Хармони Слейтер и Рассел Кейз сомневаются с Эдди Штерном в «золотом стандарте» последовательности аштанги, а также рассуждают о квадратных ковриках для йоги, ложном пьедестале достижений и о том, возможен ли духовный путь вне комьюнити.
Рассел: Вот у тебя за спиной висит прямоугольник – картина Джулиана Шнабеля. И во многом эта рама является искусственной границей для искусства, которое может создаваться в любую секунду. Существует большое давление, которое пытается разрушить эти границы. Например, тело может быть использовано для создания искусства, или медиа, или телевидение, или уличные представления. Но в 99% лучше всего продаются и покупаются вот такие прямоугольники. Даже сегодня выставки искусства заполнены такими прямоугольниками, которые легко продавать и покупать, хотя настоящий опыт искусства невозможно выразить, он случается каждую секунду. Если мы сравним это с йогой, с чем мы имеем дело – с чем-то невыразимым, чем-то, что происходит каждую секунду, или с тем, что продаётся и покупается?
Эдди: Да, то, что мы продаём и покупаем, эти большие прямоугольники — это коврики для йоги. Это тоже прямоугольники, длинные прямоугольники.
Рассел: Или Инстаграм, или Зум – это другая разновидность прямоугольников, которые продаются и покупаются.
Эдди: Да, но я всё-таки предпочитаю квадратный формат.
Рассел: Сколько квадратных ковриков для йоги у тебя?
Эдди: У меня нет ни одного квадратного ковра для йоги, но если бы существовали коврики размером примерно 180 на 180 сантиметров, особенно если бы они были сделаны из экологичных материалов, ну, и всё такое, я думаю, было бы классно практиковать на таких. Но если мы говорим о реальном рынке, надо быть реалистичными: ни одна студия йоги не разрешит вам заниматься на квадратном коврике размером 180 на 180 сантиметров, потому что тогда «в зале поместится только четыре человека, а с прямоугольными я могу вместить намного больше этих сосунков».
Рассел: Да, это очень разрушительно. Но и не иметь ковриков вовсе было бы тоже разрушительно. Кстати, я всегда задавался вопросом… Возможно, ты знаешь ответ? Почему в стоячих позах мы всегда разворачиваемся вправо? Мне кажется, причина в том, что тогда проще следить за учениками, где именно они находятся.
Эдди: Я не знаю, но самом деле это правило существует только в некоторых стилях йоги, не во всех. Но, в любом случае, я не знаю ответа на этот вопрос, и я прекратил разворачиваться вправо.
Хармони: Теперь ты можешь и так, и так?! (смеётся)
Рассел: Я замолкаю. Просто офигеть! Мне кажется, на этом мы должны закончить интервью, оно зашло слишком далеко. (все смеются)
Эдди: Это забавно. Когда вы разворачиваетесь направо и делаете, скажем, триконасану и самастхитихи, а потом разворачиваетесь влево и делаете триконасану Б – это действительно забавно. Это очень интересно влияет на наш мозг. Иногда я разворачиваюсь направо и делаю триконасану и паршваконасану, а потом разворачиваюсь налево и делаю их скрученные версии. И мне просто интересно, каким будет эффект на мой мозг. Это никак не навредит вашим внутренним органам! И это никак не навредит, объективно или субъективно, уровню вашей осознанности. Не думаю, что это возможно. В индийской традиции существуют причины, по которым они делают что-либо через правую сторону, а также причины, по которым они делают что-либо через левую сторону. Некоторые церемонии, если они, скажем, связаны со смертью, предполагают, что вы приносите жертвоприношение через левую сторону. А церемонии, связанные с рождением, посвящённые девам, предполагают, что вы всё делаете через правую сторону.
Вы полагаетесь на утверждение: «Что бы этот человек ни сказал мне, я сделал свой выбор – слушать, не думать, что я знаю лучше». И в этом слушании есть какое-то мягкое смирение и восприимчивость. Но если человек приходит и говорит: «Нет, я буду всё равно делать вот так», хорошо, но зачем тогда ты здесь?
Рассел: Думаешь ли ты, что, если начинать садиться в падмасану с левой ноги, это может как-то приостановить течение энергии в какие-то там органы, расположенные внизу?
Эдди: Ну, я точно знаю, какие органы расположены внизу. (Хармони и Рассел смеются). Они должны использоваться по своему прямому назначению и иногда для других видов деятельности. (смеются) Правая и левая стороны ассоциируются с селезёнкой и печенью. Если вы, например, наклоняетесь в баддха падмасану, эти органы занимают немного другое положение внутри грудной клетки и пятки начинают их стимулировать. Но если вы сидите прямо, то вы их никак не стимулируете. Я сам сейчас какое-то время сижу в падмасане на правую ногу и какое-то время – на левую. В даосизме, в котором считается, что правая и левая стороны связаны с мужской и женской энергиями, или в йоге, например, это Солнце и Луна, холодное и горячее и всё такое, говорят, что мужчинам нужно сидеть с правой ногой внизу, а левой наверху, чтобы заземлить восходящую огненную энергию под лунной охлаждающей энергией. А женщинам лучше скрещивать ноги наоборот. И то же самое с положением рук. Если правая сторона – это огненная, активная сторона, а левая сторона – это охлаждающая лунная, или водная сторона, в таком случае женщинам лучше держать огонь сверху, а воду внизу, а мужчинам лучше держать свою огненную энергию под водной. Так что существуют разные подходы в различных японских и китайских направлениях, и, я думаю, что в индийских тоже есть что-то такое. Также если вы посмотрите на иконографию, Будда обычно сидит, положив первой левую ногу, и то же самое с Шивой.
