- Интервью

«Господи, благодать-то какая, это же так здорово, что есть такой метод!»

Преподаватель аштанги из Сочи (а до — Екатеринбурга) Александра Сагитова — об опыте отчуждения и возвращения,  отсутствии откатов и необходимости визуализировать  во время практики лань. 

У тебя в Instagram (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской в России — прим. Ashtanga-samgha) написано, что ты занимаешься йогой с 2009 года, но, как понимаю, сначала  это была не аштанга?

— C аштангой я познакомилась в 2013 году. Моя преподавательница по хатха-йоге, у которой я занималась с 2009 года, сама практиковала аштангу. Но в те времена в Екатеринбурге, да даже и в Москве, майсоров особо не было, были только led-классы. Я как-то спросила у своего учителя по хатхе: «Ты выглядишь по-другому, у тебя другое тело, и, мне кажется, что то, что мы делаем на классах, к такому результату не приводит. Так?». Она ответила, что занимается аштангой и что это йога, которая не всем подходит. Но, тем не менее, слово «аштанга» она сказала. Я начала гуглить и нашла видео Dany Sa из Бразилии, она в белом комбинезоне делала Сурья Намаскар. Я смотрела на это видео с мыслями: «Господи, это просто бого-человек какой-то, а не женщина». Я нашла в Екатеринбурге студию, где была аштанга, но собиралась туда очень долго, потому что мне район не подходил и это были утренние занятия, – уже майсор-классы, их Маша Сараева вела. Они в расписании стояли в 9 утра, а я работала с девяти. Я вообще не представляла, как можно утром заниматься йогой, но очень хотелось.

И когда ты дошла до студии?

— Сначала в 2013 году я поехала на семинар в Индию к Маше Сараевой. Там была большая группа, человек 35, наверное. И когда мы все знакомились, помню, я сказала: «Давно хочу попасть на занятие по аштанге, но мне не подходил район в городе, мне неудобно было туда ездить, поэтому я  приехала в Индию». Все, конечно, повеселились, что ближе я ничего не нашла.  И вот, с того момента я начала заниматься аштангой, но тогда ещё понятия не имела, что такое майсор. Я пришла утром на первый класс, а там человек, наверное, пятнадцать уже что-то делают:  кто-то Сурья Намаскар, кто-то асаны стоя. Я коврик постелила и думаю: «Что происходит?» Посмотрела на женщину рядом, она делала Сурью, думаю: «Вот, это я знаю», начала за ней повторять. Потом она дошла до падангуштасаны, и я такая: «Ой, мне наклоны никогда не нравились».  Смотрю на другую девушку, она триконасану делает, думаю: «Вот, это интересно… Какая-то странная йога, можно выбрать, что делать». И вот, первый мой майсор-класс был именно такой.  Маша на меня смотрела, наверное, и думала: «Чумная какая-то пришла, непонятно, что делает». На следующий день выяснилось, что есть последовательность, мне дали листочек.  На том семинаре я делала всю первую серию, хотя ни лотосов, ни полулотосов у меня не было, а уж про курмасану вообще молчу. Я даже не могла в мостик с пола встать и абсолютно не стояла на голове. То есть была совсем новичком , хотя уже несколько лет занималась хатха йогой.

Как повлияла на тебя эта поездка в Индию?

— Семинар был длинный, три недели. Я туда поехала, чтобы поменять свою жизнь, потому что всё как-то слишком сложно было. И на протяжении трёх недель я была в обществе таких людей, с которыми никогда в жизни своей не пересекалась: я увидела, что люди могут вставать рано и утро начинать с йоги, что люди питаются правильной едой,  да и в целом какие-то они другие. И когда ты долгое время в каком-то ином обществе, тебе проще поменять свои привычки. Когда я вернулась и попала в свою обычную среду обитания, то поняла, что те три недели в Индии прошли словно  прекрасный сон, и все зачатки изменений, что со мной произошли там и к которым я стремилась, могут бесследно уйти, если я вернусь к своей привычной жизни. 

И ты пошла в шалу или дома практиковала по листочку? 

— Когда я вернулась, меня стали звать куда-то друзья, но я отказывалась и сидела дома, так как боялась вернуться к прежней себе. На третий день я поняла, что мне чего-то не хватает: я же три недели занималась без выходных, каждое утро. По-моему, только на пятнадцатый день из 21-го я не встала на практику, не смогла. Я проснулась и подумала: «Надо, наверное, поехать к Маше на занятия». И мне уже не казалось, что ехать в тот район далеко. Я стала ходить 4-5 раз в неделю, выходные пропускала, потому что часто в походы уходила на субботу и воскресенье. 

