Лино Миеле хорошо известен публикацией книги «Аштанга-йога», сборником виньяс первой и второй серий, который он составил под руководством гуруджи. Он основал много школ в Финляндии, Норвегии и также руководит школой в Риме (Италия), где он живет со своей женой и сыном. (Прим. Ashtanga—Samgha: у Лино также есть шала в Милане и в Буэнос-Айресе. Сейчас он живет со второй женой Дезире и дочкой Эмилией. Каждую зиму он проводит двухмесячный воркшоп в Коваламе, Индия).
— Как вы нашли гуруджи?
— На самом деле, вы знаете, кто открыл гуруджи? Моя жена Тина (прим. Ashtanga—Samgha: речь идёт о первой супруге). Она была… – как вы это называете на английском – одержима поиском гуру. Она искала гуру, мы искали везде и случайно нашли адрес гуруджи в книге Андрэ ван Лисбет.
И мы поехали в Майсор. В храме Кришны нам сказали, что он очень известный учитель и «вы должны идти вон туда». Так мы и встретили гуруджи. Мы отодвинули занавески на двери в шалу, заглянули внутрь, и я помню, что Тина сказала: «Что здесь происходит?». Мы увидели, по крайне мере, шесть–восемь потеющих тел, очень активно дышащих, и гуруджи помогал одному, помогал другому — бинг банг бум!
И, ты знаешь, она немного испугалась и сказала: «Он не заставит меня делать это!», потому что она занималась мягкой йогой, поэтому, увидев, как гуруджи помогает всем в очень сложных позах, была немного шокирована. Но после, ты знаешь, поговорив с ним, мы успокоились. Но я бы сказал, что мне потребовалась несколько лет, чтобы понять систему. Я говорил сам с собой, я повторял, что делают другие, и думал, что понимаю систему, но на самом деле мне потребовалось четыре, думаю, четыре года или пять лет, пока мы не встретились в Лилле в 1993 году. У меня всё ещё не было достаточно уважения к нему. Я уже начал практиковать вторую серию, а он посмотрел на меня и сказал: «Завтра начинай первую». Я посмотрел на него и ответил: «Нет, гуруджи, завтра я начну вторую». Он посмотрел на меня и сказал: «Ты начнёшь первую!» «Гуруджи, я знаю, что делаю, поверь мне. Я начну вторую».
Он начал кричать. Он был зол! И там была Амма рядом c ним, она начала говорить с ним на каннада и постаралась успокоить его. Я не знаю, что она сказала ему, он бурчал «бубубубубубу». И я сказал: «Гуруджи, дай мне шанс, я приду завтра на вторую серию», потому что там было три класса с утра, в 5 утра вторая серия, в 6:30 и 8 – первая. Поэтому я сказал ему: «Я приду в 5», и он был зол. Я ответил: «Нет, гуруджи, я здесь только на несколько дней». На следующий день я пришел в 8 утра, сел, и он вошёл в комнату, одетый в лунги. Он ничего не сказал, посмотрел на меня и потом начал класс, когда он завершил класс, он подошёл ко мне, я сидел, и он спросил: «В какое время ты начинаешь?». Я посмотрел на него и не ответил. Он сказал: «В 5 утра». Конечно, он был немного расстроен мной. Он посмотрел на меня, и мне показалось, что я начал лучше понимать моего гуру, и я надеялся, что он был доволен моей практикой, но он ничего не сказал. Через неделю мы поехали давать демонстрацию в Зиналь, в Швейцарию, так что всё было хорошо. Тогда начались наши отношения с гуруджи.
Через две недели я позвонил: «Гуруджи, вы получили книгу?». «Да». «Гуруджи, что вы думаете о книге?». «Хорошая, прекрасная работа, но убери последнюю часть». «Какую часть, гуруджи?». «Третью серию – мы не хотим».
Там был один француз, он спросил меня: «Лино, ты понимаешь гуруджи?». Я ответил: «Конечно, да». Я думал, что понимаю. «А ты знаешь, что он повторяет? «Ekam, dve, trini, chatvari» – что это?» «Числа, и он повторяет всё время одни и те же числа», – ответил я. Он сказал: «Нет! У меня есть листочек, и там другие числа, что же это?». «Я не знаю».
