Преподаватель метода в Таиланде — о практике лже-аштанги, моменте разочарования в себе, побеге от новых асан, любимом учителе и нежелании возвращаться в Россию.
— Как ты начала практиковать аштангу?
— В аштанга-йогу я попала абсолютно случайно, после родов. До этого я танцевала, мне нравилось это, я очень много внимания уделала танцам. А 12 лет назад мы переехали с мужем в Таиланд, в Паттайю, там я забеременела. Мне хотелось продолжать заниматься танцами, но в то время там для этого абсолютно ничего не было. А так как я всегда была довольно спортивной, мне были необходимы физические нагрузки. Ничего не нашла, кроме спортзала, и пошла туда бегать. На меня тогда смотрели, как на сумасшедшую: персонал бегал вокруг меня с придыханием. «Вы же беременная!» После родов я пошла на йогу в том же спортклубе, её вёл индиец, он собирал полные классы. В принципе, у него было довольно интересно, хотя это была смесь фитнеса и йоги. Но тогда мне это понравилось, потому что было движение тела в том направлении, которое я искала. И в этом клубе я познакомилась с Катей Сокотовой, она пригласила меня к себе в студию. Почему я к ней пошла? Она впечатлила меня своей гибкостью. Я хоть и занималась танцами, но у меня были только пластичность тела и контроль, а шпагатов или моста не было. Я пошла к ней на хатху, продолжая практиковать и с индийцем. И в какой-то момент он включил в расписание аштангу. Я сходила, была в полном шоке, потому что он давал сплошные стойки на руках, причём не объясняя: он просто заходил в стойки и говорил: «Делайте вот так». Он ещё был забавный такой, он очень себе нравился, а в зале была целая куча зеркал, и он, показывая асану или проходя мимо, любовался собой. И когда показывал эти стойки на руках, в первую очередь, он показывал свои возможности. И вот один раз я сходила на аштангу такую и сказала, что больше не вернусь на это занятие. Я ходила к Кате, ходила, и однажды она мне говорит: «Соня, мне кажется, что тебе нужно попробовать аштангу». Я отвечаю: «Катя, ты что, нет, я её уже пробовала у этого индийца, больше ни за что. Это очень сложно». Она посмеялась и объяснила, что это не аштанга, а выдуманная последовательность. Катя давала тогда led-класс, половину первой серии. Я пришла, конечно, ничего не поняла, но мне жутко понравилось. Путь в аштангу начался у меня с этих led-классов Кати.
— Всё ли получалось сразу?
— Нет, я помню, что собаку мордой вверх не могла сделать нормально, она меня исправляла. А я её целенаправленно игнорировала, потому что вообще не понимала что, как и куда. Но в итоге к этим классам подключился мой муж (сейчас уже бывший муж, на тот момент нынешний). А он такой человек, что всё любил индивидуально, и он оплатил ей целую кучу индивидуалок. В итоге он сказал, что чересчур занят и чтобы я ходила сама. И вот когда я уже с ней начала заниматься индивидуально, то на самом деле почувствовала прелесть аштанга-йоги. Меня очень сильно зацепило, но больше всего меня зацепило, когда я впервые приехала в Бангкок в шалу к Бунчу. Думала, что я такая офигенная, всё умею, но, когда я увидела, что делали у него его студенты, честно говоря, после навасаны я ушла плакать в туалет с мыслями, что я негибкая, несильная и всё делаю неправильно. Так что второй конкретный толчок в практике – это, конечно, Бунчу. Я до сих пор практикую под его руководством, считаю его своим учителем, потому что он глубоко объясняет именно физическую практику, я других подобных учителей ещё не встречала. Может, они с Робсоном несколько похожи по подходу, но вот именно Бунчу, как учитель, любовь уже на всю жизнь.
— А когда ты приехала к нему, ты первую серию полностью делала?
— Да, на тот момент делала всю первую. Это было, по-моему, семь или восемь лет назад.
— Ты несколько раз в месяц с ним практиковала?
— Нет, я к нему ездила из Патайи регулярно. Раньше два раза в неделю, теперь я езжу только раз в неделю. Это два часа на машине. Сейчас он ведёт также онлайн-классы, поэтому я занимаюсь с ним онлайн, что, конечно, мне гораздо проще. Надеюсь, что он их оставит.
Просто дорога назад из Бангкока занимает очень много времени из-за загруженного трафика.