Рассел: Я всегда предполагал, что… если честно, я никогда не слышал этих объяснений, так что я просто претворялся, что я эксперт в этом вопросе, приношу свои извинения. Но я предполагал, что Будда в этом случае как зеркало. И мы должны отражать форму этого персонажа, поэтому нам следует класть первой правую ногу, потому что мы смотрим на Будду и отражаем его, потому что этот персонаж не является богом, но он модель поведения для нас.
Эдди: Возможно, я не знаю точно. Есть несколько особенностей, которые не связаны с иконографией Будды, но если, например, посмотреть на изображения Шивы, даже если его левая нога заложена первой и ты думаешь: «Может быть, это вариант с зеркальным отражением, его правая рука поднята наверх и она сложена в мудру бесстрашия», из этого мы можем сделать вывод, что это не отражение. То же самое с Ганешей: если вы видите его изображение, на котором хобот направлен в правую сторону, это имеет определённое значение; хобот, направленный влево, также имеет своё значение. Так что такие изображения тоже не могут быть зеркальным отражением, всё так, как вы видите.
С изображением Будды я не знаю, но мне кажется, что, так как один из постулатов буддизма «вам нужно самим раскрыть для себя те или иные знания, я не тот, кому вы должны подражать, у вас есть свой путь, через который вы должны открыть что-то для себя», я не думаю, что через свои поздние учения он хотел сказать: «Вот модель, которой вы должны следовать», скорее он предлагал определённые шаги, которые помогут раскрыть вашу свободу, но «не верьте в то, что я говорю, а попробуйте сами» – вот, что говорил Будда. Он не говорил делайте всё то, что я делаю, потому что, может быть, вы были рождены быть домохозяином.
Хармони: Я всегда объясняла это тем, что буддизм был неким восстанием против ведической культуры, был чем-то противоположным, переключением.
Эдди: То есть это было что-то вроде: «Эй, ребят, вы что там сидите с левой ногой сверху, я не буду делать так, как вы»?
Хармони: Да.
Эдди: Этот вариант мне тоже нравится.
Рассел: Это идеал настоящего панка.
Эдди: Да. «То, что мы делаем, – это анархия, поэтому мы будем закладывать первой левую ногу». Знаете, йоги ведь тоже были теми, кто был против сакрального, против культуры, они уходили в леса и там занимались своей практикой. Так что, на самом деле, я не знаю, но это интересная идея.
Рассел: Ты присутствовал, когда скрученная паршваконасана была включена в led-класс?
Эдди: Да, я присутствовал.
Рассел: Это очень интересный момент. Существует понятие парампары, которая предполагает, что последовательность передаётся такой, как она есть – но, может быть, конечно, я всё это выдумал. И затем мои студенты, которых я контролирую, – они делают то, что я им говорю, – они продолжают выполнять скрученную паршваконасану, и однажды я говорю: «Да пошли вы!» и включаю скрученную паршваконасану. Мне кажется, что это оскорбляет всю эту силовую структуру. Если ты позволяешь студентам делать шпагаты в стоячем блоке, разрешаешь им делать скрученные позы, кто в этом случае в действительности руководит?
Эдди: Мне кажется, сегодня вы получите от меня слишком много «я не знаю». (смеются) Давайте попробуем посмотреть на это в более широком ключе, посмотреть в принципе на некоторые особенности процесса слушания, которые, как я заметил, всплывают постоянно в индуистской традиции и в йога текстах, в большей мере их изучали в устном виде на протяжении длительного времени, пока не начали записывать. И, когда их начали записывать, по каким-то странным причинам люди начали больше верить книгам, чем слову учителя. Если любой учитель даёт какие-то инструкции студенту, который по собственной воле пришёл к нему, но студент не выполняет то, что ему говорят (думаю, что вы сталкивались с такими ситуациями будучи учителями), тогда это может стать очень разочаровывающим опытом. Все существующие последовательности не носят произвольного характера, они все работают вокруг их собственной схемы, но внутри них существует множество-множество способов выполнения асан, и многие из них хороши, не все, но многие. Но когда человек приходит к вам, хотелось бы, чтобы он приходил к вам не потому что вы обучаете определённым асанам, которые носят магический характер в какой-то мере, но потому что человек хочет выработать в себе дисциплину, он хочет узнать себя, хочет найти значение и цель своей жизни: «кто я?», «что я здесь делаю?», «как я могу познать своё собственное сознание?». И первый шаг на этом пути – перестать слушать то, что говорит нам такое нестабильное существо, как наш собственный ум, а прислушаться к, возможно, немного более устойчивому уму, и проследить то, что, возможно, когда вы начинаете прислушиваться к нему, ваш ум тоже становится более устойчивым и я могу узнать что-то о себе. И этот процесс заключается в том, чтобы замолчать, начать слушать и делать то, что диктует практика. И если вы так делаете, вы учитесь чему-то. Вы полагаетесь на утверждение: «Что бы этот человек ни сказал мне, я сделал свой выбор – слушать, не думать, что я знаю лучше». И в этом слушании есть какое-то мягкое смирение и восприимчивость. Но если человек приходит и говорит: «Нет, я буду всё равно делать вот так», хорошо, но зачем тогда ты здесь? Всё, что ты хочешь делать, это прекрасно, но у тебя нет необходимости находиться здесь, так же как я не должен тратить своё время. Это работает в любом обучении. Ты уже знаешь, что делать, – прекрасно, поздравляю, будь счастлив. И иногда случаются ситуации, когда учитель обучает, но студенты по каким-то причинам уверены, что знают лучше, и продолжают делать то, что хотят, и убеждают других студентов делать то же. Тогда учитель просто сдаётся. «Вы хотите делать так? Хорошо. Мне всё равно». Поэтому, если абстрагироваться от каких-то конкретных деталей и посмотреть на отношения учителя и ученика глобально, это то, что часто происходит.