Все спрашивали гуруджи о сертификате (на преподавание). Амма отвечала: «О, сертификат! Тебе нужно сдать тест, экзамен. Как это сделали я и гуруджи». Я ответил: «Какой тест?». Она сказала: «Мы сдавали тест Кришнамачарье. Если ты хочешь сертификат, то ты должен сдать тест». «Но какого рода тест?». «Экзамен, – ответила она, – У каждой асаны есть виньясы. Когда мы учились, он называл асаны, например, Пашасана, и после он говорил: «Ashto», восьмая виньяса Пашасаны, и мы должны были показать восьмую виньясу. Выполняется ли она на вдохе или на выдохе? Это поза или движение, что это? И такой тест был для всех шести серий».
Она сказала мне, что гуруджи просыпался по ночам и твердил цифры. Гуруджи выкрикивал название асаны, например: «Краунчасана, шестнадцать!», но он просто говорил во сне. Гуруджи просто хохотал, когда она рассказывала нам это.
Так что я поговорил с этим французом и рассказал ему историю, которую Амма рассказала мне. «Это интересно», – ответил он. «Нам нужно провести расследование». И затем мы начали проводить расследование. Так мы изучали первую серию, вторую серию, третью серию с гуруджи, и через год мы закончили четвёртую серию. Я, конечно, был очень доволен, что он объяснил мне систему.
Но система виньяс это не только вдох и выдох, это так же виньясы каждой асаны, количество виньяс и так далее. Так вышла книга, но это была не книга, это было исследование, это было моё исследование вместе с гуруджи. И тогда мы решили сделать вместе книгу, он даже сказал мне, я помню: «Ты сделаешь десять тысяч копий». И я ответил: «Да, гуруджи, за сколько мы должны продавать каждую копию?». «Одна сотня долларов». «Гуруджи, за сто долларов одну книгу?». «Да, книга за сто долларов». Я думал, что это слишком много, но тогда я не понимал гуруджи очень хорошо. Когда он сказал про сто долларов, это не значило, что мы должны продавать за сто долларов, он говорил про ценность книги, которая была сто долларов. Ты не можешь продавать книгу за сто долларов. Вы помните первую книгу? Там были только виньясы. Там не было ничего о том, какую пользу приносят асаны.
— Что по поводу третьей и четвертой серий?
— Это совсем другая история.
— Книга выйдет?
— Нет, нет, книга уже вышла, она готова. Вы видели новую редакцию?
— Да.
— Джон Скотт делал рисунки к третьей серии, теперь он должен сделать рисунки к четвёртой серии, так мы включили третью серию в первое и во второе издания книги. Я распечатал книгу и отправил её гуруджи, как обычно, он всё одобрял.
Через две недели я позвонил: «Гуруджи, вы получили книгу?». «Да». «Гуруджи, что вы думаете о книге?». «Хорошая, прекрасная работа, но убери последнюю часть». «Какую часть, гуруджи?». «Третью серию – мы не хотим». Я сказал: «Гуруджи, вы имеете в виду, что вы не хотите третью серию?». И он ответил: «Мы не хотим». «Хорошо, гуруджи, мы уберём её, пока-пока». Мы повесили трубки. Через два дня я перезвонил: «Я хочу поговорить с Шаратом». И он ответил: «Нет, Шарата здесь нет». «Гуруджи, последний раз вы сказали мне, что не хотите третью серию. И мне пришлось убрать третью серию из книги». Он ответил: «Мы не хотим». «Хорошо, гуруджи». И я повесил трубку. Через неделю я позвонил снова и сказал: «Гуруджи, вы уверены, что мы не хотим третью серию?». Он ответил: «Мы не хотим. Это точка». «Окей, гуруджи, я уберу её ради вас». И повесил трубку.
Я убрал третью серию. Джон отправил письмо Эдди Штерну, который был в Майсоре, чтобы тот спросил гуруджи, почему он не хочет включать третью серию. Это была дополнительная проверка, иногда мы не понимали его. И он ответил: «Люди будут смотреть и будут пытаться повторить, а это нехорошо». И он был прав, это был хороший ответ. Ты понимаешь, люди посмотрят в книгу, увидят третью серию, они захотят сделать её, так как чувство эго очень сильное, и они поломают себя. Для чего? Нет ни одной причины делать это.
Поэтому он сказал: «Мы не хотим. В будущем, возможно, в будущем, когда люди будут более готовы к тому, чтобы глубже понять аштангу». Так что у меня есть книга, но эта её часть в ящике.
