Учитель метода из Екатеринбурга, ведущая классы с острова Бали — об авторизации, случившейся, когда уже не было нужно, о созависимых отношениях, практике в удовольствие и о том, зачем после йоги идти к психологу.
ВОДА
— С новой татуировкой тебя?
— Да, вот (показывает правую руку, на безымянном пальце изображение волны).
Это тот самый палец, на который в России надевают обручальное кольцо.
— Ты решила обручиться с океаном?
— Да, отношения у меня с океаном, потому что это единственное, что моё сердечко занимает по максимуму сейчас.
— А занимало всегда или с января, когда ты приехала на Бали?
— У меня всегда была очень большая страсть к воде. Плюс убеждения с детства (я же с Урала), что обязательно минимум раз в год нужно ездить на море, потому что у нас не хватает йода и ла-ла-ла, что это нужно для здоровья. И вот это убеждение оказалось не ограничивающим, а расширяющим.
— И возили тебя?
— Да, всегда. Каждый год возили на море нос полоскать, всё вот это делать, чтобы я наполнялась йодом. И я всегда любила плавать. В какой-то момент у меня не получалось, помню, это было лет 10 назад, когда мы с девчонками ездили в Египет. Тогда я боялась даже лежать как звёздочка. А когда начала практиковать йогу, стала очень далеко плавать, заплывала в Индийский океан – это было в Гокарне, в Варкале было. Заплывала настолько далеко, что мешала рыбакам. Я тогда плыла и у меня было очень много – это модное слово – инсайтов. У меня тогда были отношения, а чувак не умел плавать, и я думала, как офигенно просто плыть-плыть-плыть, а когда мы вместе плавали, то мне приходилось всё время быть близко, на береговой линии. А когда я была одна, то могла до бесконечности плыть, это было так офигенно! Но я знала, что меня ждут на берегу и думала, что мне есть куда вернуться. И я не могла понять, что мне нравится больше: что меня кто-то ждёт на берегу и я могу вернуться или всё же что я могу плыть куда-то в неизвестность. В итоге я уплыла.
— Основательно так, на остров.
— Я тут увидела недавно, что я недалеко от Австралии нахожусь, и такая: О! У меня просто с географией огромные проблемы, прям белое пятно на этом предмете, у меня была очень плохая учительница. Прям очень! Она за нами вообще не следила. Всё, что я помню, это как закрашивала контурные карты, потому что их нужно было сдавать, а в остальное время я делала математику и физику. И когда я знакомлюсь с людьми в Майсоре или здесь, я такая просто: «К черту подробности! Какой это материк или хотя бы планета?» Второй вопрос: «А на каком языке вы там разговариваете?»
— Это первая твоя поездка на остров?
— Да, первая. И, как я говорю сейчас, последняя.
— А помнишь этот момент, когда ты решила, что всё, не полечу назад?
— А я сразу же летела без обратного билета.
— Ну, погоди, в августе прошлого года после семинара в Москве ты говорила мне, что после Индии и какого-то времени на Бали, возможно, переедешь в Москву. То есть обратный билет всё же в мыслях хотя бы был.
— У меня и до февраля были идеи, что я сейчас приеду, поработаю в Москве и так далее, прописан был тур на конец апреля-начало мая. Но в конце февраля написала, что не приеду, этому послужило две ситуации: первая – я не чувствовала безопасности для себя возвращаться в страну, вторая ситуация – понимание, что меня закроют на карантин. То есть ещё тогда, когда никого не закрывали, я почувствовала, что все страны закроют, а нашей так вообще лишь бы закрыться. Я тогда из страха, что не смогу сюда вернуться, отменила все поездки и все дела. На Бали какая история: я когда приехала, то поняла, что это будет моя база.
Но я думала, что буду отсюда выезжать, сделаю летом что-то в Сочи или Абхазии. Но – мы предполагаем, а вселенная располагает, и всё получилось настолько интересно! Я ведь в онлайн не выходила очень долго. Мне кажется, я последняя вышла из преподавателей в онлайн и веду так классы до сих пор. У меня определённый набор моих индивидуальных студентов, с кем мы и занимались всегда, ещё в Екатеринбурге. У меня есть студентка из Штатов, Оренбурга… То есть у меня такой, достаточно маленький набор, потому что я не веду йогу как йогу. То есть я веду йогу как йогу, а аштангу как аштангу, но для меня очень важно работать во всех направлениях, это всегда психологическая работа, это работа с личностью и личностным ростом, это всегда коучинг, но через аштанга-йогу, через всю эту историю, через асаны и тело.
— А вот в Штатах у тебя ученица – речь об интернациональной группе или все наши?
— Да, там у меня русские. Здесь я вела иностранцам, я свободно веду на английском и на русском. И даже на английском уже с коучингом нормально всё получается.
— Это за счёт твоего опыта поездок или ты уже была с базой?
— У меня база, я закончила лингвистическую гимназию. То есть я с 6 лет изучала английский. Географию Британии знаю прекрасно – единственную географию, которую знаю. У нас отдельно был предмет истории Америки, литература английская и американская отдельно, и всё на английском. Второй язык был немецкий, я проучилась два года и была единственной, кто отказался от второго языка, потому что у меня был упор на математику и физику. Я подумала, что два языка не потяну, да и где мне немецкий пригодится. Ага, пригодился. (смеётся)
— А давай сначала. Это Екатеринбург, ты там родилась, так?
— Да. Я уехала из Екатеринбурга в 31, когда меня авторизовали. То есть, как только меня авторизовали, у меня вторая жизнь прям началась. Причём у меня авторизация она ведь такая, нелёгкая… Я пять лет ездила…
— Давай по очереди! Расскажи про детство, каким ребёнком ты была?