А на работе ты договорилась, что будешь приезжать позже?

— Я на тот момент не работала уже, а преподавала йогу. 

То есть у тебя был запрос на изменение и ты поехала в Индию. После уволилась с работы?

— За год до этого. Мы ездили в Тибет, и перед Тибетом я уволилась с работы, которая мне мешала йогой с утра заниматься. Когда вернулась, начала йогу преподавать, потому что до поездки я часто заменяла других учителей по хатхе. А через восемь месяцев после Тибета мы собирались в Непал идти на Айленд-Пик, но я решила, что это путешествие не поможет мне измениться , потому что оно будет в той же компании, а мне необходимы были перемены в себе, нужно было избавиться от вредных и разрушающих меня привычек. Я сказала тогда мужу, что давай-ка я поеду не в горы, а на море йогой заниматься, мне это будет полезнее.  Он уехал в горы, а я на море. 

 — У тебя была интересная компания, на мой взгляд, – не каждый человек поедет в отпуск в Тибет. Получается, ты с 2012 года преподаёшь? Это было решение, чтобы зарабатывать? Или тебе хотелось работать с людьми, с их телами и сознанием?

— Это началось очень странно. В 2010 году я поехала на свой первый йога-выезд с преподавательницей по хатха-йоге на озеро Тургояк в Челябинской области. Вся группа жила в коттедже, а мы с ней в палатке в лесу, рядом. И, естественно, много разговаривали. Семинар вела не она, а её преподавательница, в программе была заявлена йога-нидра. Вечером на закате мы пошли посидеть у озера и я спрашиваю: «А что такое йога-нидра? Что надо делать?». Аня мне говорит: «Мы будем лежать и надо будет сформировать желание: что бы ты хотела в жизни? Я однажды попала на йога-нидру, лежала и думала, что хочу преподавать йогу, и вот, видишь, я йогу преподаю, но для этого я ничего не делала, оно как-то само произошло, потому что в подсознании закладывается намерение». И я подумала: «Чего же я хочу? Чего же я всё-таки хочу? Может, тоже йогу преподавать?». И вот, нас положили на эту йога-нидру, и я думаю: «Наверное, я правда хочу преподавать йогу, тем более, что я восхищаюсь Аней, хотелось бы быть похожей на неё». Ей тогда было около сорока лет, она выглядела просто превосходно, и сейчас выглядит также прекрасно. В 2011 году она собралась в Индию на месяц и говорит мне: «Давай ты будешь вести мою группу». У неё была большая группа, около тридцати человек. И самое интересное, что они все по уровню выполнения асан были продвинутее меня. Я была абсолютно негибкая, прям совсем. Я ответила: «Анечка, ты чего? Ну, какой из меня преподаватель? Мне страшно». А она: «Ты знаешь больше всех, ты самая постоянная, регулярно ходишь. Ничего не бойся, я так же начала однажды преподавать», а я даже дома заниматься не могла самостоятельно, потому что не помнила, что мы делали на занятиях. Тогда я словно шагнула в ледяную воду с обрыва. С того разговора я начала готовиться к занятиям, у меня было две недели до её отъезда, я записывала планы уроков, запоминала, что она делает, как говорит. И вот она уехала. На первом уроке у меня немели руки, я постоянно думала: «А что надо людям сказать? Как показать?».  Первые занятия были невероятным стрессом.  Когда Аня вернулась, этот же клуб предложил мне взять время и собрать свою группу, так я и начала преподавать. Денег это вообще не приносило, какие-то копейки. 

А когда я начала аштангой заниматься, у меня случился внутренний конфликт, что я на классах даю не то, что работает, что мне помогает и что меня развивает, а ерунду какую-то, отсебятину по сути. И однажды я сказала: «А давайте я вас буду учить тому, что я сама практикую». Все так обрадовались! И с того момента мне стало действительно интересно обучать: как люди пытаются соединить дыхание и движение, как на каждом из них работает метод, как влияет, какие у них отзывы – после практики у многих был подъём энергии, люди делились впечатлениями. И вот это уже увлекло меня.


И когда ты находишься на самоограничении, то ты меняешься, ты знакомишься с собой заново. Все близкие, естественно, тоже с тобой знакомятся заново.


А как ты собирала группу? Тебе студия помогла или сарафанное радио?