— В то время, когда вы поехали на демонстрацию в Швейцарию, там была йога–конференция, и гуруджи увидел, что происходит, и сказал: «Окей, мы покажем им, что такое настоящая йога».
— Да. Гуруджи пригласили туда преподавать одну неделю. Гуруджи не очень хорошо понимал, что происходит. И мы сказали гуруджи: «Гуруджи, мы поедем с тобой». Мы поехали с ним, и он начал преподавать. Но комната, которую они дали нам, откровенно, они дали нам не очень хорошую комнату, они дали нам бар, где пьют. Это был большой бар, с ликёрами и со всем, что присуще бару. И нам пришлось использовать этот бар, и гуруджи преподавал там.
Я говорю тебе это, чтобы ты понял, каким человеком был гуруджи. «Я обучаю, мне не важно, ты даёшь мне это, я возьму это, нет проблем». Он не презентует себя: «Я лучший». Он просто говорит: «Дай мне бар, окей». Мы были немного расстроены, потому что нам было неудобно. «Что вы хотели этим сказать, мой гуру приехал, а вы даёте ему бар для преподавания?». Он ничего не сказал.
Двумя днями позже я смотрел выступление большого гуру, другого гуру, он не говорил двадцать пять лет, поэтому он писал слова. И он спросил у аудитории в 50 человек: «Что вы хотите делать? С чего хотите начать? Начать с пранаямы, медитации? Просто скажите».
Никто не говорил. Люди не отвечали. Я сказал окей, встал и сказал: «Начините с асан, мы разогреемся, можете показать нам что-нибудь?». Он снял свою футболку, и я посмотрел на него – что такое? Я увидел, что его пупок был сбоку и внизу. Я не помню, он был справа или слева, но не по центру. Я смотрел. И мой друг, другой учитель, сказал: «Что с этим мужчиной не так? Посмотри на его пупок. Посмотри на его энергию!». Я посмотрел на пупок, встал и вышел. Это было около двух часов дня, а около четырех часов тот же мужчина прибежал за мной, он сказал: «Пойдём, пойдём! Гуруджи хочет поговорить с тобой». Я пошёл.
Это был первый раз, когда гуруджи позвал меня. Итак, я вошел в его комнату. И гуруджи сказал: «Что ты делал сегодня?». «Я практиковал, ассистировал», потому что мы помогали ему на классах с утра. А он: «Нет, нет, нет. После. Что ты делал днём?». «Я практиковал третью серию». «Нет, нет, ты был на конференции!». «А, да, я был там». «Что там произошло?». «Я посмотрел на мужчину, мне не понравилось, я встал и ушёл». «Почему ты ушёл?». «Гуруджи, почему я ушёл? Его пупок был сбоку. Какой энергией обладает этот человек, вы знаете? Я ушёл, потому что я знаю, что пупок должен быть в центре». Существует техника, если вы знаете, как направлять энергию, то действительно можете сдвинуть пупок. Несколько лет назад великий учитель на Севере показал мне, как сдвинуть положение пупка. Это выглядело странно. Гуруджи сказал: «Пупок внизу, приходи завтра!».
Многие люди не улыбаются. Это занимает, возможно, два года – и тогда они начинают улыбаться. Это хорошо, эффект прекрасный, ты знаешь, но ты не должен делать вторую, третью, четвёртую, двадцатую серии, чтобы достичь этого. Абсолютно нет.
Мы пришли, гуруджи вошёл. Он не захотел сидеть на полу, попросил стул и сел напротив него, и начал смотреть на него. Аммаджи села на пол и тоже смотрела на него. И он начал. Гуруджи очень внимательно смотрел. Один из учителей был переводчиком для гуруджи, поэтому, куда бы гуруджи ни пошёл, он был рядом с ним. Гуруджи сказал: «Лино, мне нужно в туалет».
Он встал, Амма увидела, что он выходит на улицу. И я увидел, что Амма тоже уходит. Я пошёл за ней. Снаружи Амма начала смеяться, и через минуту все вышли на улицу, всё аштанга-сообщество. Гуруджи вышел смеясь.
«Все ко мне в комнату». Мы пошли в его комнату. Гуруджи сказал переводчику: «Иди вниз в офис, поговори с другими учителями, мы дадим демонстрацию через два дня. Мы покажем им, что такое йога». И потом была демонстрация. Есть видео этой демонстрации, я не знаю, видел ли ты его, я сам никогда не видел, но они продают его в Штатах.