— У меня вот до сих пор эти воспоминания… мне всё время было тесно, я была как вода, постоянно хотела двигаться дальше. Я говорила родителям, что родилась не в своём месте, что должна жить где-то за границей. То есть я как пришлый ребёнок, хотя я точно ребёнок своих родителей, так как похожа и на маму, и на папу. Но история в том, что я любила сидеть на полу с детства! А все эти замечания: первое, что ноги на столе, второе, что сидишь на полу. А у меня пониженное давление, и это я сейчас, как специалист, могу объяснить, почему мне удобнее сидеть на полу и держать ноги выше таза или на уровне с тазом, потому что так чувствую себя комфортнее. Но, блин, как ты в детстве это объяснишь? Ты просто хулиган, потому что ставишь ноги не пойми куда.
— А гимназия и иностранные языки это был твой выбор или родители отправили?
— Это просто была очень классная гимназия, и мне повезло, потому что она была немного раздолбайская. И именно в эту гимназию отдавали детей послов и так далее. У нас очень было свободно. Были строгие гимназии, а у меня все мои одноклассники стали какими-то невероятными личностями. Допустим, Вова Раевский — известнейший журналист, сейчас ведёт программу про Москву, Ромарио музыкант — это мои самые близкие друзья, с которыми мы провели все десять лет. Я вообще первая подарила Ромарио кассету «Чижа», а теперь он с ним играет. Один мой одноклассник изобрёл металл, из которого на 3-D принтере печатают протезы. Понимаешь, да? Но самое главное, мы были совсем обычными! Да, родители — инженеры, родители — бизнесмены: мой папа, например, с нуля построил бизнес, и сейчас он обанкротился, и это большая история, я видела, что значит строить бизнес с нуля. Поэтому, кстати, у меня мозги достаточно такие… это бизнес-мозги, я всё монетизирую. В чём ещё история? Каких-то супер-мажоров одноклассников у меня не было. Это был хороший средний класс, и я всегда себя чувствовала, что я немного не дотягиваю, что это немного не мои уровни – такие у меня были ограничивающие убеждения, что я начинала почему-то делить людей на уровни. Сейчас, слава богу, это прошло, меня вылечили от этого.
У нас городе только один скейт-шоп открыли, я помню, как накопила на свой первый лонгслив и только недавно выкинула, я всегда в нём летала, он был типа такой, счастливый, и я такая: «Ксень, твою мать, сколько можно этих ограничивающих убеждений».
«I’M RUSSIAN»
— И когда началась йога?
— В 19 лет. Лет с 9-10 меня родители поставили на горные лыжи, потом я перешла на сноуборд: конечно, практически сразу, потому что где я и где лыжи, мне хотелось всего супермодного и экстремального. Мы катались дико и адово, параллельно я танцевала breakdance, училась играть на бас-гитаре, плюс у меня ещё был большой теннис (у меня КМС по большому теннису и второй взрослый по баскетболу). Потом в 9-ом классе у меня встал выбор, и родители мне задали просто офигенный вопрос: «Ксень, ты можешь сломать ногу, никакой тебе карьеры не выйдет, нужно удариться в учёбу». И что? Я ребёнок, мне 13 (я в 6 лет пошла в школу). Я начала ударяться в учёбу, но попала на баскетбол и стала играть в школьной команде. Плюс все ребята занимались музыкой, и я пошла учиться играть на бас-гитаре. И всё, такие у меня были занятия, хобби, плюс учёба, плюс я была троечницей. А в девятом классе мне родители сказали: «Ксень, ты не троечница» и я перестала быть троечницей. Понимаешь, такая история, что наши родители – они ведь наши боги, и что они нам говорят – «ты это» – ты такой: «Я это», и ты идёшь и делаешь. Мне сказали, что я инженер, и пофиг, что Ксения пишет стихи с девяти лет, что она выигрывает всякие литературные конкурсы, на которые она просто случайно отправляет какие-то свои черновики. «Ксения – инженер!» Окей, Ксения выбирает специальность в, мать его, в 15 или 16 лет! На кого? Промышленная теплоэнергетика!
– О, господи!
– Самое интересное, что на теплофаке в этот момент открывается факультет редакторского дела и я занимаюсь у главы этого факультета, как это называется? Завкафедрой. Я занимаюсь русским языком, мы учимся писать все эти сочинения, потому что у меня учительница по русскому языку была просто отвратительнейшая. Ну, то есть человек она, может, была прекрасный, но русский я особо не выучила, потому что она нам больше за свою жизнь рассказывала на уроках. И я, получается, занимаюсь с этой преподавательницей, которая открывает свой факультет, редакторское дело, и она умоляет моих родителей, говорит: «Пожалуйста, пусть Ксения поступит ко мне, она поступит без проблем», но – ещё один пунктик – этот факультет был только платным, а мне же обязательно нужно доказать, что я учусь на бесплатном, иначе это ведь позор для семьи, что за ребёнка надо платить. В итоге из 24 баллов я получаю 21 балл, причём у меня была экспериментальная группа в школе, и вышло так, что результаты наших выпускных экзаменов мы сразу подавали в институт. Я поступила в Уральский государственный технический университет, очень классный. Его закончили мои бабушка, дедушка, мама, папа, сестра старшая. И я, потому что куда еще? Я же технарь, я же инженер. Я поступаю на специальность, куда можно было набрать 16 баллов. Я даже не мыслю масштабами! Все мои одноклассники едут за границу, кто куда, короче, а я даже не думаю, что можно куда-то переехать, что можно куда-то поступить, можно что-то сделать. У меня до 31 года настолько узкое зрение! Я вся в ограничениях, я вся вот в этом. Больше скажу, я до сих пор живу с соседями и в этот четверг я впервые в жизни переезжаю и буду жить, мать его, одна в доме! В 34 года наконец-то буду жить одна! Я немножко как бы отстаю по ходу дела.
– Ладно тебе! Некоторые за всю жизнь к этому не приходят.