Хармони: Однажды я слышала, как Паттабхи Джойс сказал… не знаю, может быть, это на самом деле моя фантазия…
Рассел: Или я это выдумал.
Хармони: Он сказал: «Вам сказали один раз, вам сказали второй раз, на третий раз вам говорит Бог».
Эдди: Да, я тоже слышал от него это. Если честно, я бы не очень уж сильно хотел говорить о нём. И я вообще в последнее время не так много говорю о нём. Да, он говорил очень много всего и делал очень много того, что принесло боль и вред другим людям и что имело очень продолжительные последствия и для отдельных людей, и для комьюнити. Поэтому мне не очень хочется тратить какую-либо энергию, размышляя о том, что он говорил или не говорил. Просто я больше не один из тех, кто вовлечён в его мир.
Прислушиваешься ли ты к вещам, которые возникают у тебя внутри? И если ты не прислушиваешься, а делаешь наоборот, это не духовный путь. Мы должны обращать внимание на появляющиеся красные знаки, мы должны прислушиваться к своему сознанию, которое говорит, что это неправильно. И были моменты, когда я не прислушивался.
Рассел: Спасибо за то, что сказал это. Сейчас мы живём в пост-гуру комьюнити, являемся его частью. Но, может быть, многие из нас так привыкли отдавать власть над собой кому-то другому, и сейчас тысячи людей пытаются понять, что им делать дальше и кому они могут передать власть над собой, как забрать её у себя. Тебе резонирует эта мысль?
Эдди: Я не могу говорить за всё сообщество. Я могу говорить только о себе и о тех решениях, которые я принял на основе того, что стало известно. Многие из нас находились в духовном поиске, когда мы приехали в Майсор, мы обучались там какое-то время и потом разъехались кто куда, и наши духовные поиски продолжились. Болезненные последствия опыта обучения там, особенно того опыта, который случился с нами после его смерти, когда стали возможными все эти общественные обсуждения сексуальных злоупотреблений, заставили нас смириться с теми ошибками, которые многие из нас совершили, со злоупотреблениями, которые появлялись, и так далее. И я испытывал слишком много стыда за то, что я не говорил тогда, когда должен был, потому что я боялся и был слаб. И чувство, что та преступная модель, которая использовалась в Майсоре, не стала уроком. Всё, что всплыло на поверхность, не было единичным случаем, и это не обязательно были сексуальные злоупотребления, а другие типы поведения, проигрывание тех же ситуаций, которые позволяли Паттабхи Джойсу делать то, что он делал. И я просто не хочу участвовать во всём этом. Я стараюсь разобраться в том, что это значит для меня в аспекте того, что я практикую и как я преподаю, как я выбираю источники, из которых я черпаю информацию, потому что я, конечно же, не думаю, что я могу просто выдумать что-либо и делать всё, что мне хочется. Внутри меня происходит рабочий процесс, который помогает мне чувствовать себя хорошо. «Мне бы хотелось, чтобы вот это я сделал лучше», «Мне бы хотелось, чтобы я был более сильным человеком», «Я действительно сожалею об этих вещах» и «Есть вещи, которые я не слушал. Появлялись уже красные флаги, на которые я не обращал внимания, и я хотел бы, чтобы я вёл себя по-другому». И тут мы возвращаемся к понятию слушания в целом. Прислушиваешься ли ты к вещам, которые возникают у тебя внутри? И если ты не прислушиваешься, а делаешь наоборот, это не духовный путь. Мы должны обращать внимание на появляющиеся красные знаки, мы должны прислушиваться к своему сознанию, которое говорит, что это неправильно. И были моменты, когда я не прислушивался. Я хочу быть лучше, чем я был раньше. И у меня было впечатление, что атмосфера, существовавшая в то время в Майсоре, поддерживала меня в том, чтобы я не становился лучше. И я задаюсь вопросом, почему я остался, что я надеялся получить, какова была моя цель, в чём для меня состояла важность получения позиции в этой иерархии. И я думаю, что действительно хотел получить что-то, добиться позиции в иерархии. И да, это поддерживается тем, что мы не прислушиваемся. И я не обвиняю людей, никого конкретно, вся ответственность лежит на моих плечах, мы должны брать на себя ответственность за то, как мы ведём себя в любом сообществе. Но существуют сообщества, которые поддерживают определённый менталитет. И то, что поддерживалось конкретно в этом сообществе, – большое количество магического мышления, избегание возникающих проблем. Я помню, что, когда я первый раз…Хотя нет, я не должен сейчас возвращаться к своим первым впечатлениям и тому подобным историям. Но это был тот самый момент, когда я перестал прислушиваться.
Хармони: Это интересно, потому что, на самом деле, это довольно сложный вопрос, с которым столкнулось наше сообщество и который в какой-то мере разделил его на группы. Мы все влияем друг на друга…
Рассел: Да, общественные переживания.
Хармони: Да, и мы создаём истории, и в то же время как человек, находящийся в духовном поиске, ты хочешь пережить духовный опыт. Всё это подпитывает активное создание определённой истории о переживаемом опыте и о том, что происходит. Ты хочешь обучаться, ты хочешь быть открытым, ты хочешь слушать, ты хочешь делать то, что тебе говорят – и это тоже подпитывает твоё невнимание к своей собственной интуиции, к своему собственному голосу. И всё вместе это превращается во что-то очень мощное. Когда существует какая-либо иерархичная система, это часто, как мне кажется, приводит к сложным последствиям, потому что сложно услышать свой внутренний голос, найти силу внутри себя и сказать: «Здесь что-то не то». Это требует огромной смелости и уверенности в своей собственной интуиции, в своих собственных ощущениях.
