Учитель метода и ассистент Александра Смиркина – о необходимости действовать, цене преподавания, вопросах начинающих и про то, как практика спасла от хирургического стола.
— Как ты начала практиковать аштангу?
— Я была в поиске, ходила на хатху-йогу и другие классы, потом пришла на разовое пробное занятие аштанги и с первого раза осталась.
— Долго ты занималась хатхой до аштанги?
— Год примерно. Я искала на самом деле, что мне будет лучше: нужно было, чтобы меня «зацепило» и чтобы был учитель. Прошла, наверное, все классы, все названия – пранаяма, виньяса флоу, дживамукти. Гуглила, читала книжки. У меня было расписание зала в виде таблички, и я просто брала эту распечатку, отмечала интересное, и ходила на каждое занятие. Посещала регулярно, спрашивала, приглядывалась, но не могла найти своего учителя. Прочитала в Instagram, что учитель приходит тогда, когда ученик готов, но время шло, и тогда отпустила эту ситуацию. Со временем у меня появился и учитель.
— А на аштангу к какому учителю ты попала?
— Это был майсор, его вела Екатерина Ястремская, мой первый учитель. Сначала я ходила на классы для начинающих, но время было неудобное, в районе 11 часов дня. Получается, ты не можешь позавтракать, не можешь совмещать с работой. Поэтому я довольно быстро перешла на утренние классы. Когда Катя ушла из «Аштанга-йога центра», для меня это была трагедия, я очень сильно переживала. Она посоветовала мне несколько вариантов, но я не решалась куда-то идти и практиковала сама дома. И в какой-то момент самостоятельной практики поняла, что, наверное, взрослею. Потом я поехала на семинар к Саше Смиркину и Наталье Савиной, и поняла там, что Саша — мой учитель.
— То есть у тебя было всего два преподавателя аштанги за все время?
— Да. Я такая постоянная.
— Как давно ты практикуешь?
— Шесть лет. Мне исполнилось 30, и я начала практиковать аштангу.
— Как появилась потребность сначала ассистировать? Ты подошла к преподавателю сама?
— Ассистировать я начала Саше. Он ко мне не подходил, само собой всё так получилось. Я не просила его, и он меня не просил. Нужна была помощь на замене класса Ани Ян, я помогла. Ещё на занятиях Кати Ястремской я понимала, что хочу преподавать, но вслух не озвучивала. Наверное, стеснялась, думала, что ещё рано, небольшой срок практики. Но я всегда смотрела, наблюдала за правками.
— Помнишь свой первый урок?
— Я была очень благодарна, что мне разрешили. И забыла про мантру, естественно. У меня были колоссальные ощущения, не было страха, я не боялась людей. Меня вдохновляют люди, которые практикуют аштангу, мотивируют. Аштангисты с вечера готовятся к майсору: поздно не едят, не ходят на тусовки, рано встают. В дни, когда я помогаю Саше, я просто любуюсь: «Какие же они классные, эти аштангисты». Мне кажется, что у тех, кто занимается хатха-йогой, у них нет такого сообщества, они так тесно не общаются. Даже после майсора, когда собираемся в раздевалке, мы так бурно всё обсуждаем.
— И всегда есть о чем поговорить.
— Всегда! И мы так понимаем друг друга! А практикующие, которые выходят с хатха-йоги, молча собираются и уходят. А мы готовы пить кофе, встречаться, обсуждать.
— Ты можешь сказать, что когда ты физически руками чувствуешь чужое тело, разные тела, то твоя личная практика тоже меняется в лучшую сторону?
— Конечно, да, меняется. Через правки я начинаю больше чувствовать и понимать. Но в то же время я не могу свою практику переносить на тела учеников, мы разные. Женская практика сильно отличается от мужской. У женщин есть гормональный цикл, который отражается на практике. Этого нельзя не учитывать.
— Когда ты начала преподавать, у тебя не было страха потерять личную практику?
— Страха не было совсем. Физическая усталость проявляется, потому что помимо работы и своей практики есть ещё семья, на которую у меня уходит немало времени. Нагрузка есть, сил стало меньше – и практика у меня немножко поехала. Но, конечно, это не та нагрузка, как когда ты работаешь на нелюбимой работе. Помню, когда я после практики окрылённая, довольная жизнью выходила из шалы, и как было грустно и печально на работе, как она съедала мою энергию. Я ненавидела работу и ходила просто за зарплату. Конечно, это нельзя сравнивать с тем, что есть сейчас. Я не лезу из кожи вон во время практики, чтобы сделать асану, если чувствую, что не в ресурсе. Но, безусловно, бывают периоды, когда есть силы и энергия на личную практику.