– Это, знаешь, капха моя: до меня долго доходит, но основательно. Мне повезло, что я не выгляжу хотя бы на свой возраст, что мне якобы 28 и живу я как в 28 ну или на сколько я там выгляжу. Когда меня спрашивают, сколько мне лет, я так: «Оооой, чуваки, давайте как бы не будем это обсуждать, потому что вы сейчас офигеете, у вас изменится ко мне отношение. Вы вот эти вот восемнадцатилетние ребята, лучше не будем». И история-то о том, что я поступаю в институт и тут же – у нас ещё был тогда колхоз, – я еду в колхоз. Я отработала в колхозе две смены подряд.
– Что ты там делала?
– Я строила всех, сразу стала главой отряда. Во второй месяц я там уже собираю себе группу «старичков», где тоже становлюсь главой отряда. Дичь полная. Мне 16 лет, я кайфую, я в своей стезе, работа и я тут главная, опять же. Я приезжаю в институт, у меня уже дофига знакомых из колхоза, и мы ведь реально собирали картошку, лук, то есть это не дискотеки были, а мы реально херачили в полях. Я пила спирт, закусывала луком, ела борщ из пластиковой посудины с огромными кусками мяса. И я ещё курила. Мне потом уже объясняли, что у меня в гороскопе если что-то там попадает в какую-то связку планет, то оно прорастает. У меня так случается со всем: сейчас с аштангой, сёрфингом. И? История дальше в том, что за мной пытается ухаживать мальчик, а я ему: «Господи, мальчик, отойди». Итак, мне 16 лет, я начинаю учиться в институте, я офигеваю, потому что это как бы вообще не школа. Одна девочка меня уговорила пойти на другую специальность: я поступила на энергообеспечение, а планировала на промышленную теплоэнергетику. Она мне: «Слушай, это какая-то фигня, а вот это – это классно, более узко, гоу. Ты будешь в моей группе». И эта девочка десять лет наблюдала как я занимаюсь йогой и через десять лет всё-таки пришла. И сейчас она фигачит просто вообще, первую серию выучила за полгода! И она ещё одни из тех, из-за которых я не работаю по специальности.
Потому что она настолько болеет этой промышленной теплоэнергетикой, потому что она настолько там крутая, и когда я вижу, как она всё это проектирует, делает, и что вся страна у нас реально работает и живёт на её проектах, я такая: «Господи, нахрена мне в это лезть, если есть люди вот такого уровня! И пусть они делают своё дело, а я найду своё!»
Но я на самом деле никогда ничего не искала, естественно. В общем, через полгода в один прекрасный день происходит два концерта: группа «Каста» и группа «Тараканы». И у меня выбор – мне пойти на тех, или на тех. На «Касту» меня зовёт один парень, на «Тараканов» – другой, плюс я люблю их и с детства слушаю. Я такая: «Блиииин, «Каста» или «Тараканы», «Каста» или «Тараканы»». Стою, думаю и решаю пойти на «Тараканов», и эта хрень изменила всю мою жизнь. Я чётко помню этот день и как я боялась – это был первый рок-концерт, я ходила вокруг клуба, я не знала, как войти, заглядывала в окна. В итоге я зашла и там были мои знакомые, ребята из института, и я говорю: «Блин, ребята, это так круто, я через полгода буду стоять на этой сцене». Всё. Я знакомлюсь с барабанщиком одной из групп («Тараканы» тогда так и не вышли на сцену, кстати), и мы такие: «Давай группу соберём? Давай. А ты что будешь делать? А я буду петь». В жизни «не поя» до этого ничего и никогда, я начинаю петь – у меня есть сборник своих стихов, у него есть друг-гитарист, и он, оказывается, учится в моём институте и это тот самый парень, который за мной ухаживал в колхозе. Пам-пам-пам! Мы начинаем дружить, мы начинаем играть. Через ЖЖ общаемся с ребятами из Уфы, играем панк-рок, скейт-панк, а я с детства болею про все эти темы. А ведь у меня был сноуборд в это время, я его оставляю и полностью ухожу в музыку. А до этого культура скейтбординга, сноубординга, ролики – весь этот экстрим, я только в журналах видела всю эту одежду, все эти скейтпарки, всех этих ребят в татуировках. У нас городе только один скейт-шоп открыли, я помню, как накопила на свой первый лонгслив и только недавно выкинула, я всегда в нём летала, он был типа такой, счастливый, и я такая: «Ксень, твою мать, сколько можно этих ограничивающих убеждений». Майка дырявая удачи в полёте не принесёт! Но я помню, как заходила в этот магазин и молилась. Ты понимаешь, что случилось со мной на Бали? Когда я сюда попала, я попала в своё 16-летие. Я попала в свой личный Диснейленд. Вот эти все ребята, которых я видела в журналах – вот они все! Вот эта вся одежда – она вся делается здесь. Вот эта вся культура – она вся делается здесь. Я попала просто домой, туда, куда даже не мечтала. А про сёрфинг история – это про то, что я про сёрфинг максимум что видела – это рекламу часов. Я никогда не смотрела ни одного видео, вообще ничего не знала про него, но про это отдельно. Короче, всё, мы начинаем играть, а у меня в моём институте такая история: первая половина семестра это только теория, вторая – теория и практика. И я такая: «Ооо, первая только теория, это я спишу, это нормально, это я всё выучу!». И мы когда ездили в какие-то туры, мы всегда вот эту первую половину максимально отыгрывали, а когда начиналась практика – я возвращалась, всё быстренько делала, сдавала все экзамены. Мы начали общаться с хардкорщиками – это мы подбираемся к йоге. То есть в 16 лет у меня начинается музыка, а в 19 лет я начинаю общаться с ребятами из Уфы, и стала вегетарианкой – это тоже интересная тема, я каким-то волшебным образом вышла на православный пост и после сорока дней всё, у меня из рациона исчезло мясо, я больше не захотела. То есть это как-то так бам, я проснулась и поняла, что всё, я больше не хочу. И всё это с хардкором, всё это вместе, а до – я весила 82 килограмма, и тут бамс – за сорок дней минус 12 кг. Потому что пиво, курочка и майонез исчезли из рациона. Но я вообще про фигуру, про все эти дела никогда не думала. Я не знаю, с чем это связано, возможно, с тем, что у меня дома вообще не было зеркал никогда. Я себя за внешность никогда не до*бывала, никогда. Это именно то слово, которое здесь надо сказать. То есть у меня никогда не было прыщей, а вот этот зуб – он у меня выбитый, я перед 1 сентября пошла кататься на роликах, упала с трамплина, естественно, и ударилась головой, а первого пришла в школу с половиной зуба и такая: «Здравствуйте, у меня тут это, экстремальные виды спорта, да». Родители со мной натерпелись, господи.