Они говорят, что это очень хорошее видео, потому что Гуруджи выложился на все сто процентов на этой конференции, нас был шестеро, тех, кто демонстрировал практику, и, возможно, более ста учителей, смотрящих на нас. Гуруджи объяснял на санскрите и на английском.
Я думаю, это была первая демонстрация, которую Паттабхи Джойс провёл во Франции или в Швейцарии. И с этого момента мы начали понимать, я начал понимать, что я не знал и до сих пор не знаю. Есть так много того, что можно спросить у Паттабхи Джойса, так много того, что можно написать вместе с ним. Так начались мои отношения с ним.
— Как ты думаешь, Аммаджи понимала всё?
— Я знаю, она практиковала аштанга йогу, так что да, она знала. Каждый раз, когда я заканчивал практику в Майсоре, я проходил мимо. И каждый раз, хотя она знала, что я не пью кофе, она предлагала мне кофе, спрашивала: «Как ты?», она была очень хорошей. Я знаю, что это была огромная потеря не только для студентов, не только для семьи, но для всех. Она была связью между нами и гуруджи.
Я чувствовал это, потому что в шале гуруджи нельзя было задавать вопрос, ты должен был делать так и вот так. А вне шалы он был человеком – смеялся, они готовили вместе. Она была большой потерей.
Когда она умерла, мы приехали туда. Гуруджи плакал и говорил: «Что я теперь буду делать со своей жизнью?».
— У меня есть ощущение, что сейчас гуруджи больше посвящает себя студентам. Он каждый день там, разговаривает, открыт, очень мил. Что-то действительно изменилось. То, что он раньше давал Амме, теперь он даёт своим студентам.
— Я знаю, есть много-много глупых вопросов, и это естественно, но гуруджи – это такой тип гуру, которому нужны точные вопросы, чтобы понять его знание, а не: «Гуруджи, как ты?», или «Ты вегетарианец?», или «Что ты ешь или что я должен есть?», или что-то в этом ключе. Потому что когда мы работали над книгой про аштангу и над «Йога Малой», когда гуруджи начинал говорить, он говорил много-много и от всего сердца. Он поделился очень многими вещами.
— В чём суть этого учения, как вы думаете?
— Это очень ясно для меня: система виньяс. Виньяса – это суть его учения. Забудьте о системе, виньяса сама по себе, синхронизация дыхания и движения, это самое главное. Виньяса имеет ещё одно значение. Виньяса – это духовность, это то, как вы двигаетесь, как вы чувствуете себя внутри, это тоже виньяса и также это дыхание. Он был так точен, что называл аштангу научным методом. Подумайте об этом. Кто ты, чтобы называть это научным методом? Можешь ли ты доказать это? Да, он мог доказать. Это научный метод. Он был очень точен, а многие люди не понимали. Когда вы смотрите видео первой и второй серий, он очень точен. Послушайте, как он ведёт класс, он очень точен. Когда, как вдыхать, как выдыхать, как двигаться и так далее.
— Как вы думаете, какая связь между этой точной инструкцией и духовным аспектом того, чему он учит?
— Если вы знаете систему, как дышать, как двигаться, то проникаете очень глубоко-глубоко внутрь. Так вы касаетесь сути, касаетесь души – это и есть связь. Я читал однажды, что кто-то спросил Кришнамачарья: «Что есть йога?». И ответ был: «Дыхание и движение».
— Какая связь между этой системой и восьмью ветвями, на ваш взгляд?
— Это то, чему гуруджи обучал всё время. Он учил, что когда мы говорим о восьми ветвях, то первые две сложнее всего достичь – яма и нияма. Но есть асана. C помощью асаны, с помощью очищения (через практику асан), очищения системы, ты чистишь своё сознание.
Вы начинаете делать йога чикитсу (первую серию). Зачем? Чтобы устранить все болезни. Поэтому он учил так: начинайте с асаны. Вы же не скажете, прочитав книгу: «Теперь я знаю всё». С помощью этой системы вы очищаете себя, вы меняете своё отношение. Это мой опыт и опыт моих студентов.
Поэтому обучение начинается с асаны. Она может говорить с вами, сказать вам много вещей, но это не полная правда.