— В студии я была сначала учеником и общалась там со всеми. А люди идут туда, где им знакомо. Те, кому я была близка по духу стали приходить ко мне на занятия. Людям важно довериться человеку, чтобы человек вызывал в них доверие, а это возможно при близком общении на одной параллели, не с позиции «учитель-ученик», а с позиции «человек-человек».  Как-то ещё с детства мне повелось  быть в роли преподавателя: много лет назад я в школе танцы вела и уже тогда видела, что люди ко мне идут. Когда моя преподавательская деятельность стала набирать обороты, меня начали приглашать в различные студии йоги и фитнес-центры в Екатеринбурге, я по городу ездила, в разных залах вела. Часто меня спрашивали, где ещё я провожу занятия, есть ли основное место. Когда я открыла свою студию, естественно, многие из них ко мне пришли, так как людям необходима  энергия именно того человека, у которого они обучались уже. 

Ты упомянула, что тебе нравилось тело учителя, а своё, очевидно, нет. Расскажешь?

— В детстве я была пухленькой. И, естественно, были психологические травмы, полученные от взрослых, какие-то странные вещи мне говорили. Ну, например, лет в 14 или 15 мне мама сказала, что у меня толстые руки.  И она это сказала не для того, чтобы меня обидеть. То есть это фраза была из контекста вырвана, но я-то услышала, что у меня толстые руки. И когда я пришла на йогу, то увидела, что у учителя красивые, сухие руки. Я подумала: «Ох, какие красивые руки». Я всегда обращала внимание на плечи и руки людей. Видимо, эта фраза мамы где-то засела в голове. Потом, совсем в раннем детстве, моя двоюродная сестра и её родители, а у них все в семье были худощавые, они смеялись надо мной, что я не такая, как они. И это всё оседало во мне. Когда я родила дочку, очень сильно похудела, весила килограмм сорок. Это прямо дистрофия была, мне люди говорили, что со мной что-то не то, а я тогда не понимала, не до этого было. Просто я кормила ребёнка и теряла вес. А потом, когда Лике ещё и года не было, я пошла работать, работала я сутки через трое. То есть сутки я не спала, и ночью, чтобы не уснуть и чтобы была энергия, я ела шоколадки, пила кофе с коллегами. Очень быстро, совершенно стремительно я поправилась на десять кг, и вот тогда тоже люди вокруг начали говорить мне, что со мной что-то не то. Мой организм в принципе такой: он очень легко набирает вес и так же легко сбрасывает. А я, как и многие из нас, с детскими психологическими травмами сильно зависела от мнения о себе со стороны.

А в йогу ты с лишним весом пришла?

— Когда я начала заниматься аштангой, то обратила внимание, что все вокруг очень стройные. А я к тому моменту была пухленькой. И мне сказали, что если твоё тело будет тоньше, то ты будешь гибче. Ребята-аштангисты практиковали голодания и чистки, плюс я слышала разговоры, что после чисток суставы лучше работают, тело меньше болит. А для меня это было важно: я знала, что чем быстрее тело поменяется, тем более сложные асаны я смогу делать и это поможет мне качественнее контролировать свой ум. У меня было очень много вредных привычек, от которых удалось отойти при помощи аштанги. Я понимала, что для того, чтобы удержаться и привыкнуть к новому образу жизни, к новому состоянию тела, к новым мыслям в голове, нужно постоянно развиваться. Мне хотелось развивать своё тело, чтобы менять своё сознание, а у меня было супер не гибкое тело. То есть, чтобы ты понимала, я с 2009 года занималась йогой, и в 2013 году у меня не было складки, я не могла наклониться с прямыми ногами и достать даже кончиками пальцев до пола. И лотоса у меня не было. А в мостик у меня даже руки нормально не вставали. И когда я услышала разговоры про чистку и голодание, что тело быстрее раскрывается, что тазобедренный после лучше вращается, то решила попробовать. У меня была цель, и мне было легко следовать всем ограничениям, потому что цель задействует более глубокие слои сознания.

Мне достаточно легко удалось изменить питание. То есть от хаотичного питания «когда и чем придётся» я перешла на питание один раз в день, причём я много лет придерживалась этого правила. Это был очень простой приём пищи: рис и бобы, к примеру. Хлеб я вообще не ела, никакого сладкого, никакого фастфуда.

Но даже если ты один раз за день съедала таз, то ты не могла набрать нужного количества энергии и элементов, чтобы жить активно. Как у тебя сил хватало?

