Учителя метода из Одессы Катя Будзул и Александр Авгур — о единственной попытке и о том, как аштанга открывает наши глаза.
— Расскажите, как вы познакомились.
Катя: Познакомились мы на семинаре аштанги в Одессе, он длился шесть дней. Меня знакомая попросила сдать студию в аренду для проведения этого мероприятия. К аштанге я всегда хорошо относилась, регулярно слышала положительные отзывы, но никогда не пробовала, меня устраивала моя практика. Но раз уж семинар проходил у меня, то грех не воспользоваться этим и не попробовать понять всё на своём опыте. Было интересно, потому что мне также говорили, что у аштангистов проблемы с поясницей и шеей. Ну, и я хотела иметь собственное мнение об этом методе. Практиковать я начала на второй день семинара, а в первый день увидела Сашу и Иру Панарину, когда вышла со своего класса с учениками в 8 утра. Так мы и познакомились.
Саша: Это было 13 июня, ровно семь месяцев назад (интервью проходило 13 февраля – прим. Ashtanga-samgha).
— Получается, вы совсем недавно познакомились и ты, Саша, недавно переехал в Одессу?
Саша: Да.
— Почему ты поехал в Одессу с семинаром?
Саша: Я являюсь соучредителем общественного объединение «Аштанга йога Шала Киев». Одной из целей нашей организации является популяризация метода на Украине. Мы продумали план семинара, и с этим семинаром планировали ездить в разные города, рассказывать о практике и не только. Это должны были быть майсоры, лед-классы и лекции. Первым городом была Одесса.
— И на Одессе у тебя всё и закончилось? (смеёмся)
Саша: Да, у меня началась учёба после семинара в Одессе, и мне нужно было переключить внимание туда. Я заканчивал преподавательский курс у Анатолия Михайловича Зинченко. Катя приезжала в Киев, но уже было понятно, что жизнь не будет прежней.
— Как вы собрали учеников на семинар в Одессе? Катя вам помогла?
Саша: Как раз Катя не помогала, мы брали помещение в аренду, и с Катей знакомы не были тогда. Администратор её шалы чудом отмечал нас в сториз в Instagram. Мы вышли на аштангистов в Одессе, предложили встретиться, попрактиковать вместе. Плюс ребята из Киева приехали. Часто на семинары приезжают люди, которых ты никогда не видел и не знаешь, иногда с нулевым опытом аштанги, где-то занимались хатха-йогой, а на семинар пришли, чтобы попробовать. После семинара несколько человек с нуля приняли практику и до сих пор продолжают. В первый день у нас было 11 человек в зале, а в последний день на лед-классе было около 30 человек.
— Катя, ты сразу начала практиковать аштангу в графике 6/1?
Катя: Да, и на то были причины. Я очень хорошо помню свой первый майсор-класс, мне очень понравилась практика, я почувствовала поток, что-то тонкое, тайное, что-то, что меня ждёт. Это вдохновило, перевернуло, взволновало, я почувствовала, что в этом что-то есть.
Я была предана своей практике (йоге-23 по методике Андрея Сидерского – прим. Ashtanga—samgha), поэтому не стала делать поспешных выводов: решила практиковать в течение месяца, как того требует традиция, разобраться, понять, не показалось ли мне, что это моё. И всё. С тех пор 6/1. Когда у меня появлялись вопросы, я писала Саше.
Саша: Катя вообще вундеркинд. Только во вторник она начала Сурья Намаскар изучать, а уже в субботу делала полную первую серию на лед-классе.
— Я же видела практику Кати. Семь месяцев, а уже вторая серия и полноценные пробросы назад.
Саша: Так она уже Карандавасану делает.
— То есть йога–23 очень хорошо подготовила тело к аштанге?
Саша: Больше кунг–фу, мне кажется.
Катя: Всё вместе: и йога, и кунг–фу. Просто это моя тема, мне это нравится. Я люблю вызовы, люблю преодолевать, поэтому выбираю сильную практику, настоящую, там, где не получится наполовину. Ты либо делаешь с полной отдачей, либо не делаешь совсем.
— Катя, насколько у тебя большая шала? Несколько залов, получается?