Мотивация она всегда через усилие, а вдохновение – оно всегда как-то через желание.
– А уточни мне, что за хардкор такой?
– Это музыка такая, это не электронная, а типа такая… музыка протеста. Это в основном ребята, которые против системы.
– И про тело сразу уточню, по поводу того, что тебе всегда было безразлично на это.
– У меня дома никогда не было зеркал. Когда я набрала 82 кг, мне сказал чувак после концерта: «Да, у вас группа офигенная, ты всё делаешь классно, но тебе бы заняться внешностью». Но! При этом у меня никогда не было проблем с мужчинами, никогда! Всё было всегда классно, меня всегда любили.
– И это был первый такой случай? В школе у тебя не было из-за веса проблем?
– Нет! Я после него такая – ладно, пойду взвешусь. Я тогда впервые встала на весы и запомнила эту цифру «82» – с неё начался весь п*здец в моей жизни. Я начала париться, думать, что надо, как там, какие правила есть, как надо выглядеть, хотя наша группа была прекрасная, популярная и всё было классно, и я никогда не чувствовала никого стеснения, в школе у нас ничего такого не было, травли не было. Что там дальше? С 19 лет я начала запариваться, что, оказывается, нужно что-то с собой делать. Я похудела на 12 кг и у меня случилась первая история, что я начала встречаться с барабанщиком из блюзовой группы, он мне много лет до этого нравился. И он был постоянно на репетициях днём и у меня было дофига свободного времени, я училась в институте плюс туры иногда и всё. Что делать? Я веган, чем занимаются веганы? Веганы занимаются йогой. Я пошла в ближайший фитнес-клуб на йогу, какого уровня это была йога можно представить. Всё, я начала заниматься, времени у меня было много, я ходила на два класса подряд каждый день – то йога, то силовая, то пилатес, то танцы живота. При этом йога всё время маячила у меня в голове: йога-йога, но мне было так херово – ты стоишь, руки у тебя просто уже отваливаются, и ты думаешь: твою мать, ну, когда уже домой-то можно пойти. И когда я в 21 год заканчивала институт, мне в этом же фитнес-клубе сказали: «А чё, может, ты уже поведёшь йогу-то? Но нужно закончить курсы по фитнес-йоге». И я такая – давайте. Я защищаю диплом и параллельно заканчиваю курсы по фитнес-йоге, но, чтобы преподавать, нужно закончить ещё остальные курсы по всем фитнес-направлениям, и я заканчиваю все возможные курсы по всем видам! Я же это – надо сделать всё. И я становлюсь фитнес-тренером универсалом, с основным типа направлением wellness, и я начинаю вести йогу. И я всегда как-то так строила класс, что вначале была Сарья Намаскар, потом были асаны стоя, потом сидя, перевёрнутые и потом поза отдыха. Просто каждый раз это было как-то всё так по-разному: я ходила на все семинары, всё изучала, и в один прекрасный момент в 25 лет я попала в Индию. Сама себе купила путёвку в йога-тур, там преподавательница нам в один из дней дала аштангу – что-то там забыла, что-то перепутала… Она, кстати, сейчас авторизованный преподаватель, но тогда только-только начинала. И потом я попала на тичерз-курс к Журавлёву и Баранову по йоге-108. Там они рассказывали про разные виды йоги, разные методы, и приехала авторизованный преподаватель, и нам дала – не помню, что, – но у меня осталось чёткое понимание, что есть институт и есть бумажка. И я по этой бумажке, не догадавшись открыть YouTube или ещё что-то, начала учиться, учиться, учиться. Потом я уехала летом на Ольхон на семинар, где Миша Баранов рассказал про випассану, я загорелась этим и осенью съездила на неё. Так вот, пока я была на Ольхоне, меня из моего фитнес-клуба захотели уволить, а это была моя единственная работа по договору. Мне сообщила об этом подруга, я спросила папу, чего делать, он меня отвёл к своему юристу, мы готовим речь, я её прям репетирую и потом чётко по скрипту: «Вы не можете меня уволить, мы с вами должны…» и так далее. В итоге они мне выплатили ровно такую сумму, что мне хватило на мою первую поездку в Майсор. То есть меня увольняют из фитнес-клуба, и я начинаю работать в йога-центре, у той самой девушки, которая показала мне аштангу. История дальше: по бумажке я практикую с марта по декабрь и уезжаю в Майсор.
А в сентябре я ещё иду на випассану, там меня озаряет, что я должна делать йога-туры. Я выхожу с випассаны и первое, что делаю – звоню подруге, с которой мы бухали. То есть у меня начинается аштанга и всё начинает меняться: я прихожу к этой подруге, мы с ней миримся, и я предлагаю делать ей вместе йога-туры, у неё своя аудитория есть, у меня – своя. И мы летом делаем с ней первые туры, она больше за фитнес, я больше за йогу, и через два года мы с ней на этой теме разошлись. Я еду в Майсор, подаю заявку, и мне говорят, что я не попаду к гуруджи, потому что я первый раз и мне надо ехать к Сарасвати.
Но завязывая шнурки после экзаменов на этом моём тичерз-курсе мне Журавлёв говорит: «Послушай, на кой тебе ехать к Сарасвати в этот институт, это такая фигня, там только бабки дерут, поезжай к Шешадри в Лакшмипурам».