— Человек некоторое время может на ресурсах накопленных жить, они просто потом постепенно истончаются, плюс йога действительно на самоограничениях даёт энергию. Человек может питаться физической пищей, а может питаться праной или, проще, – другими эмоциями, страстями, и они будут заменять ему пищу некоторое время. Но там есть предел, когда человек либо сходит с ума, либо начинает задумываться о том, что он не туда идёт. И когда ты находишься на самоограничении, то ты меняешься, ты знакомишься с собой заново. Все близкие, естественно, тоже с тобой знакомятся заново. Друзья отваливались один за другим. Я общалась только с теми, кто йогой занимается. Муж тогда тоже начал заниматься йогой, потому что сложно сопротивляться, когда у тебя дома постоянная йога и когда тебя будят в 4 утра со словами: «Помоги мне сделать мостик».  Мама у меня тоже начала практиковать. 

Ты до сих пор ешь один раз в день?

— Нет, я сейчас ем обычно два раза в день, завтрак и обед, ужинов по-прежнему нет, но могу чем-то перекусывать.

Когда тебе захотелось общаться с людьми?

— Когда стала делать вторую серию. Первая серия действительно успокаивает нервную систему и закрывает человека для того, чтобы в нём произошли какие-то изменения. Она чистит физическое тело, меняет его. Она очень сильно успокаивает и ты как бы можешь на себя смотреть со стороны. А начав уже осваивать вторую серию, я помню, что я была нервной, всё было на пределе. И в какой-то момент мне захотелось общаться с людьми, мне захотелось как-то по-другому жить: я начала ходить на совместные завтраки,  встречаться с друзьями. 


Мне тогда многие говорили, что в такое время никто не прийдёт, но именно с моей студии в тихом центре Екатеринбурга в далёком 2014 в России люди начали дышать и двигаться в такт своему дыханию в неслыханно ранние благостные утренние часы, потому что я верила, что, раз в Майсоре Шарат-джи обучает с 4-ёх утра, то в этом есть какой-то смысл.


Какой у тебя был график в период аскезы?

— Я несколько лет как будто бы в заточении неком сидела. Мой день выглядел так: я очень рано утром вставала, то есть ночью, шла в студию и практиковала, в районе 3:30 вставала на ковёр. Мой муж ходил вместе со мной практиковать в это время. В 5:30 у меня уже начинался майсор. Я два часа практиковала перед майсором. А потом я вела где-то часа четыре утренний майсор. Потом я шла домой, кушала и час-полтора спала. Затем шла проводить вечерний майсор, он тоже четыре часа шёл. Приходила домой, сразу же ложилась спать. То есть вот в этом расписании не было места никаким людям, ничему. Единственная смена режима была, когда я в Майсор уезжала зимой. Всё. 

А что было с друзьями из «прошлой жизни»?

— Интересно, что друзья, которые остались вроде бы позади, с которыми у меня не стало точек соприкосновения, они начали сами выходить на меня и приходить на занятия. Видимо, когда человек действительно меняется, люди со стороны это видят и начинают доверять. То есть все те друзья, которые вроде как отвалились в период, когда я сходила с ума, они сейчас прочно и очень даже хорошо вошли, вернулись в мою жизнь. И мы по-другому общаемся, намного лучше, чем это было раньше.

Как ты решилась на открытие своей студии?

— У меня однажды состоялся разговор с мужем. Я преподавала тогда уже йогу, а он занимался бизнесом, у нас была строительная и клининговая компании. Я заправляла свою машину по карточке бензиновой, он мог видеть мой расход. Так вот, как-то он меня спросил: «У тебя расход по бензину на 20 000 в месяц, а сколько ты зарабатываешь на этой своей йоге?». Я посчитала, что 7000 рублей: просто в разных клубах вела и по городу много ездила. Он предложил мне открыть зал и вести занятия в одном месте . Я начала с энтузиазмом ездить по городу и искать помещение под свою йога студию. Мы делали расчёты, составляли сметы, рисовали проекты, но с точки зрения бизнеса это всё было слишком невыгодно. В один из дней я сидела в нашем офисе, смотрела на стены и поняла, что вот же оно – помещение идеальной формы и размера. На тот момент мы как раз собирались закрывать этот офис, так как не использовали его по назначению. Я предложила мужу: «Смотри, тут можно вообще всё переделать и будет моя маленькая студия». Помещение было небольшое, 45 квадратов, из которых на зал для практики приходилось 25. Мы сделали раздевалку очень маленькую, одну на всех, душевую, сделали классный ремонт, там прям здорово было. 

И ты вела аштангу в своей студии сразу шесть дней в неделю?