Катя: Шала большая – 200 квадратов. Есть основной зал на 120 кв метров, маленький зал на 35 кв метров (это даже больше комната для тичеров: здесь личные вещи, библиотека). Также в студии есть прихожая, чайная.
— Сколько существует твоя студия?
Катя: Пять лет.
— До аштанги ты преподавала йогу–23? Были ли другие направления в студии?
Катя: Я преподавала йогу по методике Андрея Владимировича Сидерского, ещё в студии вела тренировки моя подруга Алёна Шилова, она сильный практик, у неё своя методика.
Если у тебя в жизни всё хорошо, то зачем тебе йога? Если хочешь быть здоровым и красивым, то можешь пойти в спортзал.
— Как ты решилась открыть шалу? Это же инвестиции. Помещение твоё в аренде?
Катя: Помещение в собственности. Получилось интересно: ещё до открытия этой студии я занималась кунг-фу, это было делом моей жизни. Это была школа духовного развития, у нас были различные испытания, закалки на внутренние качества. Я ушла с работы в юриспруденции, потому что поняла, что кунг-фу — это путь, решила, что хочу этим жить. Начала учиться и посвящать всё своё время этому. Мы занимались в подвале, и я мечтала о том, чтобы мы построили школу кунг-фу, чтобы это было что-то такое грандиозное, светлое, с большими окнами и цветами. Но так случилось, что мне пришлось покинуть эту школу. Я и трое друзей, мы нашли это помещение и создали своё пространство. Йога в кунг-фу была прикладной дисциплиной, она мне нравилась всё больше и больше, я много времени посвящала ей дома, практиковала сама по книжке Айенгара. Потом поехала учиться к Андрею Владимировичу Сидерскому.
— А как ты с тремя друзьями договорилась, что в студии будет йога, а не кунг-фу?
Катя: Можно сказать, что я была идейным вдохновителем, определяла направления практики. Занятия в студии тогда проводила только я, ребята мои всегда меня поддерживали во всем и доверяли. Надеюсь, и сейчас так. Мы с ними вместе горы можем свернуть, учимся друг у друга.
— Друзья продолжают быть собственниками пространства?
Катя: Нет, собственник я. В начале помещение было в аренде, аренду тоже платила я сама. Ребята мне очень помогли, мы всё делали вместе. Изначально помещение представляло собой 200 квадратов бетона в новостройке, просто голые стены. Здесь ничего не было до нас, сразу студия родилась. Мы придумали, как зонировать пространство, всё своими руками делали, потому что средств не было, чтобы нанять рабочих. В нашей четвёрке всё было распределено по мере сил – кто-то вложился финансово, кто-то интеллектуально и физически. Чуть позже, по воле судьбы и благодаря одному важному человеку в моей жизни, я стала хозяйкой этого места.
— Здорово, что не надо платить аренду, потому что, кажется, что это ключевой момент, который убивает йога-студии.
Катя: Я согласна, это сразу дало возможность делать любимое дело так, как хочется. Не нужно было под кого-то подстраиваться, предавать себя в погоне за прибылью и в попытке окупить стоимость безумной аренды, не пришлось бояться, что тебя могут попросить покинуть местечко. В нашей студии очень по-домашнему, тепло, уютно, как-то по-особенному и для своих. Здесь только близкие мне по духу люди, мои правила. Можно сказать, «DAOPLACE» всегда был и остаётся для меня вторым домом, а может даже и первым.
— Саша, расскажи про аштанга-центр в Киеве. Кто создал это пространство? Кто-то там остался после твоего отъезда?
Саша: Я практикую аштангу больше 10 лет. В Киеве у нас не было ни своего помещения, ни своей организации. Мы находились в Киевской йога-студии Тани Пивень, очень знаменитой у нас, наш учитель аштанга–йоги был Богдан Кулинич, который уехал в Канаду в 2016 году. Мы организовались в маленькое комьюнити, общались, практиковали вместе, учились. В 2019 году студия закрылась, и мы нашли другую студию, но и она закрылась через несколько месяцев.