— Когда появилась потребность преподавать? Как ты решилась на это?
— В 2016 году я попала в аварию, она дала мне очень сильный толчок в понимании работы тела. Год ушёл на восстановление первой серии, а после я решила поехать на свой первый тичерс. На самом деле, я была в шоке от тичерса: что там делают, как это всё проходит. Может быть, это мне так «повезло», и я попала на таких учителей, но мне вообще не понравилось. Меня и до обучения многие спрашивали: «Почему ты не ведёшь классы?» Но мне казалось, что я ещё недостаточно знаю, недостаточно опытная, потому что у меня перед глазами был уровень машин-студентов, которые делали невероятные вещи. И мне всегда казалось, что до такого уровня мне ещё работать и работать. И вот этот тичерс дал мне сильную уверенность в себе, что я могу. И когда я с него вернулась, то стала вести классы.
— Этот тичерс был в Бангкоке? По хатхе?
— Нет, это был тичерс на Самуи и именно по аштанге, шёл он целый месяц. Точнее, я ехала на аштангу, а в итоге мы почему-то перешли на рокет-йогу.
— На что?
— Вот я с такими же глазами отреагировала. Рассказываю: рокет-йога основана на аштанга-йоге, но они убрали оттуда половину виньяс, включили стойки на руках, добавили шпагаты. Им показалось, что аштанга первой серии — это очень скучно. Они убрали все скрутки, убрали ноги за головой, то есть самые кульминационные моменты они убрали. К концу курса большинство студентов были с какими-либо травмами, в основном страдали плечи и шея. Люди абсолютно были не готовы к тому, что их там будут заставлять вставать на руки (даже тех, кто не мог стоять в чатуранге). Причём в конце курса именно мне не хотели давать сертификат, потому что в конце, когда был экзамен, под каждого студента сделали маленькую группу из практикующих, и у меня в группе была девочка, у которой был сильнейший зажим, она от боли всем корпусом поворачивалась, ни шеей, ни руками не могла двигать. И поэтому я посчитала ей led-класс с учётом её потребностей: некоторые асаны убрала и сократила последовательность. Ну, мне её было жалко. В итоге экзаменаторы решили, что я ничего не знаю. Мне кажется, что я им просто была не симпатична, так как приехала с дочкой, ей тогда было три года. И, когда я её в первый раз взяла на практику, у учителей тогда случилась истерика: «Как так! На классе бегает ребёнок!» И я реально не могла понять, в чём вообще проблема. Первую неделю я с ними очень сильно ругалась по этому поводу, я до сих пор не понимаю конфликта: пришёл ребёнок, сел в углу с игрушками, с книжками, я рядом, мы никому не мешаем. Но их этот факт настолько раздражал, что они даже не могли вести класс. Было двое учителей, муж и жена. И один раз она не выдержала, схватила Еву и унесла её из шалы. Честно говоря, мне хотелось ей тогда заехать. Плюс я приехала уже подготовленная, и то, что они рассказывали, я уже знала, а тот аджасмент, который они давали, я была с ним не согласна. У нас сильные были нестыковки.
Он посмотрел, что в общей сложности я была всего четыре месяца, и сказал: «Next time». Я была очень расстроена, потому что я уже держала документы в руках, мне уже сказали, сколько надо оплатить. И вдруг…. «в следующий раз».
— Они вообще аштангистами были? Практиковали аштангу сами?
— Я так понимаю, что только недавно авторизированные учителя стали делать тичерсы. До этого тичерсы вели учителя, которые учились на других тичерс-курсах, то есть они не имели никакого понятия о традиционной аштанге. То, чему их в Лондоне научили, то они и давали.
— А как ты нашла помещение в Паттайе? И как у тебя сложилось с первой студией, где ты вела? Сейчас ты где ведёшь — это твоё собственное помещение?
— Всё случилось абсолютно нечаянно. Да, это мой бизнес. Опять же, всё началось с Кати: у неё была маленькая студия в Паттайе, она арендовала помещение и вела там классы. И когда она познакомилась в Майсоре с Бунчу, у них случилась любовь, и она решила переехать в Бангкок. Она стала искать кому продать компанию. То есть у неё была не студия, у неё были документы, то есть имя компании.
— Зарегистрирована в Таиланде?