— Да, собственно говоря, это была аутентичная аштанга: майсоры шесть раз в неделю с 5:30 утра. Это были самые ранние классы йоги в Екатеринбурге, да и в целом в России на тот момент. Мне тогда многие говорили, что в такое время никто не прийдёт, но именно с моей студии в тихом центре Екатеринбурга в далёком 2014 в России люди начали дышать и двигаться в такт своему дыханию в неслыханно ранние благостные утренние часы, потому что я верила, что, раз в Майсоре Шарат-джи обучает с 4-ёх утра, то в этом есть какой-то смысл. Большинство преподавателей, которые сейчас обучают  аштанге в Екатеринбурге, начинали свой путь именно на моих экстремально ранних майсорах. 

Денег эта студия не приносила вообще никаких. Первые три месяца мой муж оплачивал аренду, а ещё сразу после открытия студии мне надо было ехать в Майсор. Студию мы открыли в октябре, а в ноябре я должна была быть в Индии. И когда я вернулась, муж мне сказал: «Это всё-таки бизнес, аренду я платить больше не буду, делай что-то». И я начала группу во «Вконтакте» вести, в челленджах участвовать, — таким образом люди начали приходить, узнавать про метод и про мой зал. Я замечала, что когда у меня было хорошее внутреннее состояние, людей было много, а когда я погружалась в уныние и  свои внутренние проблемы, с которыми я не могла справиться, люди от меня уходили. 

А сейчас что со студией?

— Она сейчас существует без меня, там преподают мои ученики. Они уже все ученики Шарата не единожды. 

А ты сама не устала от аштанги? Вставать на ковёр шесть раз в неделю с 2013 года….

— Такое ощущение усталости и тошноты было у меня в жизни, но меня тошнило не от занятий аштангой, а, скорее, от неустойчивости в жизни. Сейчас я кайфую от своей жизни, именно благодаря практике. 

Но всё-таки, что тебя мотивирует?

— Такое ощущение усталости и тошноты было у меня в жизни, но меня тошнило не от занятий аштангой, а, скорее, от неустойчивости в жизни. Сейчас я кайфую от своей жизни, именно благодаря практике. 

Но всё-таки, что тебя мотивирует?

— Осознание, что практика аштанги – это способ поддержать своё тело в жизнеспособном, здоровом и продуктивном состоянии. Это ведь самое простое, что ты можешь сделать для себя, а без активности, без работы с телом, ты начнёшь стареть. Мне уже не 25 лет, и я понимаю, что если я не буду заниматься, то буду с каждым днём чувствовать себя всё хуже и хуже. А если у меня физически будет мало сил, то вряд ли я смогу жить эту мою интересную и насыщенную событиями жизнь, на которую мне действительно требуется энергия. Мне необходимо хорошее настроение. И практика, она же не только физическая. В аштанге идёт глобальная работа с дыханием и с концентрацией внимания. Все асаны, которые я могу сделать, я их делаю, потому что я могу представить их в голове. Практика меня научила и открыла мне тот факт, который мы все знаем, но мало понимаем, — что наша жизнь это продукт наших мыслей. В нашей практике то же самое. То есть, если для меня какое-то положение сложное, то я реально знаю, что я не могу его представить в голове. И когда я практикую, когда я встаю на коврик, я конкретно знаю моменты в своей жизни, которые можно проследить на практике и проработать. Через практику я могу проследить, меняю ли я паттерны поведения в жизни или нет. 

Каким образом?

— В жизни сложно проследить за своими микро-изменениями в реакциях, потому что ситуаций очень много, а в аштанге последовательность одна и та же. Ты встаёшь на ковёр и понимаешь: как у тебя в жизни что-то изменится, если ты знаешь, что тут надо по-другому сделать, но всё равно делаешь, как привык, потому что проще пойти по привычным рельсам. Это мотивирует. Делая одну и ту же последовательность, я вижу, какая я на самом деле. Я понимаю, что мыслями могу управлять своей жизнью. Допустим, я практикую с мыслью: «У меня сегодня тело какое-то тяжелое», — конечно, с такими мыслями сегодня практика не заладится. И поэтому надо начать думать по-другому, и тогда я себе говорю: «Я сегодня лёгкая, гибкая горная лань. Я – лань. Мне всё даётся легко». И тело меняется. Практика может менять тебя в хорошем смысле, но может и навредить. Когда у человека негативное мышление, а он с ним не работает, но при этом каждый день встаёт на коврик, то идёт укрепление и укоренение в своих негативных установках. Я периодически спрашиваю у своих учеников: «А что вы чувствуете во время практики? Что думаете о себе?». Мне отвечают: «Я такой слизняк, корова, слон». И я поражаюсь, потому что ещё до ответа я уже знала, кем именно человек себя представляет, так как наши образы в голове абсолютно чётко проявляются в реальности. Наше тело приобретает свойства и формы, какие мы ему рисуем своим сознанием. И я обычно советую попробовать заменить образы и представления о самих себе, подумать о себе иначе и поверить в это. Естественно, сходу это не получится, человек пройдёт несколько этапов. Сначала, вставая на коврик, получится нечто вроде: «Ха-ха, я лань. Ну, конечно, лань, слоновая лань». Потом, через некоторое время ежедневных убеждений, получится: «Я лань». Человек меняется, у него меняется амплитуда движения, меняется характер движений. Так воспитывается вера.