И я херачу туда, ничего вообще не зная, что в Майсоре, как там. Мне мама бронирует гостиницу прямо у основной шалы, и я из неё езжу в Лакшмипурам первые дни. Я помню, что гостиница это стоила каких-то безумных денег, потом я заселилась куда-то за 2 с половиной тысячи рупий в месяц. Шешадри каким-то волшебным образом берёт меня на вечерний класс. Получается, первый свой год в Майсоре я обучаюсь у него, но я понимаю, что это какая-то не та история. Он мне, конечно, всю мою последовательность выравнивает, но сейчас я осознаю, что были отклонения. Самое интересное, что к нам периодически приезжала парочка очень интересная заниматься: невысокая девушка, а с ней лысый парень. У них всегда были очень красивые коврики, я увидела впервые накладки. Они выглядели вообще по-другому, эти люди, залётные с той шалы. Это был просто другой вайп, которого я не понимала тогда. Это сейчас я попадаю в Лакшмипурам и думаю, господи, что это за Гоа вообще? Вот. Тоже мне, этот наш аштанга-снобизм. (улыбается) Короче, я приезжаю домой и просто начинаю фигачить, заниматься каждый день. Я помню, как пила стакан жёстко крепкого зелёного чая с лимоном и мёдом и к середине практики я просто начинала блевать, видимо, такое низкое давление было от этого чая, либо там так всё чистилось. Господи, меня так тошнило, первый год я могла реально останавливаться и реально идти блевать, из меня выходило просто всё, что можно было. И я практиковала, практиковала, практиковала, и всё, начала возить йога-туры. Первое время это была не аштанга. То есть я практиковала аштангу, но преподавала всё ещё всякую другую дичь, и в какой-то момент – я помню его – я еду на работу и понимаю, что не хочу сейчас давать людям то, во что я не верю. Я не верю вот в это!
И я начала давать аштангу, ну, в каком-то её варианте. Вам скучно? Окей, не ходите. Я не называла это аштангой, но так преподавала. Потом, естественно, начались Майсор-классы. Я сначала работала как помощник, потом мне дали вечерние классы аштанги для начинающих. У меня всегда были громадные классы, всегда. Ну, потому что у меня был опыт фитнес-преподавания! Там как было: проведите класс, словно у вас все слепые. Проведите класс, словно у вас все глухие. То есть у меня настолько круто было выстроено именно преподавание! Это не то, что сейчас: я занимаюсь аштангой типа пять лет, меня авторизовали, я типа пойду вести типа класс. Вашу мать, быть учителем это призвание и это охереть какая работа! У меня есть такая история, что от меня люди заряжаются тем делом, которым болею я. И вот они там все типа навдохновляются, идут преподавать йогу, а через полгода такие: «По ходу дела, преподавание йоги это не моё, йога это вообще не моё, я, короче, пойду-ка в офис и бухать обратно». То есть быстро все перегорают, потому что учитель йоги – он 24 на 7 учитель йоги. Я сплю – я учитель йоги. Или вдохновитель йоги, – странное слово, но ты знаешь, я не люблю слово на М.
– Мотивация? Помню твою фразу с семинара о том, что мотивация – говно.
– Да, вдохновить это одно, мотивация – это другое. Мотивация она всегда через усилие, а вдохновение – оно всегда как-то через желание. В общем, история дальше: я начинаю ездить в институт, преподаю, веду выездные семинары. Первая встреча с учителем – это магия. Я сразу же, без регистрации и смс, как говорится, пришла на led-класс второй серии и просто села смотреть и охерела: тут у меня Робертс, тут у меня Арне, тут у меня Хармони. Робертс и Хармони всегда в дверях, потому что там свежо. И половина зала всего заполнена, я сижу, смотрю – тут вот типа рядом Юя сидит, потому что он ещё не вхож в зал; Юя это невероятный японец и суперзвезда сейчас. Выходит Шарат, я сначала слышу только голос и всё, я понимаю, что я слышу голос своего учителя. У меня просто бамс – это Шаратджи и всё. Он на меня смотрит, кивает и спрашивает кого-то про карточку. Он меня не выгнал! Я не была зарегистрирована! Шок! После этого я иду на свою первую регистрацию, получаю свой первый абонемент и начинаю обучение. И всё время он с кем-то разговаривает: эй, Sweden, Sweden, он не отражает, что я русская, и в последний день я понимаю, что он мне весь месяц что-то говорил! И в последний день он мне: «Hey, Sweden, what are you doing?» или что-то типа этого, я уже не помню. И я такая: «I’mnot Sweden, I’m Russian». В общем, я приехала без Гарбха Пиндасаны, но её я в итоге сделала. И я занималась одной из последних, в это время приходила Сарасвати, тогда она ему ещё помогала – это было великолепное времечко такое, это был следующий год или два года, как тело покинул Паттабхи Джойс, это вот-вот всё вообще прямо случилось. У меня была Супта Падангуштхасана и Сарасвати мне такая: «А чего ты до конца не делаешь?» И я такая – юху, мне дали всю серию! Она дала мне очень много рекомендаций. У меня оставалось ещё два дня в Майсоре, я пошла докупила себе классы, позанималась у неё – не мой вайп абсолютно. Классно, но это не мой учитель. То есть уважение, всё, это всё есть, но это не мой учитель.
Когда моё тело раскрыто – мне классно. Я поэтому не фотографируюсь, не пишу про йогу, не снимаю ничего, я занимаюсь этим для себя. Я про то, что йога даёт вне коврика, и мне хочется это транслировать и вот это объяснять всем своим студентам, что метод аштанга-йоги – это мощнейший инструмент трансформации своей жизни, он не про выстраивание тело, он про выстраивание жизни.
