, вот с такой табличкой и номером, и отвезёт тебя в Майсор». Надо понимать: ночь, Бангалор, пропускать на паспортном контроле меня не хотели, потому что нужно было указать адрес проживания, а я не знала никаких адресов здесь. Ну, в итоге добралась и месяц там пробыла. Всё, конечно, там было совсем по-другому, аштанга-комьюнити, всё серьёзно уже. И ещё такой момент случился: Саша ведь сказал, что он не поедет ни в какой Майсор, и это немного меня смутило: почему я еду, студент, а преподаватель не едет, что ты за преподаватель такой…
— Он не мог по каким-то причинам или не хотел?
— Не знаю.
— Вы после этого были снова в Майсоре?
— Нет, больше не была.
— Какие у вас впечатления от Шарата?
— (смеётся) Могу так сказать: многие аштангисты его фактически боготворят ведь, — у меня такого ощущения не было. Я понимаю, что он глубокий практик, учитель — однозначно. И что на поверхности мы видим гораздо меньше, чем его внутренний мир. Плюс он же из Индии, у них вообще другая ментальность, они не усложняют жизнь. И то, что он говорит, это ведь очень очевидно, но нашему европейскому уму нужно каких-то доказательств, нужно искать какие-то изъяны. А ведь в общем-то то, что он говорит, ты просто бери и делай. Не нужно усложнять себе жизнь.
— Что именно он такого говорил, что вы взяли за ориентир и продолжаете применять?
— Когда мы начали заниматься, ещё до Майсора, наш тот преподаватель взял откуда-то мысль, что если ты шесть раз в неделю не занимаешься, то это не аштанга. Если ты занимаешься в Луну, то это не аштанга. Если ты не сделал серию до конца, то это не аштанга. В общем, все эти…
— Рамки.
— Да. Я не могу, например, закончить, а он мне: «Ты почему не закончила? Надо дальше делать!». А на конференции Шарат простым английским языком говорит, что ваша практика происходит каждый день, но она всегда разная. Вы можете сделать только сурью, только стоячий блок — слушайте себя. Или сегодня у вас седьмая серия — не на коврике. Но не все это слышат, не все хотят.
— Вы после возвращения снова пошли к тому Саше или стали сами практиковать?
— Всё сложилось ещё до Майсора определённым образом. Незадолго, как мне надо было уезжать в Индию, йога-центр, где мы занимались, попросили освободить помещение, и мы стали искать другой зал. Искали-искали и нашли прямо через дорогу, но там один зал и для аштанги не хватило места. Потом нам всё же предложили заниматься по определённым дням, три раза в неделю получалось. Мы стали придумывать варианты, а Саша в один день говорит: «Всем спасибо, все свободны, я больше аштангу вести не буду». Это происходило очень стремительно: мне ехать в конце декабря, а это было начало декабря. У одной из занимающихся был клуб спортивный свой, и она предложила там самим заниматься, мы платили ей какую-то символическую сумму. Она выучилась на инструктора и сказала, что сама сможет вести и что потом я вернусь из Майсора и тоже смогу вести. Ну, делать нам было нечего и на своём энтузиазме мы прозанимались там месяц. Потом я уехала в Мойсор и там, помню, я кушала в одном кафе и болтала с владельцем. Он разговорчивый, и я ему всю свою историю и вывалила, а он такой мне: «Послушай, а ты что, не понимаешь, что надо делать? Надо вернуться сейчас и начать преподавать йогу». Вот так мы с ним поговорили. И я когда уже возвращалась, ребята мне пишут: «Ну, что, ты возвращаешься, мы с тобой теперь будем?». «Ну, говорю, да». И как-то бодренько мы так начали, люди стали приходить, и параллельно меня ещё в один центр позвали. Это был март 2020-го.
— Ковидный год.
— Да. Мы провели открытый урок для начинающих, собрали группу и вот, всё это случилось. Но, надо сказать, я тогда глянула на Дашу… Такие, думаю, классные преподаватели есть, такие продвинутые, — что они делают? Они пошли в онлайн. И я хозяйке второго центра, где начала вести тоже аштангу, говорю, что надо что-то делать, мол, давай вести онлайн. Я даже подписалась на одну историю — три месяца в прямом эфире делать сурью намаскар. Это, конечно, был серьёзный опыт. Так я стала вести занятия прям от клуба, и когда карантин закончился, мы пришли в зал в полной готовности. Так у меня уже в двух местах появились группы.
— Это утренние майсоры?
— Да.
— В двух местах так и продолжаете вести?
— Нет, всё изменилось. Появилось ещё третье место и оно доминировало. По месту расположения, по внутренней атмосфере, потоку людей. Поэтому я веду только там сейчас, утренние у меня занятия и вечерние.
— Вы сами когда практикуете?
— После группы.
— Шестидневка?
— Да, пять майсоров и один лэд. Вечером приходят те, кто не может в другое время.
— А больше посещаемость когда?
— Сейчас примерно пополам.
