Преподаватель метода в Южной Африке (Кейптаун) – об умении распознавать сигналы тела, балансе между ленью и чрезмерным усилием, пользе Ширшасаны в аэропорту, а также о необходимости заниматься тем, что делает нас счастливыми.
– Существует мнение, что у каждого человека, начавшего заниматься йогой, есть нерешённые проблемы, какие-то внутренние страдания. Ты согласен с этой точкой зрения? C чем ты пришёл на коврик и сколько тебе было лет?
– Нет, я не думаю, что это утверждение верно абсолютно для всех, но в моём случае, о да, это абсолютно так! Мне был 21 год, я жил в массивном бетонном городе Барселоне, это был последний год учёбы. Я чувствовал себя неудовлетворённым и немотивированным, как будто у меня внутри была эта застоявшаяся, неиспользованная энергия. Я знал, что мне нужно что-то сделать, чтобы изменить это… Так случилось, что прямо у моего дома была традиционная шала аштанга–йоги.
– Да, я знаю, что ты начал свою практику йоги сразу с аштанги. Ты когда-нибудь пробовал другие направления?
– Это получилось совершенно случайно. Когда я начинал заниматься аштангой, я не собирался заниматься серьёзной духовной практикой. Энергия шалы резонировала мне, она была мощной и глубоко духовной, и благодаря индивидуальному подходу в обучении я смог прочувствовать всё это, еще будучи новичком. Не думаю, что я бы продолжил заниматься аштангой, если бы в зале царила атмосфера мягкого занятия по йоге для начинающих. Позже я пробовал все направления йоги, которые только мог, и я понимал, что многие из них доставляют мне много удовольствия, но для меня это было такое удовольствие, которое я получаю, когда занимаюсь спортом или хожу на танцы – это просто весело. К тому времени я уже мог на собственном опыте убедиться, что метод аштанги намного глубже, и в какой-то момент я осознал, что всё-таки выполняю свою практику дома рано утром, прежде чем пойти на пять других занятий по йоге, поэтому вскоре мне стало ясно, какой путь действительно мой.
– Расскажи, пожалуйста, о твоём первом занятии. Какое у тебя было впечатление? Когда ты понял, что хочешь заниматься этим всю оставшуюся жизнь? (конечно, если ты так думаешь).
– На самом деле, мой первый урок выбил меня из колеи. Вот я – энергичный, сильный, молодой человек, готов выложиться, готов показать всё, на что я способен! И всё же я понятия не имел, как трудно мне дадутся занятия йогой. Я помню, как почти дрожал, пытаясь удержать собаку на протяжении пяти полных вдохов. В тот день я выучил последовательность, которая, как я потом узнал, называется «Сурья Намаскар А».
Я ушёл из класса в изнеможении и в абсолютной уверенности, что не хочу возвращаться… Но я уже заплатил за месячный абонемент. Пришлось вернуться хотя бы ещё раз. Мне потребовалось около трёх недель, прежде чем я понял, что буду выполнять эту практику всю оставшуюся жизнь.
– Из чего сейчас состоит твоя практика? Сколько времени она занимает? Считаешь ли ты, что есть какие-то ограничения по времени практики, которые лучше не нарушать?
– Я рад признаться, что моя практика асан сейчас достаточно продолжительна. Она тесно связана со всеми остальными действиями, которые я совершаю в течение дня: мои духовные практики, преподавание, питание, то, как я познаю окружающие меня вещи, как взаимодействую с людьми, отдыхаю и сплю. Всё это неразрывно связано с аштанга–йогой. На самом деле, для меня невозможно «заниматься йогой» в течение полутора часов, а затем отключить этот режим, потому что всё взаимосвязано. Моя основная практика аштанга–йоги объединяет всё остальное.
Что касается продолжительности практики асан, я бы сказал, что практика просто должна быть устойчивой. Нет ограничений по времени, потому что это зависит от физической, энергетической и умственной интенсивности практики, и от того, насколько та или иная продолжительность подходит для конкретного практикующего. У меня были периоды практики асан в очень сложных условиях. Например, когда я путешествовал по Индии на мотоцикле и выполнял каждый день всю первую серию и большую часть второй серии, или когда я помогал Шарат-джи в шале в течение нескольких часов, а затем выполнял всю вторую серию и большую часть третьей… Это было очень сложно, но это одни из самых счастливых воспоминаний за всю мою практику.