Тогда мы решили открыть свою шалу, только для занятий аштанга–йогой. На тот момент в стране был только центр аштанги во Львове. Мы сделали бизнес-план: сколько нужно денег, как мы хотим, чтобы это было, где это должно быть и так далее. Когда у нас уже было сформулировано намерение, то все знаки и всё пространство вокруг начало нам содействовать и способствовать. Мы нашли очень хорошее и недорогое помещение в центре Киева. Это большая квартира, около 140 метров в «царском» доме 1905 года постройки. Нас было трое организаторов – я, Ира Панарина и Таня Лымар, мы разделили между собой обязанности. Я ушёл из бизнеса. Всё оставил и решил посвятить себя практике. Было страшно, но я доверился пространству. Ни о чем не жалею.
— Как ты пришёл к аштанге?
Саша: В йогу в принципе чаще всего попадают не от хорошей жизни. Если у тебя в жизни всё хорошо, то зачем тебе йога? Если хочешь быть здоровым и красивым, то можешь пойти в спортзал. А если ты чувствуешь, что что-то не так в жизни, чувствуешь ложь, хочешь перемен, то начинаешь искать и чаще всего приходишь на йогу, и йога уже трансформирует, изменяет. Я пробовал несколько направлений йоги, но аштанга — это была любовь с первого занятия. Я понял, что это моё и навсегда.
— Тебе сразу это помогло сформулировать, понять твои проблемы?
Саша: Понимаешь, Галя, проблемы в жизни есть у всех, но мы часто на эти проблемы закрываем глаза или надеваем розовые очки, говоря себе: «Ну, это не большая проблема, можно потерпеть, отложить, разобраться с этим потом». Но когда мы начинаем практиковать, то эти очки сползают, и мы видим вещи такими, какие они есть. И с этим нужно работать. Практика даёт силы принимать нестандартные решения, которые ты раньше не мог позволить себе.
— Чем занималась твоя компания?
Саша: Торговлей.
— Вы сразу покрыли расходы шалы в Киеве? Люди пошли на аштангу?
Саша: Я посчитал затраты и что нужно для выживания. У нас как раз было всё, что нужно. О прибыли мы не думали. Мы думали только о том, чтобы покрыть все затраты, выйти в ноль. Это не было коммерческим делом.
— То есть только за счёт аштанги в расписании вы вышли в ноль, верно? В шале в Киеве была только аштанга, и сейчас в Одессе тоже только аштанга, других занятий нет?
Саша: Да, только аштанга, это принципиально. Мы делали четыре занятия в день: утром два и в вечернее время два. И сколько бы людей ни пришло. Один человек? Значит, всё внимание только для этого человека. Это обязательно.
Если у тебя есть цель, то ты ищешь возможности.
— В Одессе сейчас вы тоже ведёте занятия и утром, и вечером? У вас в воскресенье выходной?
Саша: Да.
— Как вы не устаёте? Вы же не можете не прийти на урок, плюс ваша личная практика.
Саша: Преподавание – это тоже практика, мы делаем это с удовольствием.
Катя: Обучая – научишься, на самом деле.
— Это правда работает? Саша Смиркин на одном из семинаров говорил, что если ты почувствуешь тело чужого человека, ты поймёшь свои нюансы.
Катя: К тебе приходят ученики с такими же «косяками», как и у тебя. Развязывая их проблему, ты можешь понять свою. Или наоборот – развязывая свою, ты понимаешь ученика. Мы не устаём от преподавания, нас этот процесс не утомляет. Это любимое дело.
— Как у вас дела обстоят с физической усталостью?
Катя: Мы всегда встаём на ковер, такой особо сильной усталости у нас никогда и не было. У нас есть свои маленькие секретики, как сохранять силы.
— Какие?
Катя: Режим питания, режим сна. Это всё очень сильно влияет. Мы с Сашей пришли к такому мнению, что чем меньше еды и сна в нашей жизни, тем больше в нас энергии.
— В какое время начинается ваша личная практика?
Катя: В 3 утра или в половину третьего.
Саша: Занятия официально начинаются в 5:30, надо попрактиковать до того, как приходят ученики, а личная практика – это 2,5 – 3 часа.
Катя: После практики ещё нужно успеть принять душ, выпить чаю, создать обстановку: свечи и палочки зажечь, — и тогда уже встречать учеников.
— Во сколько вы ложитесь спать?