Эдди: Я не могу сказать, что я против иерархии как таковой. Мне нравится, когда у меня есть учителя и когда я понимаю, что я могу учиться у них. Но, мне кажется, что если только несколько человек сидят и изучают то, что им нужно, – это хорошо, но, если их количество растёт, начинают возникать эмоции, разные драмы начинают появляться в поведении людей, и потом может появляться чувство соперничества или подтрунивания друг над другом. Возможно, когда людей становится слишком много, естественные недостатки и несовершенства, – скажем так, какие-то вещи, с которыми мы не разобрались, – начинают выходить наружу неосознанно и с такой динамикой, которая позволяет в последствие происходить огромному количеству плохих событий. Я не знаю, и я не хочу… (вздыхает)
Я не знаю, но я поддерживаю обучение у учителей в небольших группах, и я поддерживаю духовный рост, не зависящий от сообщества. Да, конечно, мы любим наших дорогих друзей, мы любим дорогих нам людей, которые окружают нас, но у меня есть большие сомнения по поводу необходимости духовного комьюнити, что мы нуждаемся в других людях. Нет. Просто будь человеком, старайся быть хорошим человеком, совершать правильные поступки. Мы не должны беспокоиться обо всех этих духовных комьюнити, которые почти всегда оказываются проблемными.
Рассел: Но это так приятно, когда тебя признают самым хорошим человеком. Намного лучше, чем все эти недоумки в классе…
Эдди: Поэтому вы делаете подкаст. (смеются)
Хармони: Да, это интересно. Мы тоже разговаривали об этом: об иеррахии, о том, что, если ты хочешь изучать что-то, если ты хочешь стать действительным профессионалом, то тебе необходима какая-то структура, которую даёт тебе учитель, а не так что «а что ты сегодня хочешь?», «а чем ты хочешь заниматься?», то есть, когда у тебя абсолютно открытый учебный план. Но в то же время, мне кажется, что должен быть и диалог, в котором у студента есть свой голос.
Эдди: Мне кажется, это зависит от того, что вы изучаете. Если вы, например, изучаете что-то очень специфическое, например, древнюю каллиграфию, – она такая, какой она создана, у вас не может быть вашего мнения. Но если обучение ориентировано не на получение навыков, а на рост, то в этом случае голос студента очень важен – помогает ли тебе это расти? Так что, да, я согласен с тобой и думаю, что это зависит от изучаемого предмета.
Хармони: Мне очень нравится эта мысль, потому что она раскрывает этот интересный вопрос о том, как преподносить асаны студентам, и тут мы хотим, чтобы асаны помогали нам расти в духовном плане. Но мы можем преподносить их как что-то, что нужно совершенствовать. Я хочу безупречную триконасану, или стойки на руках, или скорпиона.
Рассел: И обращать всё своё внимание на это. Да, и если ты занимаешься в зале, то, чем более сложные позы ты выполняешь и чем красивее у тебя это получается, тем выше ты поднимаешься на этом вымышленном пьедестале. Мы немного говорили о СМИ до этого, и это как раз то, чем СМИ тоже занимаются в плане изобразительного искусства, балета, каллиграфии, представляя их как какую-то форму, которая должна быть выполнена, а не как инструмент, который может быть использован для роста. Мы можем иметь цель, которая направлена на процесс, на рост, а не какой-то проект по достижению чего-либо.
Эдди: Когда я был в ашраме Шивананды в 1980-ых, там был такой комплексный подход: ты занимаешься карма-йогой, занимаешься дхьяна-йогой, бхакти, раджа. Ты занимаешься всем, каждая часть очень важна. Мы выполняли асаны и пранаяму дважды в день, мы пели мантры дважды в день, мы медитировали дважды в день, делали что-то для ашрама и всё такое. Я почувствовал, что это тот образ духовной жизни, которого я буду придерживаться. И когда я вернулся домой, я постарался внедрить все эти аспекты в сбалансированный подход к духовным исканиям. Мне было чуть больше двадцати, когда я начал, моё тело было очень стабильным, я мог выполнять асаны.
Рассел: После скейтборда?
Эдди: После скейтборда, после танцевальной площадки, где бы я ни оказался. (смеются) В этой позиции не было чувства торжества или собственной особенности из-за того, что я выполнял сложные асаны. Я относился к этому как к очень интересному способу исследовать своё тело, в этом было любопытство: какие позы я могу выполнять или что получится, если я попробую вот так, – и чувство внутренней удовлетворённости, когда ты выполнил что-то так, что твоё тело, твоё дыхание и твоя нервная система – всё действовало так, как нужно. Я искал именно этого внутреннего переживания и именно это я и практиковал. И сейчас это будут не нападки на Майсор, но там случился некий сдвиг. Когда я начал практиковать аштангу, моё первое впечатление было – это очень интересный способ поэкспериментировать с телом. Я смог освоить большую часть поз сравнительно быстро, по крайней мере позы первой, второй и половины третьей серий. Тогда, в Майсоре, было ещё не очень много людей, но кто-то приезжал и говорил: «Вау! У тебя такие прогибы!». Мне никогда не говорили такого до того момента, и я не знал вообще, как отвечать на подобные утверждения. Но высказывания такого рода начали появляться всё чаще и чаще, и случился этот сдвиг. «Ты уже закончил вторую серию?» Зачем ты задаёшь этот вопрос? Я никогда не думал об асанах в этом ключе, но потихоньку я втянулся в этот подход. И несколько раз я скатывался в этот ложный подход к асанам. В первый раз это случилось, когда кто-то в складке дотянул меня лбом до коленей, у меня не получалось так до этого, и я подумал: «Хм, я хочу, чтобы меня всё время вот так дотягивали», то есть я захотел становиться лучше и лучше в позе каждый раз. И это был мой первый грешок. И вторым грешком стало то, что я втянулся в это групповое представление о завершении очередной серии как о каком-то достижении. И это было забавно. Всплыли какие-то небольшие моменты, но они свидетельствовали о том, что я начал относиться к своему тело по-другому – я хотел получить что-то от него. И мне кажется, что это приводит к многочисленным попыткам доказать что-то.