– Если бы ты мог практиковать только одну асану до конца своей жизни, какая бы это была асана?
– Вероятно, Ширшасана. Потому что она может менять настроение… И это потрясающе, когда в аэропорту можно зарядиться энергией между долгими перелетами, попробуйте! Если, конечно, вы не против, чтобы на вас смотрела толпа растерянных людей.
– С какими трудностями ты сталкиваешься во время практики? Изменились ли эти трудности по сравнению с теми, которые были в самом начале?
– В самом начале было много трудностей, которые нужно было преодолеть в каждом аспекте практики аштанги: физическом, умственном, психологическом. Не скажу, что сейчас я испытываю много подобных трудностей… Конечно, практика – это работа, у которой нет конца, но я практикую с большим удовлетворением и не ориентируюсь на результат, чтобы моя практика наполняла меня.
– Твоя сестра и ты начали практиковать аштангу вместе. Замечаешь ли ты, что практика по-разному влияет на вас? Не испытывал ли ты соблазна соревноваться с ней?
– Я никогда не испытывал соревновательного чувства по отношению к Робин в плане практики. Мы всегда делали всё возможное, чтобы воодушевлять друг друга и поддерживать процесс, через который мы проходим. У нас всего восемнадцать месяцев разницы, и мы были очень близки всю нашу жизнь: она невероятно предана своему делу, вдохновляет меня и как практикующий, и как учитель. Я праздную каждую её победу в этой жизни.
Дисциплина – полезный инструмент, но также это ограниченный ресурс: рано или поздно он исчерпает себя, если вы слишком долго будете полагаться только на него.
– Как ты впервые решил поехать в Майсор? Почему ты ездишь туда сейчас, что особенного в практике там?
– Я был полон решимости поехать в Майсор всего через несколько месяцев практики. Я посмотрел небольшой документальный фильм, который называется «Магия Майсора», с удивительными кадрами шалы в Гокуламе, и она показалась мне чем-то священным. Я практиковал чуть больше года, когда совершил свою первую поездку, и все месяцы, которые я провёл там, у меня сохранялось сильное чувство, что до того момента мне не хватало этого опыта всю мою жизнь. Мне жаль, что я не начал ездить туда раньше, и с тех пор для меня это главный приоритет – быть там всегда, когда я только могу, и так долго, как я только могу.
– Расскажи, пожалуйста, о своей первой поездке в Индию. Многие говорят о культурном шоке, который они испытывают. Было ли с тобой что-то подобное?
– Не особенно. Мы приехали в Кералу и пробыли там неделю или около того, прежде чем поехать в Майсор. Мне кажется, что Южная Индия довольно легко адаптируется для жителей Запада, если они открыты и искренне заинтересованы в изучении новых культур. Некоторые из северных областей Индии, в которых я был, определённо могут вызвать культурный шок, если вы не привыкли к этой части мира – некоторые города очень сильно перенаселены и их рост чрезмерно стимулируется. Конечно, на севере тоже есть невероятные места для исследования, но южная Индия в целом отличается спокойствием, безмятежностью, она покрыта зеленью и энергетически богата.
– Чем ты занимался в этом году вместо сезона в Майсоре?
– Я остался здесь с моими учениками! После нескольких месяцев строгой изоляции я переехал в Кейптаун и начал здесь полную Майсор–программу, это потрясающе! Я счастлив провести здесь как можно больше времени перед моей следующей поездкой в Майсор.
– Как ты начал преподавать? Работал ли ты где-либо до этого?
– Я начал преподавать, когда был очень молод, поэтому у меня никогда не было стабильной работы на полную ставку, прежде чем я решился на это. На моей предыдущей работе я обучал подводному плаванию с аквалангом на островах Таиланда, и это было здорово, но я всегда понимал, что это временно. В тот момент я практиковал аштангу дома и ещё не думал о том, чтобы взять на себя ответственность быть преподавателем. Когда Шарат-джи разрешил мне преподавать, я решил, что я должен сделать всё возможное, чтобы следовать этому пути.
– Как ты открыл свою шалу? Это было трудно?
– Я запустил несколько Майсор–программ с нуля и, честно говоря, да, это чрезвычайно сложный процесс, потому что он требует гораздо больше, чем просто преподавания. Мы делаем это, потому что мы любим практику, и мы хотим поделиться ею, но это связано с огромным объёмом работы. Иногда приходится сидеть перед экраном часами и уделять всё своё время и энергию созданию программы, чтобы усовершенствовать её и заставить работать.