— Да, и она хотела её продать. Я стала переживать, как же я буду одна практиковать, и я поделилась этими переживаниями с мужем. Он такой говорит: «А сколько стоит? Давай купим». Я говорю: «Купить-то можно, а кто будет вести?». Я это всё рассказала Кате. На что она ответила: «Это не проблема, я могу три раза в неделю приезжать в Паттайю, проводить классы. Студенты есть». И как бы на этом всё и порешали. Мы купили компанию, и первые, наверное, месяца два она приезжала. Но потом она сказала, что ей тяжело, у неё не получается, студентов мало, это не рентабельно. И тогда я в срочном порядке стала искать каких-либо учителей, кто мог её заменить. На тот момент я ещё была морально не готова к тому, чтобы вести классы. Это было до моей аварии, до тичерса. Нашла в России мальчика, пригласила его, он тогда аштангу не практиковал. Я познакомила его с методом, познакомила с Катей. Мы вместе ездили в Бангкок заниматься с Бунчу. Помещение моей студии было в аренде, но рядом продавалось одно пустое, и в один прекрасный момент приходит мой муж и говорит: «Знаешь, а я купил его». Я такая: «Зачем?» Он: «Ну, там что-нибудь сделаем». Я говорю: «Ладно». И на самом деле благодаря ему, благодаря тому, что Катя переехала в Бангкок, и у нас не осталось выбора, как самим всё организовывать, у меня теперь есть студия в собственном помещении, которое мы отремонтировали, потому что там были только стены. Я никогда не представляла себя в офисе. Я работала два года в офисе в России инженером технических инстанций и подстанций, и это было, конечно, ужасно.
— Сейчас в расписании только аштанга или ты разбавляешь другими направлениями йоги?
— Я веду аштангу и flexibility, но в студии есть и другие направления, потому что работают и другие учителя. Почему я выбрала ещё и flexibility? Когда я занималась с Катей растяжкой, мне эта растяжка очень многое дала. Именно толчок к понимаю, что мы можем из нашего тела на самом деле сделать всё, что мы хотим, главное – это понимание и настойчивость. Мне очень понравились эти дополнительные классы по растяжке. И первые несколько месяцев я вела flexibility чисто для себя, мне нужно было доработать тазобедренные, прогибы. Я прям отрывалась на классах именно по изучению того, как можно улучшить свою работу тела. И настолько втянулась, что решила оставить. В данный момент flexibility пользуется большей полярностью, чем аштанга, потому что здесь люди не настойчивы в работе, все расслаблены. А аштанга требует дисциплины.
— Кто в основном ходит в зал? Европейцы?
— Да, иностранцы. Тайцев практически в студии нет. Я не знаю, с чем это связано. Может, с тем, что хозяйка русская…. В шале из местных человека три, остальные иммигранты.
— У тебя помещения недалеко от моря?
— Студия возле моря. Не прям на берегу, но рядом: десять минут, и ты на море.
— Расскажи, пожалуйста, про свою личную практику, какая она?
— Я практикую третью серию. Точнее, вторую и третью.
— А в третьей серии у тебя блок со стойками силовой или дальше?
— Дальше, уже за стойками. Последняя виранчьясана б. Одно время я всегда практиковала до работы, очень долго. Вставала в 4 утра и до классов приезжала в студию. Сейчас ситуация немного изменилась, потому что работы стало больше. Так как мне приходится работать больше, то и устаю я больше.
Поэтому каждый день в четыре утра я просто физически не могу встать. Сейчас практика происходит в основном до работы в понедельник, среду и пятницу, а во вторник и четверг я остаюсь дома и практикую. Я специально эти два дня оставила себе свободными с утра, чтобы нормально сделать свою практику. И на эти дни беру только индивидуальные занятия, а не группы, иначе физически не вывожу это просто. Бывают такие дни, когда я не могу встать утром, прям не могу и всё, так было раз шесть за последнее время, и я практиковала вечером. Вечером, конечно, всё немного легче физически, но морально для меня сложнее, потому что я уже уставшая после рабочего дня. Всё же я люблю утреннюю практику.
— Получается, ты с Бунчу по зуму занимаешься вторник и четверг, правильно?