С практикой выработалась дисциплина, и просто практиковала без ожидания, приняла эту асану, и неважно сколько потребуется на её освоение времени.
— Ты пыталась как-то отслеживать своё питание, нагрузку? Возможно, вела записи, чтобы увидеть, что влияет на истощение энергии?
— Нет, я ничего не записываю. В принципе я и так уже понимаю, осознаю, что мне мешает. Я не гонюсь за асанами, но и не «наелась» ими.
— Есть ли связь между учеником и учителем? Как учитель ты её ощущаешь?
— Конечно, связь есть. Если её нет, то к такому учителю даже не хочется приходить, потому что ты не чувствуешь его энергетику. Просто пустота и тишина. Нет доверия.
— Какая асана для тебя была самой сложной?
— Все силовые асаны мне даются сложнее, и пинча одна из них. Осваивала её долго, но я не спешу быстро освоить асаны, тут сам процесс работы затягивает. Дополнительно я ничего не делала, чтоб пинча у меня наконец получилась, только практика, в которую я верю! Самое главное для меня было важно, отследить дыхание и как ведёт себя ум. Чувствовала, как по мере освоения пинчи, моё дыхание успокаивалось, а ум не суетился, что даже про себя сравнила его с белым листом ровной бумаги.
С практикой выработалась дисциплина, и просто практиковала без ожидания, приняла эту асану, и неважно сколько потребуется на её освоение времени. Конечно, поддержка учителя тоже сыграла роль, Саше я доверяю, верю в него, благодарю за то, что он всегда поддерживает. К его советам прислушиваюсь, и они действительно помогают.
— Вот сегодня, когда я выходила с практики, вы разговаривали. Что он тебе сказал?
— Мы говорили о том, как проходит восстановление после болезни. Я думала, что меня отпустит намного раньше, хотела потихоньку начать делать вторую серию, но не стоит спешить и нужно время для восстановления после болезни. Постепенно силы вернутся.
— Отразилась ли болезнь на глубине дыхания? Там же поражаются легкие.
— Нет, моё дыхание не изменилось. Даже врач удивился результатам анализов, что легкие не поражены. Во время болезни у меня были сильные головные боли, и сейчас во время практики на стоячих асанах у меня бывает головокружение.
— Какие вопросы задают тебе начинающие ученики?
— Почему так жарко? Откройте окно. Что за портреты? Кто это? Не понимают, почему класс называется «майсор». Говорят: «мастер-класс» или «мАйср-класс». Спрашивают про питание. У меня класс начинается в 9.30 утра, и чаще всего ученики завтракают до класса – и приходят с полным желудком.
— А есть ли те, кто пытается понять дришти и дыхание изначально?
— Практически нет, но после класса чувствуют разницу, что они могут дышать чуть глубже, раньше не обращали внимания на своё дыхание и удивляются, как такое возможно. Многие начинают искать видео на YouTube, насмотрятся красивых роликов, потом приходят на класс с огромными горящими глазами и рассказывают: «Я посмотрел! Я хочу быть настоящим аштангистом!».
— Ты писала пост, что аштанга спасла тебя от операции. Почему именно аштанга и что случилось?
— Я почувствовала, что не могу сидеть, не могу ходить нормально, мне что-то давит. На практике сказала об этом преподавателю, пропускала асаны, где надо лежать на спине, мне было очень больно их делать. Катя посоветовалась с йога-терапевтом, и они отправили меня к врачу. После утреннего майсора я пошла в клинику, где мне поставили диагноз: «опухоль». Я была шокирована. Направили к онкологу. Решено было оперировать, я согласилась. Подготовка к операции заняла много времени, но практику я не прерывала и даже забыла про эту боль, словно срослась с ней. Потом мне сказали, что это жировик, но крупный – 7 см, и оперировать всё-таки надо, иначе он давит на кости. Назначили день операции. Практика аштанги не останавливалась. Я чувствовала, что жировик уменьшается в размерах. И когда мы пришли в назначенный день операции, врач мне сказал: «Не могу сегодня тебя принять, потому что не успеваю». И я подумала, что это знак, что не нужно ничего делать, потому что жировик становится всё меньше и меньше. И всё, он рассосался.
Переживала очень сильно, почему-то была уверена, что моя заявка пройдет, думала, что вся Вселенная поможет мне.
— Ты участвовала в челлендже Саши Смиркина и удерживала некоторые асаны по 2,5 минуты. Как ощущение?
— Это было очень непросто, тело начинало гореть. Я попробовала пару раз и решила больше не повторять. (смеётся). Интересный опыт, но такое долго удержание надо практиковать регулярно, что не подошло моему состоянию перед Новым годом. Тело было уставшее, у меня забились плечи, я приняла ситуацию и успокоилась. Как сегодня Саша сказал: «Relax».