Благодаря очищению, благодаря системе, благодаря гуруджи, после многих лет практики, люди, окружающие вас, скажут: «Эй, ты выглядишь лучше, твои глаза…. Ты выглядишь иначе». Если вы рассуждаете: «Я должен быть лучше! Я должен быть лучше» – это поможет? Нет. Просто делай практику и все придёт. Почему? Потому что он прав. Сила, если ты хочешь называть это силой, гуруджи, сила системы в этом. Нет другого способа, понимаешь? Йога – это практика. Ты практикуешь и смотришь, что произойдёт. Йога для всех, но не все могут заниматься аштанга–йогой, в основном потому, что она работает глубоко, глубоко внутри нас. Начинайте с асаны, медленно-медленно. Раньше, когда гуруджи говорил нам это, я только начинал понимать. Теперь, после более чем десяти лет, я начал понимать лучше.
Он говорит о системе виньяс в «Йога Мале». Он даже говорит о медитации, о дхьяне, также он говорит о дришти, о дыхании, о движении, о бандхах, о техниках, чтобы направлять энергию. В этом случае вы практикуете йогу, в любом другом это просто упражнения. И он прав. Ваш опыт внутри вас, и это лучший путь.
— Какого рода изменения вы ощущаете благодаря практике и какие изменения вы видите в своих студентах?
— В практике, знаете, я был очень гордым (смеётся). Даже мое эго, я не мог контролировать его, я был «ррррр» – вот таким, а практика успокоила меня, даже ментально, ты понимаешь? Это довольно сложно. Если ты выживаешь, – кто-то писал об этом, – если ты выживаешь, выполняя практику, безусловно, ты меняешься. Даже моё мышление изменилось. Какие книги я выбираю, чтение изменилось, но больше всего видны изменения в семье, в отношениях с друзьями, со студентами, в том, как они смотрят на тебя.
Многие люди не улыбаются. Это занимает, возможно, два года – и тогда они начинают улыбаться. Это хорошо, эффект прекрасный, ты знаешь, но ты не должен делать вторую, третью, четвёртую, двадцатую серии, чтобы достичь этого. Абсолютно нет.
— В чём польза продвинутых асан?
— По моему опыту продвинутые асаны делают моё сознание ясным, более ясным, я понимаю лучше. И когда я делаю продвинутые асаны, если у меня есть какие-либо проблемы в голове, они разрешаются, и мой ум очищается, и я чувствую намного, намного лучше.
Но ты знаешь, что гуруджи говорил о том, как глубоко это работает? Внутри находится плод. Попробуй уйти глубже внутрь. Конечно, мы должны быть подготовлены. Многие люди недостаточно готовятся, и они винят аштангу: «Аштанга сделала это со мной и это…». Нет, нет! Вы сделали это с собой! Многие люди чувствуют боль. «Я чувствую это, почему?» Дыхание очень важно, качество дыхания очень важно, и длина вдоха и выдоха очень важна, чтобы достичь этого состояния ума, чтобы успокоиться.
То, что мы называем идеальной асаной, требует много-много времени. Некоторые асаны занимают пять, шесть, семь лет. Вы тратите много лет, чтобы успокоить ум с помощью дыхания и системы виньяс.
— Длина вдоха и выдоха должна быть одинаковой…
— Да, да, вдох и выдох вместе с движением, по этой причине такое дыхание называется психическим. Почему? Оно работает изнутри, это даёт время вашим рёбрам и вашему телу раскрыться, вы включены в движение, вы включены во вдох, включены в выдох, ваше сознание успокаивается.
— Я никогда не слышал это выражение раньше – психическое дыхание. Это ваш термин?
— Совершенно нет.
— Откуда он?
— Ты можешь найти его в «Хатха–йога Прадипика», там даётся два определения дыханию уджайи. Первое – дыхание победы, второе – психическое дыхание. Я читал в переводе Сатьянанда.
Когда читаешь что-то подобное, ты лучше понимаешь ценность того, чему учил гуруджи, потому что из моего опыта обучения у гуруджи он учит длинному дыханию. Я выполнял практику с каждым вдохом по 10 секунд, тогда она занимает три часа – только первая серия! Очень сложно сохранять ровное дыхание. Я думаю о том, как это влияет на тело, на сознание, со всеми бандхами и остальным.
— Я слышал, что он говорил о двадцати секундах на каждый вдох и выдох.
— Даже двадцать пять. Я посмотрел на него и сказал: «Я думаю, это слишком много!». Он ответил: «Нет» (смеётся). Но, конечно, когда мы выполняем практику будучи дома, мы ускоряемся, потому что у нас не слишком много времени.