Шарат для меня учитель и пример того, как жить в современном мире, не теряя себя во всей суете, которая нас окружает. 


Ты сама так делаешь?

— Я этим занимаюсь ежедневно на коврике. Выслеживаю свои мысли, как я думаю о себе, что думаю, с какими чувствами. И я понимаю, что именно эти мысли формируют мою жизнь. Ну, если я о себе так думаю, то я так и живу. Это ведь аффирмации по сути. Изменение мышления, которое подтверждено действием, практикой. А когда мы просто в голове пытаемся поменять своё мышление, это не работает абсолютно. Надо, чтобы было обязательно подтверждение действием. И вот, в аштанге это очень круто прорабатывается. Во время практики ты погружаешься в себя, ты видишь свои мысли, видишь, как тело реагирует на твои мысли и на их смену. И в такие моменты, когда человек находится в настоящем, — происходят некие озарения. То есть мы в жизни видим очень много вещей, слышим, читаем, воспринимаем. Много информации с разных уголочков приходит в нам в голову. А чтобы познать картину мира и себя, нужно, чтобы это всё соединилось. Во время практики у меня даже иногда рядом лежит блокнотик, я пишу туда свои мысли, которые использую потом для постов и для книги, которую пишу. 

Ты давно работаешь с людьми, ты видишь изменения?

— Да. Бывали истории, когда два человека начинали заниматься в одно и то же время, в один год, с одной и той же регулярностью. Вроде всё делали одинаково и правильно, но один развивался, шёл далеко по сериям, что-то в его жизни менялось, а второй – нет. И когда я начала наблюдать и разговаривать с людьми, то поняла, что тот, кто развивался, он менял мысли в голове, свои установки относительно самого себя и жизни в целом, а второй  как бы застыл в своих мыслях и убеждениях. Аштанга – это инструмент, она может помогать человеку развиваться, а может, наоборот, консервировать в одном каком-то состоянии. 

А где ты сейчас по сериям? Как идёт движение?

— Я сейчас практикую третью серию до эка пада бакасаны. В Майсоре Шарат в этом году мне выдал третью серию до дурвасаны. То есть я практикую рядом с тем, как в Майсоре. У меня всегда был небольшой разрыв между последовательностью, которую я сама себе дала, и тем, что мне официально выдают в Майсоре. Иногда в Майсор едут ребята с четвёртой серией, а там делают только первую, потому что поездка первая. А я приехала в Майсор, когда только начала делать первую серию. И я очень сильно боялась, что с моей практикой меня вообще выгонят из шалы: я тогда даже мосты не делала стоя, не могла опускаться и подниматься. Переживала, что Шарат остановит меня на супта курмасане, потому что ноги на голове не лежат и захвата за запястье нет, но он меня не остановил. Я в Индии осваивала мосты стоя – это было ужасно, потому что, когда ты не умеешь что-то делать и учишься этому в Майсоре, это такое себе. 

А был случай, когда ты не знала, как делать, а Шарат дал тебе асану?

— Да. Мне Маша как-то сказала после моей первой поездки в Майсор: «Саша, тебе надо уже вторую серию начинать осваивать», и я начала делать до уштрасаны, а Шарат-джи в мою вторую поездку выдал мне лагхуваджрасану. А он не рассказывает, как делать, если не спросишь, а на тот момент я особо с ним вообще не разговаривала, очень стеснялась и боялась. Я ходила, узнавала, разговаривала с другими аштангистами. И только на третью поездку Шарат-джи выдал мне  капотасану. 

В Майсоре часто происходит обнажение каких-то неожиданных черт характера человека. Ощущала ли ты это на себе? Например, когда Шарат даёт кому-то асану, а тебе – нет, но вроде ты же лучше и гибче, почему. Не штормило тебя ли от такого?

— У меня такого не было никогда, слава Богу, я до сих пор думаю, что я очень плохо практикую. И когда мне Шарат выдавал асаны в этом году, я даже с ним немножко спорила. Он мне говорит: «Делай тик-токи на следующей неделе». Я говорю: «Нет, не буду, я не умею». Он такой: «Я тебя научу, не бойся». Я: «Нет». Он: «Да». Аналогично было с асанами.