По сути, у меня никогда не было другого учителя, кроме Шаратджи. Да, я куда-то там попадала, в какой-то год я поехала к Лино на пару недель. Да, сильный преподаватель, всё классно, у него свои последователи, но не мой учитель. Я вообще всех обошла, у Петри была. Но учитель всё-таки один у меня и настолько у меня с ним связь! У меня на телефоне с ним всегда фотография. Вот с момента моего первого iPhone у меня на заставке гуруджи. И когда кто-то берёт мой телефон и такой: «Что за мужик? Парень твой?» Я такая (закрывает голову руками): «Ага». Я понимаю, что все приходят и уходят: родители, друзья, партнёры. Мой гуруджи останется со мной всегда, даже если он покинет своё тело. Моя йога и мой учитель останутся со мной всегда. И настолько чистое его отношение… Это единственный мужчина, с которым нет сексуального подоплёка даже на секундочку. Даже мысли у меня никогда такой не было. Кто-то рядом может сказать типа «а он красавчик», я такая: «Кто?! Вы вообще о чём?! В смысле?!» Это вообще не человек, это учитель! Я не знаю, как это произошло, потому что у меня никогда не было кумиров, не было тех, на кого бы я хотела быть похожей, я никогда никого не уважала в том смысле, что не было во мне вот этого «уважения перед старшими». Но с первого звука его голоса я поняла, что это мой учитель. Мне кажется, это что-то из прошлых жизней.
– Да, судя по тому, как ты про это говоришь, так и есть.
– И я не фотографировалась с ним, пока не получила авторизацию. Это свои за*бы, конечно, и ограничивающие убеждения. Обрати внимание, что матерюсь я только в нужных случаях. (смеётся). Мне иногда могут и в комменте что-то с матом написать и мне так это как-то… Хочется сказать, что мат — это тоже определённая культура, она присутствует, она прекрасна, но очень важно знать когда, с кем и где её нужно использовать. Вот. И, короче, я учусь, учусь, учусь. Два года я езжу, на третий год я приехала, и когда всех массово стали авторизовывать, мне пришлось уехать раньше, чем закончился мой сезон. У меня были проблемы в отношениях, мы выходили с парнем из очень жёсткой депрессии, из жёстких очень состояний, и действительно надо было уезжать. Мы вернулись домой абсолютно другими людьми, после этого у меня началась эпопея серых волос, чёрной одежды, все эти чистки… В тот момент это казалось очень классным, правильным и замечательным, но сейчас я понимаю, что это другая история совсем была. И целый год я в такой чистоте и практике, наверное, впервые фигачу, начинаю вести майсор-программу в школе, езжу на все семинары – это был прям какой-то аштанга-год. И потом я приезжаю в четвёртый раз, мне в Майсоре исполняется 30 лет. Мне почему-то в тот год так хотелось авторизацию! Так хотелось! Это был единственный раз, когда я мечтала о ней и так пахала! Мне и для работы надо, все меня уже отправляют за ней, и я думаю, что мне как раз 30 лет и гуруджи сделает мне подарок. В общем, хера с два!
– Ох…
– Мне Эка Паду как раз дают, и я уезжаю домой с таким очень большим знаком вопроса. И я такая: «Ну, и хер с этой авторизацией, не надо мне ничего». И меня так отпустило… Я начинаю, наконец-то, осознавать, что такое йога, начинаю просто практиковать и кайфовать. Открыла свою школу в тот год…
– Это ещё Екатеринбург?
– Да.
ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР
– Меня удивило – уточню сразу, – что у тебя был момент, когда отношения были в большем приоритете, чем практика, да? Когда ты уехала до окончания сезона.
– Да. Но даже не отношения… Это единственный раз, когда я уехала. Мне на тот момент важнее было сохранить отношения. Я понимала, что я приехала в институт, увидела гуруджи, пообщалась с ним, но уехала чуть-чуть раньше, чем надо было. Хотя, конечно, мне надо было бы остаться там. И я это сделала через два года – я осталась, не вернулась в Россию. Вот это кольцо (показывает на пальцы) появилось у меня тогда, это был билет моего парня ко мне в Майсор. Он всегда со мной ездил, всегда меня поддерживал, это была шестая моя поездка. Что там дальше? Я приезжаю и фигачу, у меня серия до Эка Пады, и тут начинается самая метаморфоза, потому что тут разделение первой серии, у меня вот эти типа половинки, и Шаратджи мне выдал Эка Паду, но не выдал Дви Паду, и я, получается, остаюсь с позой, которая у меня абсолютно не получается. Я из тех людей, у которых Эка Пада просто не получалась, ну, никак. И я вся такая не понимающая, что мне делать с этими половинками. Это, наверное, самый сложный момент был в моей практике и на нём очень часто люди сливаются, вообще уходят из аштанги. Это был такой сложный, переломный период, когда казалось, что у меня никогда ничего не получится. Эка Пада она такая… Она ещё и ускользает, если ты её какое-то время не делаешь.
– А как же Каранда, например, с ней же тоже люди страдают?
– Каранда не самая главная. А Эка Пада – это поза, когда ты переходишь ко второй серии, понимаешь? Капотасана это вообще просто, я не вижу с ней проблем. Мне повезло, что мне никто не рассказывал, что мосты и Капотасана это сложно. Это сейчас вокруг этих поз столько каких-то кряхтений и непонятный вопросов! Ребят, да всё просто! Делаешь и получится, всё хорошо!
– Ну так и с Эка Падой также – делаешь и получится.
– Да, я делала и получилось, и Дви Паду дали. Я приехала на следующий год и меня авторизовали после первого месяца, причём я пришла платить, а он такой: «А ты чего это? Ты не авторизована ещё? Вот тебе авторизация».