— Это единственное место с аштангой в городе или есть выбор?
— В результате получилось так, что то место, где я начинала со своей группой, она так и осталась — небольшая группа, периодически они ходят ко мне. Я сама туда иногда хожу, когда получается.
— А вы своим учителем кого считаете? Вообще у вас есть учитель или вы сама по себе?
— Конкретно сейчас… У меня были разные учителя…
— У кого вы занимались? Из известных.
— У Макса Лапшина. Была у Саши Смиркина на семинаре, а потом пришла к Даше Глушковой и пока у неё, прихожу к ней онлайн и на выездные семинары могу выбраться. Мы с ней очень разные, но пока вот этот подход её индивидуальный ко всем и практика для удовольствия, «некатегоричность» такая, обсуждение… Она мягкая, но сильная. После Майсора я занималась сама, и всё это было топтание на одном месте, пока я не стала ходить на онлайны к Даше. Потом я прошла её курс и поехала с ней в Кисловодск. Вот после того лета моя практика вышла вообще на другой уровень. Мы с ней практикуем не непрерывно, но когда мне нужен толчок, когда я чувствую, что пора — я еду. Недавно в Москве у неё на семинаре была.
— Есть преподаватели, с которыми хочется поконтактировать? Или, раз есть свой и своя практика, то уже и не надо ничего?
— Нет, почему. Я за разными преподавателями слежу. Я бы позанималась ещё с Сашей Смиркиным. Ещё я лично с ней не знакома, но я смотрю за Машей Шалимовой. А есть люди, к которым я не пойду, но их имена я не назову. Тема того, что йога всё же для жизни, она меня привлекает. Мне нравится, когда люди в практике живут полноценной и интересной жизнью вне коврика.
— В Майсор ещё раз хотите?
— Наверное, да. У меня нет такого, что надо попасть к Шарату любой ценой, но в целом да.
— Авторизацию хотите?
— Я наблюдаю за тем, кого авторизуют, как… (улыбается) Мне сейчас встречаются преподаватели, которые вообще ни разу не авторизованы, но за которыми хочется идти. И наоборот. Всё же я уже взрослая пришла в практику, поэтому ум окрепший, я не фанатична ко всему происходящему. Но в саму эту атмосферу я бы съездила, да. А прямо сейчас, когда семья и работа, я не могу на месяц всё бросить. Это, безусловно, мощное место, но из кожи лезть я не буду ради поездки туда.
— На вопрос о преподавателях вы назвали только тех, которые из России. Зарубежные вас не интересуют?
— Я не занималась с ними, в этом дело. Саша Смиркин когда рассказывает про Петри, то я думаю, что у него позаниматься было бы интересно. Но всё же наша ментальность мне всё равно ближе. Мне больше откликаются люди востока и наши, а европейцы и американцы поменьше.
— Вам что-то сложно в практике или тотальное удовольствие от процесса и нелюбимых моментов нет?
— Какие-то асаны я, конечно, не люблю, периоды такие были. Но изначально у меня не было никакого олимпийского задора. У меня маму очень раздражало моё поведение на гимнастике, потому что я не понимала, зачем делать то, что не получается, чтобы занять какое-то место. Поэтому я и на аштангистов когда смотрела, думала, что это космос, но при этом спокойно относилась к тому, что у меня это никогда не получится. А потом стало получаться! Одно, третье… Мосты какие-то пошли.
— Это разжигает голод и хочется ещё и ещё или вы довольствуетесь тем, что есть?
— Мне достаточно. Я даже асан никогда особо не просила. Только сейчас спросила Дашу, может, взять мне накрасану уже и попрыгать, она сказала: «Бери». Я вижу, как люди прыгают в пинчу по несколько подходов, но сама думаю так: я сегодня её пробую, завтра, послезавтра — так она у меня когда-то и получится. Быстрее мне не хочется.
— У Даши сейчас период совмещения практики со спортзалом, разные упражнения силовые дома с гантелями и прочими гаджетами, — в вас возникает мысль, что тоже нужно привнести это в жизнь?
— Мы с ней обсуждали несколько раз это, она объяснила, что её волнует, какое у неё внутреннее недовольство, я такого не чувствую, поэтому я пока не готова ходить в спортзал. Но тот подход, который она транслирует, он в принципе интересен, и я не отрицаю, что захочу попробовать однажды. Но не с точки зрения найти талию или считать калории. Внешние формы меня, опять скажу, перестали привлекать — закрутиться во что-то не так интересно, а вот внутреннее новое состояние — это, скорее, то, что меня может привлечь. Я в первой серии с бесконечными этими пробросами поймала себя однажды на том состоянии, что мне пофигу, что что-то у меня не получается, — лишь бы не останавливаться. Как попало, но не останавливаться в этом периоде, хотя он был сложный. Я ради этого состояния и готова была практиковать, мне остальное было не важно: мне нужно было, чтобы в дне было время, когда у меня есть эти ощущения.
— Спасибо, Аня!
Беседовала Диана Гуцул.