То есть я понимаю, что мне здесь ещё работы достаточно, и когда новую асану мне выдавали, я молилась, чтобы  она была последней на этот сезон. В целом, мне в Майсоре всегда тяжело практиковать. 

Ты считаешь, что есть аштанга-сообщество, которое поддерживает друг друга? Тебе комфортно в нём коммуницировать? Или ты всё-таки стараешься держаться особняком?

— Конечно, аштангисты поддерживают через общение друг с другом огонёк внутри, чтобы практиковать.

Например, у моих учеников есть чат, они там общаются, потому что человек – существо социальное, ему важно знать, что он не один. Я тоже смотрю на  аштангистов, которые мощно развиваются в практике, общаюсь с ними, вдохновляюсь их успехами, это прям очень круто. Ты на чьём-то примере видишь, как может быть и тебе легче самому развиваться, работать над собой, узнавать себя.

У тебя отношение к Шарату, как у гуру, или ты более спокойна?

— Ну, вообще Шарат сам про это говорит, он просит не сходить с ума: «Если в вашей традиции не принято целовать стопы и поклоняться, то не надо этого делать здесь в Майсоре». В общем, фанатизма быть не должно. Когда я впервые ехала в Майсор, то очень его боялась, понимала, что этот человек – хранитель традиции. Когда я послушала его на конференциях, взаимодействовала с ним на практике, то поняла, что меня восхищает, как этот человек соединяет духовность и обычную жизнь. Ему удаётся совмещать семью, бизнес и иметь Бога внутри себя. И находясь рядом с ним, ты это чувствуешь. Это для меня пример, к чему я хотела бы прийти тоже. Я православная, изучаю эту религию, мне понятен путь к Богу через Иисуса, и, конечно же, меня волновал вопрос совмещения йоги и православия. И на одной из конференций Шарат  сказал, что йога – она для всех, не важно, какой религии ты придерживаешься. Йога просто поможет вам познать бога на этом пути, потому что она помогает настроить ум на это познание. Шарат для меня учитель и пример того, как жить в современном мире, не теряя себя во всей суете, которая нас окружает. 

А ты авторизована?

— Да, по второй. 

Ты всё-таки зарабатываешь на студии сейчас?

— На студии нет. 

Она дотационная?

— Нет, она себя окупает, но прибыли не приносит. 

Хотела спросить про личное и дочку. Ты раньше активно выкладывала мужа, а сейчас нет. Вы разошлись? Он занимается йогой? И дочка занимается ли йогой, поддерживает ли она тебя? 

— Моей дочке 18 лет, йогой она занималась с 12 до 14, пока не начался переходный период. Сейчас у неё другие дела и это даже хорошо. Она видит, как живёт мама. Когда ей станет невыносимо в жизни, когда она не будет знать, что делать дальше, а такой период наступает у каждого человека, — у неё будет пример, куда можно идти, и это самое главное. Поэтому я никогда не давлю. У нас с ней бывают иногда разговоры, я говорю: «Лика, ну, ты йогой-то будешь заниматься?». А она, не раздумывая, встаёт в мостик, опускается назад, поднимается, говорит: «Достаточно, нет?». Она может, но я не пристаю к ней.  А с мужем мы развелись в прошлом году. Он продолжает заниматься йогой,  преподаёт, мы дружим. У нас абсолютно прекрасные отношения. 


Дело в том, что любое наше положение новое, которое мы выполняем, оно осваивается не потому, что мы его долбим каждый день до потери пульса, а потому, что формируется новая нейронная цепочка в голове: как, каким образом оно сделано.


Ты недавно делала пост про вес тела. Ты до сих пор так думаешь, что, когда ты была худой, то было легче себя поднимать, но недостаточно было гибкости, а когда ты сейчас чуть поднабрала, то гибкость стала лучше, но сложнее стало практиковать. 

– У меня вес стал больше из-за того, что мышцы появились. То есть у меня было очень сухое тело и мышцы были нерабочие, их по сути и не было. Я всегда делала асаны за счёт лёгкости. То есть мышцы включены в процесс не были абсолютно и моё тело было болезненным. А сейчас я понимаю, что у меня мышцы работают, я могу их включить, я могу ими управлять. На самом деле, сложнее практиковать не стало, у меня перестали болеть суставы, тело более гибким стало. Боли раньше были именно от истощения. То есть это я сейчас понимаю, что можно какое-то время на ресурсе накопленном жить, но он в какой-то момент истощается и начинаются проблемы со здоровьем. И они у меня начались. 