— Всё зависит от моего состояния и от того, когда у меня есть время. Допустим, на этой неделе я буду с ним заниматься только в субботу на led-классе второй серии. Обычно я с ним брала майсоры в понедельник и среду онлайн, но он сейчас сделал в понедельник led первой серии, остаётся только среда. Так как у меня на этой неделе очень много классов, то я понимаю, что если я утром встану в среду и хорошенько отработаю свою практику, а потом будут ещё классы, то я сдуюсь. И поэтому на этой неделе у меня только вот в субботу led-класс второй серии.
— Ездила ли ты в Майсор, планируешь ли авторизовываться?
— Я ездила к Шарату три раза, в последний раз была там два месяца. Он позвал меня в предпоследний день заполнять документы на авторизацию 2 level. Я их заполнила, меня все поздравили, но потом он посмотрел, что в общей сложности я была всего четыре месяца, и сказал: «Next time». Я была очень расстроена, потому что я уже держала документы в руках, мне уже сказали, сколько надо оплатить. И вдруг…. «в следующий раз».
— А он спросил тебя, сколько ты была у него в общей сложности?
— Он не спросил, просто посмотрел документы: когда заполняешь бумаги на авторизацию, ты там указываешь периоды пребывания в Майсоре. И когда Уша пошла за подписью этих бумаг, он посмотрел и сказал про next time.
— Ну next time тебе можно и 3 level давать.
— Да ладно. Я попереживала, конечно, сначала, но сейчас уже спокойна. Зарегистрировалась на февраль, но решила, что не поеду, так как у нас опять ввели карантин по приезду из других стран и ещё непонятная ситуация сейчас с рейсами в Индию, большинство отменены.
Когда ты живёшь в России, ты не ощущаешь, в каком вечном стрессе и давлении находишься. И если выезжаешь в спокойную страну, то изначально у тебя возникает пустота, ощущение, что движения словно нет.
— Дочка у тебя проявляет интерес к практике?
— Знакомые шутят, что столько раз, сколько она виделась с Шаратом, наверное, никто не виделся. Она летала в туры в Европу, в Японию, и сюда Шарат приезжал. Когда она была маленькая, ей было всё это интересно, но с какого ракурса: дети как обезьянки – всё повторяют. Сейчас она выросла, у неё своё мнение, йога ей абсолютно не интересна. Но она великолепно делает аджасмент в захватах и скорпионе.
— Соблюдаешь ли ты Луну?
— Раньше соблюдала, сейчас ориентируюсь больше на личное самочувствие и занятость. Вот, допустим, Луна и в студии нет классов, — тогда я лучше сделаю свою практику. Потому что если уж говорить об истории, то почему убрали физическую практику в эти дни? Да, приливы и отливы играют свою роль, и то, что ум не стабилен, поскольку он тоже следует за Луной. Но изначально брахмачарьи в лунные дни делали дополнительные практики, а если делать всё в эти дни, то получается очень много практик, поэтому решили убрать физическую. И в связи с этим, если я чувствую, что мне в этот день нормально, то я могу сделать свою практику.
— Ты живёшь в Таиланде уже 12 лет, скучаешь по России?
— Когда мы сюда переехали, мне здесь вообще не нравилось, я очень хотела вернуться в Россию. Это было, наверное, первые три года, но потом как-то втягиваешься в размеренную жизнь здесь. Когда ты живёшь в России, ты не ощущаешь, в каком вечном стрессе и давлении находишься. И если выезжаешь в спокойную страну, то изначально у тебя возникает пустота, ощущение, что движения словно нет. Тебе не нужно нестись куда-то, нет необходимости следовать каким-то рамкам, ты делаешь всё, что хочешь, и никто тебе ничего не говорит. Я помню свои приезды в Россию, с каждым годом я понимала, что мне возвращаться хочется меньше и меньше. В последний раз я была там пять лет назад, мне не понравилось там абсолютно всё: как реагируют люди, что ты не такой, как они, почему они позволяют себе делать тебе замечания на улице, а в магазине на кассе могут грубо спросить, нужен ли пакет. Это большой контраст, особенно, когда ты приезжаешь из яркого Таиланда. Так что я не патриот. Я люблю русскую природу, люблю лес, ягоды. И, наверное, скучаю по этому, но обстановка там в целом мне не нравится.
— Ты придерживаешься вегетарианского питания? Следишь ли за количеством еды? У тебя прекрасное сухое тело.