— Но несмотря на плечи ты самостоятельно и очень глубоко захватываешься в мостах.
— Да, это всё результат практики. Не было стремления захватиться за колени, просто само всё пришло. Я верю в практику. Возможно, я хотела бы делать что-то дополнительное, но у меня нет времени.
— Были ли у тебя долгие перерывы в практике?
— Самый долгий перерыв был у меня сейчас во время болезни. Наверное, где-то три недели.
— Как проходит восстановление после коронавируса?
— Сейчас я делаю только первую серию. Иногда пытаюсь начать вторую и понимаю, что нет-нет-нет. Мне не хватает сил: позы стоя ещё нормально, но когда перехожу на позы сидя, чувствую ещё надо восстановиться и набраться сил, я не спешу. Практика очень спокойная, и мне комфортно.
— Поддерживает ли тебя муж? Ему понятно, почему ты встаёшь в 5 утра? На него же, как понимаю, легла обязанность собирать дочек с утра.
— Сначала моя семья думала, что это просто хобби, что меня отпустит через какое-то время. Но время шло, а я не успокаивалась. Конечно, это был вызов для папы – собрать двух девочек с утра в садик. Теперь приноровился, справляется с ситуацией. У девочек были очень длинные и густые волосы, нам пришлось их остричь, чтобы муж с утра не заплетал косички. Одежду и рюкзаки я готовлю с вечера. Если бы не поддержка мужа, не поддержка семьи, было бы очень тяжело, я бы не справилась со своими эмоциями.
— Муж не пробовал встать на коврик?
— Нет, вообще не хочет. И я не настаиваю, и детей не заставляю.
— Я видела, что девочки пробуют делать асаны.
— Иногда они просят, чтобы мы позанимались, я радуюсь в такие моменты, они интересуются, наблюдают. Если я дома практикую позже обычного, они ждут, знают уже где мне помочь. Подбегают, спрашивают: «Мама, а здесь надо подержать?». Старшая дочь даже умеет меня цеплять в мостах. И когда я практикую, они мне не мешают. Бывают, конечно, дни, когда им нужно всё и сразу от меня. Естественно, я заканчиваю свою практику раньше положенного – и занимаюсь детьми. Были случаи, когда приходилось уезжать домой с семинара раньше времени, так как седьмая серия ждёт!
— Планируешь ли ты их отдавать на гимнастику?
— Мы уже ходили на гимнастику. Детям не понравилось, им было больно, приходили со слезами на глазах. Они меня как учителя не воспринимают. Я пыталась с ними дома заниматься, но всё у нас перерастает в игру. Зато они хотят посмотреть, как это происходит у меня на работе, что такое майсор. Я им рассказываю, какие люди ко мне приходят, что иногда мамы приводят детей, они тихо играют, рисуют в зале. Я хотела бы, чтобы мои дети пришли – и увидели бы меня другими глазами. Но нужно рано встать, у них пока не получается.
— Приходили ли к тебе на классы с новорождёнными?
— Нет, новорождённых не было.
— Кстати, ты съездила в Индию или нет в итоге?
— Нет, я не съездила. Кстати, я подавала заявку к Шарату. Однажды муж мне сказал: «Ну едь уже, едь!». Я просто достала всех, меня отпустили. Мы уже решили с друзьями, как снимем жильё, как будем готовить. Продумали и распределили все нюансы. Я была такая счастливая! Но моя заявка не прошла, сайт просто завис. Всю ночь я очень переживала, муж пытался меня успокоить и поддержать. Друзья всю ночь писали сообщения с поддержкой. Переживала очень сильно, почему-то была уверена, что моя заявка пройдет, думала, что вся Вселенная поможет мне. Но я ещё поеду, это должно случиться.
— Расскажи про своё питание.
— Я вегетарианка, дети и муж питаются иначе. Но мне повезло, у меня муж – бывший повар, он готовит сам для себя, собирает контейнеры для детей в школу. Молочные продукты и яйца я ем. Рыбу и мясо не ем.
— Как родители относятся к твоей практике и к твоему питанию?
— У меня спортивная семья, родители всегда вели активный образ жизни, старались питаться сбалансированно. В своём доме они приготовили для меня место для практики – в сарайчике среди лопат. С утра мама занимается с детьми, пока я практикую, готовит им завтрак. Я отпрактикую – и завтрак для меня готов. Родители учитывают все мои особенности в еде, хотя раньше очень переживали, что я очень бледная, что у меня нет сил. Сейчас это всё прошло.
Беседовала Галина Кисанд.