Я помню, что, когда я приехал в Калифорнию, там Чак преподавал майсоры, и я подумал: «Что за глупость? Майсор – это название города, а не стиля йоги».
Рассел: Я абсолютно согласен. Это именно то, что произошло со мной в практике. Мне было интересно, как двигается моё тело, интересно экспериментировать с ним, я испытывал радость, но потом я забил на всё это ради соревнования. И это случилось, когда я оказался в Майсоре.
Эдди: И я не знаю, как это было у тебя, но для меня это было то, что уже существовало во мне.
Рассел: Конечно!
Эдди: И я попал в такую обстановку, которая провоцировала проявление этого качества. Но в результате сформировалась тенденция, в которой я застрял на какой-то промежуток времени. Конечно, это была моя вина, что я не смог найти в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться этой тенденции. И это, конечно, не то, что испытывают абсолютно все. У многих был абсолютно замечательный опыт, и я думаю, что это прекрасно. Но с некоторыми людьми происходит вот так. И что происходит, если ты попал в их число? Ты становишься учителем, и ты начинаешь продвигать этот подход среди своих учеников. И последние несколько лет я меняю свой подход к преподаванию, причины, по которым я преподаю и то, что я хочу транслировать. И очень долгое время я транслировал статус-кво, потому что мне казалось, что это то, что я должен делать, чтобы оставаться в рамках общепринятого представления о том, как должно быть. И сейчас я стараюсь придерживать преподавания, которое основано на нескольких подходах, быть более чутким в своём преподавании. В том смысле, что я не считаю последовательности золотым стандартом и не думаю, что вы обязаны двигаться в их рамках. Это не золотой стандарт, это просто одна из идей, и в некоторых случаях это не самая совершенная идея.
Хармони: И в каком ключе изменился твой подход к преподаванию? Думаю, что все знают, кто ты, но напомню, что многие считают тебя таким богом аштанги, идолом, иконой, рок-звездой и всё такое. У тебя была огромная школа на Манхеттене, ты глава всех практикующих реальную аштангу в Нью-Йорке. По моему опыту практики с тобой, ты никогда не был придирчивым учителем, ты действительно вдохновил меня на многие вещи, ты всегда был мягким, это всегда была очень приятная атмосфера, но в то же время я всегда чувствовала определённую строгость на занятиях, как студент, я всегда думала: «О, я действительно…»
Рассел: Но вайбы очень классные!
Хармони: Да, классные вайбы, но я всегда думала: «Это же Эдди Штерн! Страшно. Всё будет строго, я должна практиковать идеально».
Рассел: Да, надо быть осторожным.
Хармони: Есть желание показать на что ты способен, и что теперь мне, как студенту, нужно ожидать от тебя? (смеётся) Что будет, если я не выполню какие-то асаны или изменю что-то под себя?
Рассел: Можно мне делать шпагаты в стоячем блоке?
Эдди: Ты можешь об этом вообще больше не беспокоиться! Ты можешь делать шпагаты даже во время приветствий Солнцу. Вместо того, чтобы делать шаг вперёд в вирабхадрасану в сурья намаскар Б, ты можешь делать шаг назад в хануманасану.
Рассел: Боже мой! Прекрасно! (смеются)
Эдди: Анатомия очень важна в том плане, что движения должны сочетаться друг с другом так, чтобы это подходило телу. Если анатомия человека не позволяет ему выполнять что-то так, как это было предусмотрено, ему нужно попробовать делать это по-другому. Я очень часто использую этот принцип сейчас. Если человек вынослив и у него много энергии, но его тело, возможно, не с такой лёгкостью гнётся в разные стороны, я позволю ему выполнять намного больше, чем позволил бы двадцать лет назад. Если у него не получается делать полулотос, – ничего страшного, можно просто оставить ногу сбоку. Мне кажется, что действительно важно – это наш уровень энергии, который можно измерить по нашему дыханию. Если ты видишь, что человек прикладывает слишком много усилий, нужно замедлиться и остановиться; если ты видишь, что у него сбилось дыхание, нужно замедлиться и остановиться; устаёт – замедлиться и остановиться. Если человек не устаёт и у него всё в порядке с дыханием, но его тело немного жёсткое, то ему, мне кажется, можно сделать чуть больше, чем…
Ну, например, если у тебя нет полулотоса, то ты должен остановиться на ардха бадха падма пашчимоттанасе, и, возможно, тебе придётся выполнять её шесть лет. Но, скорее всего, эта поза просто не подходит тебе, и есть другие позы, которые помогут движению энергии, дыхания, циркуляции крови в твоём теле. Сейчас я более проницателен в плане асан и того, как люди их выполняют, поэтому по-другому смотрю на более широкую картину происходящего. В Шивананда-йоге ты выполнял все двенадцать базовых поз вне зависимости от того, получались они у тебя или нет. Ты делал наклоны вперёд, прогибы назад, скрутки, перевёрнутые позы и позы стоя на баланс. И это полезно для нервной системы. Полезно немного подвигаться во всех направлениях. И если ты выполняешь движение в одном направлении в течение длительного промежутка времени, это плохо скажется на твоём общем человеческом развитии. Я предпочитаю, чтобы мои студенты двигались в разных направлениях, и я стараюсь быть как можно более внимательным к уровню энергии, дыханию, возможностям человека и тому подобным вещам. Я не знаю, как бы ты почувствовала себя на моих классах: изменилось бы что-то или ты бы почувствовала в точности то же самое, что и раньше, – но гибкость в подходе, которую я позволяю себя как учителю, стала намного выше. И ещё я принял решение в январе до пандемии перестать вести майсоры, так что я больше этого не делаю. Сейчас у меня в расписание есть то, что я называю самостоятельной практикой, потому что я не смог найти более подходящего названия, возможно, есть более подходящее. Устройство класса такое же, как на майсорах, но люди выполняют разные типы последовательностей: если они хотят выполнять последовательности аштанги – хорошо; если они как-то адаптируют эти последовательности из-за своего возраста, формы, состояния – тоже хорошо; если приходит человек, у