– Ты помогаешь Шарату в Майсоре. Известно, что он допускает правки в очень небольшом количестве асан. Ты придерживаешься такого же подхода к правкам, когда преподаёшь сам? Или ты больше помогаешь своим ученикам?
– В своей шале я правлю больше, чем в Майсоре, и, как правило, это также более широкий спектр правок: некоторые более лёгкие, другие сильнее, некоторые для поддержки ученика, чтобы помочь ему почувствовать себя непринужденно в асане, другие – чтобы подтолкнуть ученика ближе к своему полному потенциалу и побудить тело адаптироваться к сложным позам. Я близко знаю учеников в своей шале и могу взаимодействовать с ними разными способами. Но по большей части это физические правки, которым я научился в Майсоре за несколько лет помощи Шарат-джи.
– Аштангисты часто говорят, что практика изменила их жизнь не только на ковре. Как ты думаешь, какая главная перемена случилась с тобой?
– Для меня особенно важно то, что я научился замечать сигналы, которые дают мне понять, как мой выбор влияет на меня физически и психологически. Ежедневная практика даёт понять, что для меня хорошо, а что не очень. Мне всегда было интересно узнавать, как оптимизировать форму и функции человеческого тела. Я постоянно читаю книги, статьи или смотрю видео о различных теориях и научных исследованиях, посвящённых тому, как это сделать, – но информации так много, существует так много теорий, не все из них могут быть точными, и очевидно, что разные вещи по-разному работают для разных людей. Благодаря практике я замечаю сигналы самых незначительных изменений и со временем чувствую, что нахожусь в гармонии с собой и точно знаю, как наполнять тело, в котором я живу.
– Из опыта огромного количества практикующих аштангу мы знаем, что часто мы начинаем практиковать очень фанатично, но через пару лет приходит понимание, что очень трудно поддерживать 100% интенсивность практики всю жизнь. Были ли у тебя такие изменения в твоём подходе к практике? В чём для тебя баланс между ленью и избытком усилий?
– Я думаю, что важно понимать, что первые несколько лет занятий любой практикой вы можете испытывать большую волну мотивации, но так будет не всегда, и это совершенно нормально. Природа мотивации состоит в том, что она то поднимается, то падает, поэтому неизбежно будут дни, когда вам нужно будет обратиться к дисциплине, чтобы оставаться на своем пути. Дисциплина – полезный инструмент, но также это ограниченный ресурс: рано или поздно он исчерпает себя, если вы слишком долго будете полагаться только на него. Используйте сочетание мотивации и дисциплины, чтобы поддерживать огонь, пока ежедневная практика не войдёт в привычку.
У тех практикующих, которые придерживаются постоянного режима практики, формируется понимание того, какая интенсивность уместна для них, какую интенсивность они смогут поддерживать на постоянной основе. Доверяйте этому процессу. В конечном итоге ученик достигнет стадии, когда он будет последовательно практиковать с нужной интенсивностью, потому что он знает, что для него работает. Такая практика помогает чувствовать себя хорошо, и ты хочешь практиковать. Так что баланс между ленью и чрезмерными усилиями достигается с опытом.
– Ты жил во многих странах, где ты чувствуешь себя дома?
– В Южной Африке. Я много переезжал, но детство я провёл здесь. Иногда я всё ещё чувствую себя чужаком тут, но это моя страна и мой дом, и я очень горжусь тем, что всем, что я привожу с собой из своих поездок, всем, что я узнал во время путешествий по миру, я делюсь с людьми здесь.
– Есть ли у тебя какие-нибудь хобби?
– Я очень активный человек. Мне нравится находиться на открытом воздухе, гулять по горам, гоняться за солнцем и быть под водой. Я не из тех аштангистов, кто считает, что нужно избегать определённой физической активности, которая делает вас жёстким. Я всегда призываю своих учеников заниматься тем, что делает их счастливыми, и позволяю своей практике поддерживать процесс. Я глубоко переживаю всё, что происходит вокруг, поэтому по своей природе я человек, которому нужно быть в окружении людей, которых я люблю, исследовать мир, постоянно учиться и воодушевлять людей вокруг меня, делясь тем, чем я увлечён.
Беседовала Ася Кудрявцева.