Я такая: «В смысле? Мне авторизация? Зачем? Ну, окей». Мне было уже настолько пофиг! И там вообще был прикол: это был год, когда отменяли, переносили классы, и у меня уже был забит семинар в Гокарне. И я в середине сезона уезжала на 10 дней вести там воркшоп. Я просто подошла тогда к гуруджи и говорю: «Ну, как бы мне надо уехать, сорян, ты сам все даты тут поменял». Он такой: «Ну, ладно, езжай». То есть он меня авторизовал, и я уехала. Я вернулась, говорю Уши: «Давай мне авторизацию», она такая смотрит на меня и спрашивает его, точно ли он меня авторизовал, Он: «Ну, да, level 1», и я оставшиеся два месяца пытаюсь дофигачить эту Дви Паду, но ты её так не дофигачишь, нужен год, если её у тебя нет. У меня до сих пор так: если я практикую по пять раз на протяжении трёх месяцев, то она у меня хорошая, а если нет, то она у меня ускользающая. Ну, что делать, не для Дви Пады я родилась. Гуруджи тоже сказал классную открывающую вещь однажды, типа всё, у кого хороший прогибы, над Дви Падой вам придётся попотеть. Ну, спасибо, гуруджи, за ещё одно ограничивающее убеждение. И, короче, я получаю авторизацию, уезжаю с ней, с недоделанной Эка Падой, с Дви Падой. Половинка у меня всё равно остаётся, приезжаю на следующий год, практикую, практикую, практикую, он меня продвигает и продвигает, дальше и дальше, и Пинчу, и Каранду… Когда мне выдали Каранду, я никогда не забуду изумлённые глаза некоторых наших российских студентов, они такие «в смысле?!». Помню, он мне тогда: «Hey, RussianKarandavasana tomorrow», все такие «что?!». А на следующий день там был полный трындец и ад, я вышла из позы, он кинул меня в Пинче, потому что я была тогда с парнем, он практикующий был в шале, я его привезла его пять лет назад. Это была очень красивая и романтическая история, прям очень-очень. Всё так замечательно и хорошо было, его тогда тоже авторизовали в тот год, когда мы вместе были. И его пригласили на led-класс второй серии, мы с ним дома прям проговаривали асаны, в какую сторону что делать, потому что тебе дают Эка Паду, например, а у тебя Бакасана, а как там те две делать, в какие стороны – ты же не знаешь. В общем, мы с ним 108 раз всё повторили, но он, естественно, запарился: не туда руку суёт, я начинаю ему подсказывать, на меня гуруджи орёт, мол, какого хера, занимайся своей практикой. Я прихожу домой, у меня случается истерика, настоящая такая, я хочу улетать, потому что всё, всё, гуруджи на меня злится, моя жизнь закончилась, я йогу бросаю. Я рыдала на полу в душе часов восемь, я слушала всю Земфиру, орала, — это была жесть, у меня чувак был в шоке. И в этот момент была пересменка, приехали студенты, так чувак просто улетел обратно домой – послушал, посмотрел, как тут всё. Это был мой сезон, и я такая – нет, ни фига, гуруджи меня, как всегда, проверяет. У него есть такой прикол: чем ты ближе становишься, тем больше он тебя дерёт. Перед авторизацией – настоящей, без вот этого всего, – он просто начинает ставить тебя в какие-то жопные места, орать на тебя, придираться. То есть чем ближе он к тебе, тем больше он тебя испытывает. Я прихожу на следующий день, он выдаёт мне Майюрасану, диктует мне виньясы через весь зал. У меня практика не моя сильная сторона, она у меня в удовольствие. Вот тогда после четвёртого года, когда меня не авторизовали, у меня полностью сменилось мышление: я занимаюсь йогой в удовольствие, я занимаюсь йогой для себя. Не для того, чтобы засунуть голову в задницу. Когда моё тело раскрыто – мне классно. Я поэтому не фотографируюсь, не пишу про йогу, не снимаю ничего, я занимаюсь этим для себя. Я про то, что йога даёт вне коврика, и мне хочется это транслировать и вот это объяснять всем своим студентам, что метод аштанга-йоги – это мощнейший инструмент трансформации своей жизни, он не про выстраивание тело, он про выстраивание жизни. И жизнь моего гуруджи – офигенный пример. Насколько у него какие там каналы накачены, как он живёт. Да, иногда он выкладывает в сеть свою практику, что-то на него находит, но он абсолютно чётко говорит, что он не делает конкретные серии, он делает определённый набор асан. Йога про то, чтобы следовать за потоком – это кайфовать в моменте. И вот эта история про женское и мужское – мужская история — это достигать цели, женская – это типа получать удовольствие от процесса. И аштанга – она про это, у тебя есть цель, но если ты забываешь про удовольствие от процесса, то йоги не происходит. У тебя происходит только целеполагание. Йога и про женское, и про мужское. Почему иногда на аштангу ругаются, что она мужская? Но это не аштанга мужская, это как сказать, что аштанга-йога травмирует колени. Это мы дураки себе травмируем эти самые колени, это мы упираемся в цель, что мне нужно Маричасану D хоть как сделать, хоть через разрыв мениска, мне нужен лотос, что прям пипец!
У меня есть такая история: если я не могу на что-то повлиять или чувствую, что это на меня токсично действует, я просто ограничу общение, потому что я это совокупность тех энергий, в которых я нахожусь.
– Но я помню, как пришла к тебе на класс и ты бесконечное число раз заставила меня делать Капотасану, это было совсем не про удовольствие.
– Вот и нужно наслаждаться в своей Капотасане, в том-то и прикол. Выстраивать отношения с асанами это очень интересно. Не бояться, потому что ты знаешь, что у тебя впереди ещё два раза нужно её сделать, и ты перестаёшь её бояться.
– Сейчас у тебя вообще практика в кайф? Даже если слетает Эка Пада?
– Вообще в кайф. Я могу просто обозначить Эка Паду и дальше пойти, я не убиваюсь, я делаю три раза свою Эка Паду, свою Дви Паду, но я делаю это в удовольствие. Если у меня не получилось что-то сегодня… Для меня главное, что практика состоялась, я не оцениваю уровень и качество выполнения. Понимаешь, не глубина океана важна, а длина волны, это слова из песни. Да, ты не сделала так глубоко сегодня свою Капотасану, практика от этого плохая стала? Ну, не захватилась ты сегодня за пятки, дошагала ты только до середины стоп, всё, день закончился? Нет, завтра повторишь. А завтра вообще, может, только до пальцев дойдёшь или совсем не дошагнёшь.