которого болит спина, я покажу ему специальную последовательность, которая подходит в его случае; кто-то может делать только пранаяму. Опять же, в мои первые годы в Майсоре я ничего не слышала о майсорах, это была просто практика йоги. Я помню, что, когда я приехал в Калифорнию, там Чак (Чак Миллер – примеч. Ashtanga-samgha) преподавал майсоры, и я подумал: «Что за глупость? Майсор – это название города, а не стиля йоги». Но почему-то другого названия не возникло, поэтому теперь мы говорим: «Ты практикуешь майсоры?», да ладно вам! В Майсоре это так не называлось! Это всегда была просто «практика йоги», но лучшего названия никогда не было. И так как я не преподаю точные последовательности аштанги и изучаю другие вещи и практикую другие вещи, то мне, естественно, хочется преподавать эти вещи, я не называю свои классы тем названием, которое ассоциируется с очень структурированным подходом, предполагающим преподавание конкретных серий. Я до сих пор преподаю эти серии, но и другие тоже, и во время самостоятельной практики вы можете увидеть много всего разного. И, как мне кажется, это приводит к очень хорошей атмосфере, потому что люди могут делать то, что им нужно, то, над чем они хотят поработать, общая динамика группы не поддерживает чувство достигательства в практике. Если кто-то говорит мне, что это не работает в его случае, то я предлагаю найти то, что будет работать, и тогда человек чувствует себя лучше и хочет продолжать делать то, что он делает. И я тоже получаю удовольствие от возможности практиковать по-разному. Например, сейчас я участвую в магистерской программе бангалорского университета имени Свами Вивекананда. Это программа по исследованиям йоги и древним текстам, йогическим текстам. У них есть свой филиал в Калифорнии, но все преподаватели там из Индии, два раза в неделю проходят занятия по зуму и всё остальное время мы занимаемся онлайн. И одной из особенностей их йога-протокола является следующее правило: сначала нужно в течение трёх-четырёх минут выполнять сарвангасану, потом нужно опустить ноги и выполнить матсьясану, около минуты, потом несколько минут удерживается халасана, а потом опять матсьясана или урдхва дханурасана. И я начал практиковать эту последовательность: сарвангасана, матсьясана, халасана, уттана падасана. И я могу сказать вам – это просто потрясающе!
Хармони: Я попробую!
Хорошая модель отношений между учителем и учеником здесь – это духовная дружба. И дружба – это хорошо, потому что, когда ты идёшь не в том направлении, друзья могут сказать тебе об этом, они могут дать тебе честную обратную связь.
Эдди: Мне очень нравится. И мне показалось, что это очень хорошо подходит для тех, кто не может слишком долго удерживать эту складку в шее, или им не нужно её удерживать, или им трудно удерживать складку в плечах, или они постоянно испытываю боль в шее после стоек на плечах, или им приходится использовать какие-то пропсы, или ещё что-то, и я начал преподавать эту последовательность, и теперь их шеи чувствуют себя лучше, и в принципе позвоночник чувствует себя лучше, потому что теперь у них есть небольшой отдых, чтобы не делать одновременно слишком много в одном и том же направлении. И это один из примеров, когда один человек может выполнять все перевернутые позы из аштанга-серии подряд, и ему нормально, но, если для вас это проблема, какие у вас есть варианты? Мне кажется, что одна из особенностей последовательностей аштанги, или даже не последовательностей, а методологии их преподавания заключается в том, что в них нет пространства, чтобы изменить что-либо, если оно не очень тебе подходит. А у тебя могут быть очень серьёзные причины, по которым это движение не подходит тебе. Может быть, у тебя была автокатастрофа, или, может быть, у вас есть врождённые проблемы с позвоночником, или одна нога с рождения короче, чем другая – всё что угодно. И этот недостаток гибкости подхода может перерастать в жестокость, а методология преподавания – в идеологию, которая не обращает внимание ни на что, кроме самого метода. И я сам был очень поглощён этим, потому что мне казалось, что так я могу занять своё место в этой иерархии, которую ты уже описала. И мне казалось, что я действительно его занял. Проблема заключается в том, что я тоже начал в это верить, поэтому я стал не очень-то приятным человеком, потому что я думал, что то, что я говорю, очень важно, и что я должен занимать особое место. Рассел испытал это на себе, он занимался в фонде Джойса всем, что касается общественного образования и политики, и он делал прекрасную работу. Но я в этот момент занимался проектом Bent on Learning (некоммерческая организация, занимающаяся обучением детей йоге. Эдди Штерн являлся её членом. – прим. Ashtanga-samgha), я считал себя экспертом в этой теме, поэтому вмешался в тот мир, в который меня не приглашали. Я сделал из себя ключевого участника этого проекта и тем самым причинил много боли многим людям. И это было…я не люблю использовать слово «эго» в аспекте йоги, но если говорить вне аспекта йоги, то во многом меня двигало моё эго. И я стал таким человеком благодаря той групповой динамике, в рамках которой мне хотелось быть важным. Это не было хорошим поведением, всё это было плохо, это было недружелюбно, это не было дружбой. Это просто факт. И сейчас я научился замечать, когда я опять превращаюсь в такого человека. И в те моменты, когда, как мне кажется, кто-то другой получил возможность или позицию, но я не чувствую себя обиженным или обделённым, то я думаю: «О, здорово, я немного вырос». И сейчас я замечаю те моменты, когда я не ощущаю необходимости чувствовать себя важной частью какой бы то ни было группы или ситуации. Если бы я описывал, что для меня значит духовный рост, то в данный момент времени я бы сказал, что именно вот это, потому что я так долго хотел быть важным в каких-то группах, организациях по каким-то причинам, не важно. И сейчас я хочу, чтобы мне вообще не хотелось быть важным в чём-либо, а хотелось просто продолжать свои духовные поиски, как это было