Катя: К девяти вечера у нас заканчивается вечерний класс. В зависимости от планов, интересов, настроений текущего дня ложимся по-разному, обычно время сна занимает от двух до четырёх часов. Этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя бодро и энергично, если живёшь так, как тебе нравится.
— Катя, а до аштанги ты столько же спала?
Катя: Да. На протяжение последних трех лет сон сокращался постепенно сам собой. Никакого волшебства, всё дело в приоритетах. У меня есть сын, которому три года сейчас. Он родился в то время, когда я занималась усердно и много, я не прерывала свою практику совершенно. Придумала для себя специальный “тренажёр”, на котором можно было заниматься беременной и даже с большим животом. И я до самых последних дней практиковала. Для меня всегда было важным, чтобы практика была в моей жизни ежедневно и несмотря ни на что.
Я не набрала ни одного лишнего килограмма, меня ни дня не тошнило, ничего не болело, и я ещё на восьмом месяце ездила на байке! Если у тебя есть цель, то ты ищешь возможности. И вот этот тренажёр стал отличным решением. Это такая огромная конструкция (2 метра длинна, 1,20 ширина и 25 см высота) – такой себе помост с проёмом, который раздвигался по мере того, как рос живот. Тогда у меня было три групповых тренировки в день, которые я вела и телом и голосом, плюс личная практика. Как-то посчитала, у меня во время беременности было 17 тренировок в неделю. Тело было привыкшее к таким нагрузкам, я до беременности много занималась. Никакой проблемы в новом своём положении я не видела, наоборот, без практики тело испытало бы больше стресса. Представим, что ты всё время практиковала, сейчас у тебя непростой период для организма, и ты бросаешь практику, делая этот этап ещё более сложным. Организм и так в стрессе, потому что что-то новое с ним происходит, а ты лишаешь его поддержки, привычного ритма жизни.
— Делала ли ты беременной перевёрнутые, силовые, стойки на руках, Бакасану, например?
Катя: Да, делала. И асаны на животе тоже. Мой тренажёр позволял практике быть полноценной. Я приходила на занятие, стелила сверху коврик – и вела практику на нём. Как на сцене, только с углублением в центре. Практиковать пришлось более осознанно, так как при достаточно динамичных и точных переходах из асаны в асану важно было не угодить в дырку ногами. Когда появился малыш, вопрос со сном решился сам собой: время, когда я могла позволить себе неспешную внимательную практику – это раннее утро, пока все спят.
— Ты с первых недель брала младенца в шалу?
Катя: Да, как и сейчас мои утренние регулярные классы начинались рано, в 6 утра. Платону повезло (или не повезло): он вообще жил первые два года здесь, пока был ко мне привязан. Через три недели после родов я вышла преподавать. С утра, его маленького и сонного, перекладывали из кровати в люльку, эту штуку мы тащили в машину, везли его сюда. Пока он спал, я вела практику. Сейчас чуть проще, он тут уже как дома, да и спокойно себя чувствует продолжительное время без мамы. После родов я восстановилась сразу, потому что до последнего дня практиковала. Только недавно, на четвертом году жизни сына, я осознала, насколько ребёнок меня сделал гибкой. У меня было всё жёстко спланировано: я не могла заснуть, если понимала, что не продумала следующий день. Сын сделал меня более текучей, но это не сразу. Сначала же был шок: всё не по плану и даже не по примерному его наброску. Тогда я и решила, что надо вставать ночью и практиковать, чтобы хотя бы не переживать на этот счёт, а всё остальное как-то решится.
— Твоя история очень вдохновляет. Уже думаю, как сделать такую конструкцию для живота.
Катя: Я тебе пришлю эскизы, у меня есть. Архитектор сделал и нарисовал мне проект, а мебельщики сделали этот подиум.
— Почему он большой такой?
Катя: Чтобы сделать Чакрасану, делать пробросы, чтобы практика была полноценной. Практика потоковая, вдох-выдох, движения не прерываются, поэтому я всё делала на этом подиуме.
— Расскажите про ваше питание, что вы едите?
Катя: Мы едим то, что хочется, просто едим немного. Чем меньше, тем лучше. Заметили, что еда отбирает достаточно много энергии.