— Какова, по-твоему, роль учителя?
— Моя первая задача – заставить людей понять дыхание, для меня наиболее важным является дыхание, затем движение, и только потом уже асаны. То, что мы называем идеальной асаной, требует много-много времени. Некоторые асаны занимают пять, шесть, семь лет. Вы тратите много лет, чтобы успокоить ум с помощью дыхания и системы виньяс. Я написал книгу с Паттабхи Джойсом, чтобы люди поняли, как работать с дыханием. Вот так, это моя роль. Многие другие учителя делают то же самое. Для меня, я подчеркиваю, в начале важна система виньяс. Дыхание, движение, куда направлять взгляд, как работать с бандхами. Каждый учитель имеет свои особенности, поэтому мы даём практику в соответствии с нашей личностью.
— Как думаешь, люди практикуют так же, как двадцать лет назад?
— Если они следуют за гуруджи. Проблема в том, что мы, как человеческие существа, будучи учителями в долгосрочной перспективе, мы хотим изменить какие-то вещи вокруг и мы хотим включить это, но не это. И мы пишем в книге «согласно с тем, как учит Паттабхи Джойс», но это неправда. Но кто знает? Можем ли мы сказать этим людям: «Это не так, как Паттабхи Джойс учит, почему вы так пишете? Почему используете его имя?». Что я могу сказать? Когда мы говорили об этом с Паттабхи Джойс, он сказал: «Лино, когда люди будут готовы. Если будет две книги, давай признаем это, они поймут, какая из них имеет ценность. В долгосрочной перспективе люди начнут понимать».
— Две книги?
— Он имел в виду, если будут «Йога Мала» и ещё другая книга про аштанга–йогу, в долгосрочной перспективе, если мы действительно в практике, мы будем понимать, какая книга обладает ценностью. Я надеюсь, через 50 лет, когда его больше не будет с нами, не случится бардак, когда каждый учитель скажет: «Нет, надо делать так, нет так, нет так». Сейчас есть линия, которой надо следовать согласно гуруджи. И она одна. Это правильно. Но люди говорят, он всё время что-то меняет.
— Ты думаешь, он обучает людей по–разному?
— В начале – да. Конечно, как учитель, ты не меняешь систему. Но если я не могу делать определенную асану, если я не могу держать определенные дришти, конечно, ты меняешь. Но это не значит, что ты меняешь систему, ты адаптируешь.
— Он меняет что-то, когда преподает?
— Ты имеешь в виду, адаптирует ли он? Иногда он говорил мне что-то, рядом были другие люди, которые ещё не были готовы следовать этим инструкциям, но они тоже повторяли. Это было сказано для меня в определённый момент практики, возможно, этот вариант не был финальной позой, возможно, это было не финальное дришти, но они думают: «Раз он делает так, и я должен». Поэтому, когда я проводил исследование для книги, я спрашивал по много–много раз, чтобы быть уверенным, что понял правильно. И что это финальное слово. Но это вызывает некоторую путаницу, потому что гуруджи даёт рекомендации студенту в зависимости от того, где они находятся в своей практике. И они говорят мне: «Гуруджи сказал мне смотреть на ногу, но в твоей книге сказано смотреть на нос». Это нормально, смотри на ногу, когда ты будешь готов, ты будешь смотреть на нос. Но всегда есть место эволюции, и книга может быть не окончательной. Но одно дело изменить систему, которая существует уже много–много лет, а другое дело изменить дришти.
— Что ты находишь в правильном дришти?
— Оно связано с направлением энергии, перемещением энергии. Я всегда чувствовал, что его учение связано с тонким уровнем, и он всегда работал над фокусом перемещения энергии и направления внимания и фокуса к определённым вещам. Он поправлял только тогда, когда это необходимо.
Он давал возможность поработать над определённой вещью какое-то время, но тогда, когда он чувствовал необходимость, он поправлял что-нибудь. Он никогда не спешил. Он менял вещи постепенно, он мог дать одну или две инструкции в течение шести месяцев, и постепенно он корректировал вещи. Не за один день. Он ждал определённых результатов, и когда он чувствовал, что время настало, он показывал ещё что-то.
Ковалам, 2000 год.
(Интервью с Лино Миеле из книги «Гуруджи. Портрет Шри К. Паттабхи Джойса глазами его учеников»).
Перевела Галина Кисанд.