в молодости, быть просто любознательным и испытывать восторг от изучения каких-то вещей и возможности делиться этими знаниями. Я всегда очень уверен в своём мнении, и это нормально – делиться мнениями и быть в них уверенными, – до тех пор, пока вы не начинаете навязывать другим своё мнение или требовать, чтобы они приняли его, то есть это нормально, пока вы делитесь мнением просто потому, что вам приятно общаться с этим человеком, а не потому, что считаете, что ваше мнение важно. И когда мы говорим о идее гуру-шиша или в принципе об идее парампары, мне кажется, что традиция гуру, по крайней мере в Америке, принесла больше вреда, чем пользы, из-за непонимания культурных особенностей и из-за чрезмерного уважения, которое мы выказывали людям и которое давало им право совершать дурные поступки. Когда ты выказываешь чрезмерное уважение, чрезмерное смирение, чрезмерную преданность, ты не замечаешь этого и не совсем осознаёшь роль гуру. Это не является частью нашей культуры, немногие из нас понимают это, многие переусердствуют в этом. Я скажу об этом здесь, и я говорил об этом раньше, и я глубоко верю в это: хорошая модель отношений между учителем и учеником здесь – это духовная дружба. И дружба – это хорошо, потому что, когда ты идёшь не в том направлении, друзья могут сказать тебе об этом, они могут дать тебе честную обратную связь. И когда ты всё делаешь правильно, никто не будет скандалить с тобой, и ты не потеряешь свою дружбу, ты сосредоточен на росте и у тебя есть возможность тоже давать им обратную связь. И на данный момент духовная дружба – это прекрасная модель для нас здесь. Если когда-нибудь мы станем более вовлечёнными в эту культуру, возможно, модель гуру-шиша станет возможной, но сейчас – не думаю. Мне кажется, лучше оставить это индусам, а нам попробовать что-то другое. Мне кажется, что многие западные преподаватели йоги пытаются осознанно или неосознанно встать на этот путь гуру, но нам не следует этого делать, никому из нас не следует. Мы ничего не знаем об этом.
Рассел: Эдди, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сказал. Твои слова были очень дружескими и щедрыми. И я очень ценю то, что ты сказал. Я чувствую, что фонд Джойса был очень точным зеркалом. На самом деле, я преследовал свои интересы в этом фонде. Я ничего не знал о том, как учить детей йоге вообще. В то время Benton Learning уже существовал. И мне кажется, что первое, что я сделал, когда фонд был основан, – я позвонил Барбаре и спросил, что мне делать, потому что у меня не было ни единой идеи, что мне нужно делать. И то, что случилось со мной, – это перенос энергии гуру с Паттабхи Джойса на парня, с которым я работал, Джима Раффена.
Я относился к нему как к своему персональному Будде, я всё время был рядом с ним, поклонялся ему, искал любого возможного контакта, мне казалось, что это человек, который не может совершить ничего неправильного. И по мере того, как связь между фондом Джойса и Bent on Learning укреплялась, мне кажется, Джим начинал понимать, какую невероятную работу ты делаешь для нашей организации, как много ты вкладываешь в это. И я начал невероятно завидовать. И я тоже хочу извиниться за своё возмущение и за то, что я недостаточно заботился о нашей дружбе, и я сожалею, что я сказал некоторые вещи, мои обвинения были несправедливы по отношению к твоему отношению. И всё это произошло из-за моего соревновательного чувства и ощущения, что я больше не так значим, как был раньше. Из-за этого к тому же прекратились наши отношения с Джимом – из-за этого соревнования и возмущения. И мы расстались не на хорошей ноте, о чём я очень глубоко сожалею.
Эдди: Ну, во-первых, я принимаю твои извинения. Во-вторых, это ваш подкаст, и я надеюсь, что вы понимаете, что вы делаете.
Рассел: Рейтинги просто взлетят, именно поэтому мы это и делаем. (смеётся)
Эдди: Джим был прекрасным человеком, мне очень жаль, что вы расстались не на позитивной ноте. Я уверен, что он не держал на вас зла. Его смерть стала такой огромной утратой для многих из нас. Он был прекрасным человеком. Он был мудр и очень практичен. Он никогда не тратил время понапрасну. Мы могли зависнуть, пытаясь решить какие-то проблемы, а он всегда просто говорил: «Это невозможно решить, я двигаюсь дальше». И я бы хотел, чтобы у него было больше времени, он был визионером. Такова жизнь, правда? Мы совершаем ужасные поступки по отношению друг к другу, но потом мы приходим к той точке, когда мы можем простить, починить всё. Мне кажется, что во многом в этом и заключается наше духовное движение. Я имею в виду, восстановление, исправление, мир сломан, разделён на фракции, которые представлены отдельными разрозненными жизнями, которые мы должны соединить. Так что, может быть, Рассел, сейчас мы с тобой это сделали – починили наше сломанное зеркало. И я действительно рад этому. Я занимаюсь санскритом по понедельникам с учителем из Индии. И на основе одной из мантр мы обсуждали то, что нам всегда приходится иметь дело с необходимостью бороться с papa, что переводится как несовершенства или то, что мы делаем что-то неправильно, и он говорил ещё какие-то описания для этого слова, но мне нужно посмотреть свои записи, чтобы вспомнить. И мы движемся к raja, смерти, которая покроет наше сознание. И я задал ему вопрос по поводу этих двух слов. Он ответил, что у нас нет выбора – мы всегда будем несовершенны, потому что мир, создание несовершенны, иначе он бы не был создан. Мы берём своё начало в несовершенном создании, поэтому в нас есть это несовершенство, и вся йога заключается в том, чтобы заглянуть, что лежит за этим несовершенством, и постараться соединиться с тем, что вы обнаружите. Поэтому, с одной стороны, мне очень жаль, что я совершал какие-то нехорошие поступки, я сожалею о том, как я вёл себя с тобой, Рассел, но с другой стороны, у меня не было выбора, потому что я часть несовершенной Вселенной. (смеются) Но эти мои слабости могут служить во благо моим будущим действиям. Я могу это использовать, я могу использовать свой болезненный опыт.