Саша: Живых существ не едим. Общение друг с другом даёт больше энергии, чем еда, еда больше забирает.
— А молочку вы едите?
Катя: Если хочется, то да, но сейчас это сводится к тому, что я могу выпить кофе с молоком.
Мы каждый день другие, не делать что-либо на автомате или потому, что “кто-то так сказал”, даже если этот кто-то – вчерашний ты сам.
— А когда ты была беременной, ты была веганом? Вегетарианцами вас сложно назвать.
Катя: Да, я уже лет 10 или 11. Ребёнок мой до сих пор не пробовал ничего животного, ему сейчас 3,5 года. Он очень активный, спортивный, сообразительный, интересный мальчик. Думаю, наш организм может синтезировать сам всё, что ему необходимо, просто мы мало знаем о наших возможностях.
— Саша, ты 10 лет практикуешь, какие асаны для тебя были сложными?
Саша: Я был Буратино, как и большинство мужчин после 30. Для меня мосты казались чем-то совершенным неимоверным. И даже когда я уже дошёл до Капотасаны, чувствовал себя негнущейся палкой. Я понимал, что есть взаимосвязь между моей повседневной бытовой жизнью и моим телом, осознавал, что если не изменю качество своей жизни, то у меня не изменится и моя практика. Вводил изменения осознанно, наблюдал, как откликалось тело. То есть я работал с двух сторон – и со стороны коврика, и со стороны близких людей. Я не делю асаны на сложные и несложные. Стараюсь делать всё «на дыхании». Не наделяю асаны чрезмерной значимостью.
— Как вы делаете сами и как советуете ученикам: в момент работы над Капотасаной, к примеру, надо ли делать асану несколько раз или не стоит, чтобы не устать от неё?
Саша: Каждый подход будет другой, совсем другой. Если ты сделаешь несколько раз, это будет очень хорошо. Тем более, что для многих Капотасана – это стоп-асана. Если ты на стоп-асане, ты можешь делать её несколько раз. Чтобы не было отвращения, нужно осознавать, что это обычная асана, обычный прогиб, не придавать особого значения. Необходимо наблюдать за собой изнутри, помнить о дыхании. Отслеживать, что ты не дышишь (так часто бывает). Можно начать работу в асане с дыхания.
Катя: Я все асаны делаю один раз, но предпочитаю там находиться более длительное время. Отслеживать дыхание в асане, замедляться, изучать, но сделать её один раз. Это как про две стрелы: если ты знаешь, что у тебя есть ещё одна попытка, то первую попытку ты можешь сделать хреново. А если ты знаешь, что у тебя есть только одна стрела, то ты попадёшь в цель. Таким образом, тело просыпается, активно включается в работу, будет искать оптимальный вариант входа в асану, потому что есть только одна попытка. Это для меня правильный путь. Один раз. Но он должен быть лучшим. Ты сделаешь его без ошибки, без травмы, наилучшим образом. Это правило касается и всей жизни.
— Какие вопросы у студентов бывают?
Саша: Многих интересует, что даёт практика в жизни. Понимаешь? Что меняется в жизни, когда ты начинаешь практиковать аштангу. Для меня самый первый ответ на такой вопрос: аштанга даёт силы осознать, принять проблемы и найти возможность их решить.
— Вы недавно ездили в Москву. Почему пришли на практику именно к Саше Смиркину?
Катя: Мы решили поехать в Москву, чтобы «учиться, учиться и ещё раз учиться». Для этого нужен живой человек, это мы точно понимаем. Личная практика, книжки, видео – хорошо, но практика передаётся от сердца к сердцу, нам нужен учитель. На Украине нет авторизованных преподавателей, а Саша Смиркин нам сразу приглянулся. Не то, чтобы мы его сравнивали с кем-то, нет. Он нам близок тем, что он делает. Я ищу своих людей по внутренним качествам. Саша, при его профессиональном уровне, скромный и простой, и это круто. Сразу видно, что его практика, “его йога” работает. И я тоже так хочу.