— Я вегетарианка уже 11 лет. Молочку употребляю. Одно время увлекалась и сыроедением, и фрукторианством, но это всё не то. Наверное, года два назад я включила в рацион яйца. На этот Новый год впервые за долгое время съела креветки. Мне нравится есть только тогда, когда я голодная. Не могу сказать, что я прям люблю еду, отношусь к ней очень ровно. Но так было не всегда, был период, когда я сходила с ума по еде, то есть я ложилась спать, и думала уже о том, что буду готовить завтра. И в тот период я нормально набрала, потому что у меня были конкретные зажоры. Сейчас я могу есть в любое время. Но, опять же, если я понимаю, что буду есть вечером, то днем съем совсем чуть-чуть, чтобы заглушить чувство голода и дожить до ужина. Плюс, естественно, я слежу за порциями. Не могу сказать, что всегда ем только здоровые продукты: у меня и пицца, и фаст-фуд, и картошка фри, и кола случаются. Но вот именно за счёт того, что ем только во время чувства голода и определённый объем еды, у меня вес держится на одной линии.
— Расскажи про третью серию. Насколько ты подготовленная к ней подошла? Было ли сложно делать силовой блок?
— У меня до сих пор она проходит с мыслями: «Господи, я сейчас умру». Когда мне Бунчу стал давать третью серию, я была в шоке. У меня восторг смешался с ощущением жести. До локдауна Бунчу во время led-класса второй серии считал ещё и третью до екапада-бакасана А, и когда ты делаешь третью под счёт…. Вот это сложно, хочется лечь и умереть. И у меня пару раз было такое, что он давал мне асану, а я: «Нет, я не могу, я не хочу». Помню, когда он давал мне очередную новую асану из третьей серии, он кричал мне название асаны с другого конца зала, “Соня! ду”.
А я делала вид, что не слышала, и продолжала делать мосты в надежде, что он отстанет от меня. Поорёт, успокоится и забудет про меня. Но нет, он подошел и начал мне давать новую асану, двигать дальше. Я, конечно, с ним сделала. Но когда возвращалась в Паттайю, то не находила в себе сил и не делала. Третья серия физически очень тяжёлая, на самом деле очень тяжелая для меня. Я как-то его спросила: «Ты не видишь, что мне тяжело? Я не маленькая тайка, у которой рост метр с кепкой. У меня длинные ноги, длинная поясница». А он: «Я знаю, но я хочу, чтобы ты была сильнее». Честно говоря, на этой неделе я к нему не ходила на майсоры, потому что боялась, что он мне даст ещё, а я вообще пока не хочу. То, что сейчас делаю, мне выше крыши. То есть, может, я и выгляжу как сильная и выносливая, но это не так, это «покер фейс» и инстаграм.
— С кем из известных преподавателей ты хочешь позаниматься?
— Кстати, я один раз случайно в Майсоре попала к Сарасвати, и мне вообще у неё не понравилось. Ещё я занималась с Тариком Тхами, Кино, с Робсоном, Говинда Каем, но он мне тоже не очень понравился, с Тимом Фельдманом.
— А сердце к кому лежит?
— Наверное, целый год я занималась онлайн с Тариком. Он сейчас не ведёт, раньше жил в Японии, сейчас, вроде, на Филиппинах, но классы больше не даёт. Мне очень с ним нравилось практиковать. То есть в течение недели я занималась с ним онлайн, а на выходные ездила к Бунчу. А еще в Китае есть Роб Лукас, вот к нему бы съездила на интенсив, потому что в инстаграме смотрю, что у него творится, и я просто в шоке, что у него студенты делают.
— В Майсоре у Шарата я видела, что делают китаянки, какие они худые, сильные, гибкие, как они практиковали, словно абсолютно не уставали. Я была тоже в шоке.
— У меня в студии несколько китаянок, и я могу сказать, что они машины просто. Их можно, извиняюсь, конечно, за выражение, «дрюкать» с утра до вечера. Им скажешь, и они будут пахать. Они могут по три класса в день посещать. У них в культуре заложена дисциплина и желание работать. Но, хотя, у нас есть одна китаянка, она исключение: мы её в шутку называем «принцесса», она изначально пришла на аштангу, чтобы похудеть. Похудела. Потом у нее был период, когда она приходила на практику, чтобы отработать еду. Поела – пошла на практику. И вот только недавно она уже более-менее включилась в практику, но всё равно не практикует каждый день, потому что «Life is hard».
Беседовала Галина Кисанд.