Так что на 100% дело в обучении. И если в какой-то момент вы приходите к пониманию, что то, чему вас обучали, не помогает людям, которые приходят к вам, обучайте себя чему-то другому.
Хармони: Мне очень понравилось. Это был такой прекрасный момент. Спасибо, ребят. (смеётся) И мне нравится эта идея духовной дружбы, идея о том, что мы должны быть духовными друзьями, должны создавать пространство, в котором возможен диалог и руководства от окружающих нас людей. И твоё описание того, как сейчас проходят твои классы, настолько мудро. У тебя такой опыт в преподавании асан людям с разными телами, столько знаний о нервной системе и дыхании, что ты можешь соединить всё это в своём классе, соединить, когда ты преподаёшь один на один. Это потрясающе, твоим студентам очень повезло. Мне кажется, что жестокость, характерная аштанге, или этому методу, или методу её преподавания, которая заполонила майсор-классы и самостоятельную практику, как мне кажется, часто возникает в результате того, что у тебя, как у молодого преподавателя, может не быть этого опыта или этой мудрости, и ты можешь не знать, что хорошо для этого конкретного человека, поэтому ты откатываешься к этой устоявшейся модели, которая уже была создана.
Эдди: Перед тем, как мы обратимся к этой теме, я хотел спросить: Рассел, всё хорошо теперь?
Рассел: Абсолютно.
Эдди: У меня тоже. И что бы ты ни говорил обо мне, даже если это было что-то вроде «Ты кусок дерьма, долбанный жид. Чтоб ты сдох, потому что всё, что вылетает из твоего рта, ложь», я абсолютно не сержусь, потому что, возможно, большая часть из этого действительно так. (смеются)
Рассел: Я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не называл тебя жидом. Правда. (смеются)
Эдди: Теперь мне намного легче. Да. То, чему тебя обучали, и то, как тебя обучали, – это то, что ты будешь транслировать своим ученикам. Если вы хотите быть врачом, вы должны пройти определённое обучение, это невероятное количество лет обучения, чтобы вы никого не убили. И в мире йоги, в мире авторизаций и всего такого обучение скомпрометировано. Если вы обучались в Майсоре, неважно, как долго длилось ваше обучение, но если это было вашим единственным обучением, – это будет то, что вы будете преподавать. Если вам всё время говорили: «Этого нет в методе, этого тоже. Тебе больно, потому что ты неправильно дышишь», – это станет тем, что вы будете преподавать. Так что на 100% дело в обучении. И если в какой-то момент вы приходите к пониманию, что то, чему вас обучали, не помогает людям, которые приходят к вам, обучайте себя чему-то другому.
Рассел: Для тех наших слушателей, кто не знает, с кем мы разговариваем, это Эдвард Штерн…
Эдди: Эдвин вообще-то.
Хармони: К концу мы наконец-то узнали твоё имя.
Рассел: Эдвин? Оу! Есть второе имя?
Эдди: Эдвин Скотт.
Рассел: Эдвин Скотт!
Эдди: Знаете книгу Марка Синглтона «Тело йоги»? Книга очень проблематичная во многих аспектах, вызвавшая у меня много эмоций. Но первое, что меня задело в этой книге, – он неправильно написал моё имя. В главе про Кришнамачарья он написала S-T-E-R-N-E (вместо Stern – примеч. Ashtanga—samgha). И я тогда подумал: «Ты шутишь? Если я вижу в твоей книге своё имя написанным неправильно, как я могу доверять всему остальному, что ты пишешь?»
Рассел: О, да, это ужасно.
Эдди: Ладно, давайте вернёмся к миру и любви.
Рассел: Да, мир и любовь. (смеются) Мы опять оказались в этой ужасной ситуации, когда наш гость с мировой известностью, не требующий представлений, оказался представлен немного грубо.
Эдди: Поэтому сейчас я закончу наш разговор.
Рассел и Хармони: Да! (смеются)
Эдди: Правда. Через минуту я должен выходить из дома. Спасибо большое за то, что пригласили, спасибо за этот разговор. Мне было очень приятно. Спасибо за этот сеанс общественного излечения, и я с нетерпением жду этого нового витка нашей дружбы. Обнимаю и люблю вас, ребята. Надеюсь, своими словами я не задел ничьи чувства. Спасибо за этот подкаст.
Хармони: Мы надеемся скоро посетить твой новый храм на Брум стрит. Будем рады увидеться!
Перевела подкаст Ася Кудрявцева.
P.S. Наше мнение может не совпадать с мнением героев интервью и подкастов.
Команда проекта Ashtanga-samgha.