Саша: Можно я добавлю? У нас есть «библия» (показывает книгу Петри Ряйсянена — прим. Аshtanga-samgha), в ней написано: переводчик А. Смиркин. Мы спорные вопросы практики решаем через эту книгу. Одним из критериев отбора было то, что Саша принимал участие в программе перевода, что он привозит в Москву Петри. Мы искали того, кто может ответить на наши вопросы и вопросы наших студентов. Плюс у Саши есть очень специфический подход и своё видение. Он не слепо верит в то, что ему дают, а он верит и сомневается, ищет корень, откуда всё пошло, почему так происходит и что с этим нужно делать.
Испытывает на себе, пропускает через себя и делится опытом. Меня очень впечатлило то, что он пошёл по следам Кришнамачарьи в Индии, ходил на озеро Манасаровар, на гору Кайлаш, искал это место, откуда появилось учение Кришнамачарьи. Что он был у Лино Миеле, у Шарата. Это очень большой труд. Он это синтезирует и делится с нами.
Катя: Сейчас, когда мы были на практике, меня впечатлили Сашины правки. Он молча подходит, едва тебя касается, а тело подстраивается под это прикосновение, ищет оптимальный вариант войти в позу. Есть чему учиться. Мы очень вдохновлены поездкой.
Саша: Впечатлила атмосфера в шале, как люди все заряжены, с горящими глазами. Высокий уровень практики. Мы очень хотим привезти эту энергию в Одессу, у нас уже есть договоренности с Сашей, в мае он проведёт семинар в нашей шале.
— Ответил ли Смиркин на ваши вопросы?
Саша: Мы только начали, вопросы же неиссякаемы. Но это очень круто, что он находит время и отвечает.
Катя: Когда мы списались с Сашей перед поездкой, он так гостеприимно себя проявил: «Да, ребята, приезжайте, конечно». И уже на месте, после майсоров, Саша уделял нам время. Это такие дорогие сердцу воспоминания: в джинсах, в свитере, без всяких там йога-матов, просто на скользкой плитке в кафе Саша помогал нам разобраться в нюансах отстройки асан. Живое общение бесценно. Такие моменты сближают.
— Ещё есть вопрос про сына. Вы с утра практикуете, потом у вас класс. Кто им с утра занимается, отводит его в детский сад?
Катя: В детский сад он не ходит. Просто не хочет, мы пробовали. У меня принцип «без насилия»: если ему по душе, то он там, а если нет, то я не заставляю. Я его воспринимаю как самостоятельную личность, прислушиваюсь к его желаниям. Он не хочет ходить в сад и не ходит. Мне с ним помогает его папа, Платону повезло, у него прекрасный отец. У него есть бабушка, которая тоже может помочь. А ещё сейчас мы часто ночуем в шале, в инструкторской комнате, она полностью приспособлена для жизни. Часто и Платон ночует здесь. Просыпается утром, когда я уже веду класс, спокойно приходит в зал в обнимку со своей любимой игрушкой, наблюдает, что происходит. Мне нравится, что он видит, чем я занимаюсь, видит людей, которые практикуют, обстановку. Платон начинает повторять, становится в позы. Я рада.
— Расскажи про своё женское здоровье. Были ли изменения в теле при переходе на аштангу?
Катя: Раньше по количеству часов я практиковала в разы больше, в совокупности получалось 4,5-5 часов в день. Практика была достаточно интенсивной. С женским циклом проблем не было. Сейчас, с аштангой, я практикую всего один раз в день. В связи с тем, что в аштанге присутствуют элементы упражнений, которые я ранее не выполняла (соответственно, в работу включились другие группы мышц), а также больше интенсивность, в первые два месяца сбои в цикле наблюдались, но вскоре всё вернулось на круги своя. Я думаю, это естественная реакция организма на любые происходящие с ним новшества. Как правило, я не отдыхаю первые три дня, перевёрнутые позы делаю, с практикой цикл проходит намного спокойнее. Просто нужно быть внимательным к своему телу, прислушиваться. Мы каждый день другие, не делать что-либо на автомате или потому, что “кто-то так сказал”, даже если этот кто-то – вчерашний ты сам.
— Спасибо, ребята, за интервью!
Катя: Спасибо тебе. Рады знакомству с интересным человеком и к тому же сильным практиком. Мы хотим, чтобы аштанга в Одессе развивалась, и будем делать для этого всё возможное. Качественно и с любовью.
Беседовала Галина Кисанд.