Это с циклом связано?

— Да. 

У тебя бывают откаты в практике?

— Что такое откат в практике? Когда у тебя не получается что-то физически? Да, так у тебя день получается, ещё день не получается. Тут, если на самом деле обратить внимание на свою практику и её проанализировать, то станет понятно, что каждый день всё по-разному. Человек может быть зациклен на одной асане, на одном движении, например, на прогибе. И, естественно, если прогиб стал менее амплитудным, то ему кажется, что у него откат в практике, хотя на самом деле он в другом месте развивается. Я не считаю, что у меня когда-то были откаты какие-то. Я планомерно занимаюсь. Я могу, например, осваивать новую асану, но на смерть с ней не бьюсь. Я просто пробую, не привязываюсь. Дело в том, что любое наше положение новое, которое мы выполняем, оно осваивается не потому, что мы его долбим каждый день до потери пульса, а потому, что формируется новая нейронная цепочка в голове: как, каким образом оно сделано. То есть мы про него думаем, мы его пробуем, и через месяц оно раз, – и получится. Но не из-за того, что ты делал его аж до крови из глаз, а из-за того, что ты просто его в голове прокручивал и при этом подтверждал действием, пробовал сделать. 

И важный тоже момент, что когда наше тело сокращает амплитуду уже привычных наработанных практикой  движений, то это период, когда идут глобальные изменения внутри сознания человека. И нужно никогда не забывать про то, что наше физическое развитие должно идти в ногу с нашим психическим и нервным развитием. Это обязательно. Обычно, когда человек очень сильно зациклен на физике, у него физика далеко обгоняет его мышление и случаются травмы, прям диссонанс происходит. Либо наоборот, когда человек усердно медитирует, а тело физически не развивается, то тут тоже диссонанс происходит, и здесь уже проблемы какие-то психического характера могут произойти. 

Что значит «не пушерить себя»?

— Например, вот я практикую и понимаю, что у меня не хватает сил делать всю неделю свою практику. Обычно я делаю до половины вторую серию и уже третью серию свои асаны, а тут дохожу до половины второй серии и думаю: «Вероятно, моё тело сегодня не готово к третьей серии. Ну, прям не готово. Я лучше сделаю вторую, посмотрю, смогу я сделать третью или не смогу». То есть всегда, когда ты практикуешь, ты анализируешь, как себя чувствуешь сейчас. И, тем не менее, развитие  идёт, потому что это развитие чувственности, развитие понимания себя. И тело-то никуда не девается. Многие люди говорят про откат. Когда я разговариваю с учениками  своими, я поражаюсь, какие страхи бывают безосновательные.

Мне сложно даются прогибы. Когда я осваивала вторую серию, я так хотела, чтобы капотасана получалась одинаково каждый день, чтобы был даже небольшой прогресс. Моё тело всё время было в таком стрессе! Этот постоянный перенапряг в пояснично-подвздошной мышце приводил к серьёзным проблемам: то была межрёберная невралгия, то подстреливало поясницу. Это было исключительно из-за того, что я по много-много раз за практику залезала в капотасану и что-то от себя ждала, была собой недовольна. А сейчас, когда я практикую, я реально всегда собой довольна. Довольна, что встала на ковёр и сделала свою практику. 

Ты сейчас живешь в Сочи? Судя по всему, у тебя много увлечений, расскажи. 

— Да, я живу в Сочи. Я в прошлом году переехала сюда и нарадоваться не могу. Чем я увлекаюсь? Я пишу книгу. Я люблю ходить в походы – это то, о чём я мечтала всегда, живя в большом городе на Урале. Я езжу на мотоцикле, для меня это тоже йога, потому что там всё, что даёт практика, на 800% применимо. Мотоцикл – это зрение и концентрация, изменение привычных паттернов в стрессовой ситуации, а в аштанге я научилась дришти, поэтому концентрация внимания при езде на мотоцикле мне даётся проще, для меня это своего рода медитация и тоже один из способов познавать себя.  Я много сейчас общаюсь с людьми, и именно во взаимодействии с ними ещё глубже познаю себя. Когда  очень много различных дел и всё хочется успеть и всё тебе нравится, то, вставая на коврик,  думаешь: «Ох, надо сделать одно, другое, пятое, десятое, а ещё практика…». Но в то же время ты понимаешь: не сделав практику, у тебя не будет ни того, ни пятого, ни десятого. Поэтому успокойся и сделай её. Я когда практикую, думаю: «Господи, благодать-то какая, это же так здорово, что есть такой метод».

Беседовала Галина Кисанд.

Нравится? Поделись с другими