– Ты упомянула, что когда тебе дали Каранду, то на тебя косо смотрели все наши. А как ты вообще себя ощущаешь в этом комьюнити, ты не на периферии где-то?
– Такая история, что я получилась между двух эйджей: есть «старики» – Барышников Дима, Маша Шалимова, и уже новое поколение – Даша Глушкова, Макс Лапшин, а я такая как бы между этих поколений. Я и с этими дружу, а эти для меня как бы… Я уважаю всех безмерно, все много работают, все молодцы, круто практикуют, просто я получилась между двух этих историй, и я сама по себе. Эти какую-то конкуренцию себе придумывают, а у этих свои шепотки – мне это не интересно, я не верю в конкуренцию, не верю во все эти темы. Я за то, чтобы было просто круто. У меня вообще была идея, чтобы мы могли друг друга заменять, в разные города ездить, месяц в одной шале, месяц в другой… Возможно, так у них сейчас и происходит, и они дружат все сейчас. Я тоже с ними дружила, а потом в какой-то момент … Ну, окей, значит, так. Я всех очень люблю, всех принимаю и уважаю путь каждого, потому что путь каждого это настолько индивидуальная история! Что касается твоего вопроса… Возможно, мне немного обидно, что я на периферии. Хотя не так, я как будто бы в каком-то параллельном мире. Я не понимаю иногда почему. Я классный преподаватель, я классный практик, я до хера лет учусь, в чём ваш вопрос ко мне, ребят? Если у вас есть ко мне вопрос, то придите и задайте его мне, не говорите за спиной. Когда на меня были гонения определённых людей, то я с этим человеком была просто не знакома и ни разу в жизни с ним не разговаривала. Меня так воспитали: есть, что сказать – скажи в лицо. Я за каждое своё слово отвечаю, за мной косяков нет никаких. Я сидела на ступеньках в очереди и меня спросили, правда ли я выпросила авторизацию. Я такая просто: ээээээ… Нет, это неправда.
Ну, и вот, истерика у меня, я рыдаю, все эти дела, и на следующий день я прихожу в шалу, с улыбкой вся такая, гуруджи выдаёт мне новую асану. И он такой: «Слушай, у тебя только по первой серии авторизация, да? Иди вторую получи». Майсор-класс, вчера я рыдала на полу, убивалась. Я вообще в тот год со своим чуваком за четыре месяца заплатила, за первый level и ещё за второй давай. Мы угорали, что мы самая богатая пара Майсора, потому что это реально до хера как бы, жесть. Мне выдали второй level до Майюрасаны и он мне выдал потом ещё несколько асан. И в том году, когда я приехала, он мне выдал всю вторую серию в Копенгагене летом. А зимой я упала на мотоцикле прямо перед led второй серии и на Ватаянасане я упала от боли, потому что у меня была очень сильная травма ноги, и он мне «всё, стоп!» И всю вторую серию он мне выдал до конца на предпоследнем led-классе второй серии. То есть я два месяца просто сидела, смотрела, а все надо мной ржали. И, короче, у нас ведь теперь новые авторизации с этими фотографиями, и я говорю: «Гуруджи, можно я свою авторизацию переделаю на новую? Ну, что Шарат Джойс центр», и он такой: «А, и заодно пусть всю вторую серию тебе пропишут». Я такая просто ээээ. Спасибо, что авторизовали. То есть меня как бы три раза авторизовали. Меня, кстати, на сайте нет, потому что не прошла моя информация. Я вообще угораю. Мне настолько пофиг, мне настолько плевать, что меня там нет, но надо всё-таки этим заняться. Ассистирование это отдельная история: Боже, жесть, все рыдают! У тебя под ногами может быть Супта Ваджрасана, ты её не увидел – всё! Потому что ты же красавчик, ты же смотришь типа по сторонам, а вот здесь у тебя Капа или Супта. А когда он говорит Уттхита Хаста это просто непонятное какое-то словосочетание, это «утитоаста», и ты просто такой ааааа!
– А ты должна быстро найти и подбежать?
– Найти и вообще сначала понять, что это значит, потому что вот эта его «утитоаста» и мы такие друг на друга смотрим и думаем, что он, бл*дь, сказал. Моё любимое это, конечно, вызывать людей. Он мне обычно: «You, Russian, следи за людьми».
– Почему он к тебе не по имени?
– Он не знает моего имени! Прикинь? Восемь лет! У меня подписано всё, у меня только на лбу не написано, что меня зовут Ксения. Мне кажется, он не знает, как произносится.
– Кстати! Ты не Ксюша, ты Ксения, да? Ты не любишь не полный вариант своего имени?
– Мне по фиг уже, уже всё. Даже эти ограничения я сняла.
– А какая до этого была причина?
– Ну, как, я ж Ксения! Такое имя.
– Просто ты не предупреждала никогда и недавно я говорила с твоей студенткой, упомянула тебя как Ксюшу, а она мне: «Ксения». И мне так не по себе стало, думаю, почему ты ни разу не поправила!
– Ну вот это настолько у меня было в жизни, вся жизнь такая была. Это я из Майсора уехала, решила, что я вся аскетичная и что моё имя Ксения. Сейчас мне вообще по фиг, как меня только ни называют.
– Чуть-чуть назад вернусь: ты отучилась, как хотели родители, а вести стала йогу – они нормально это приняли?
– Ой, знаешь, какая история: они поняли, что ребёнок при деле, деньги зарабатывает и всё. Я свою первую зарплату какую бы получила, если бы отработала только свои классы? 1800 рублей. Но первая моя зарплата была тысяч 25 сразу же, потому что я пошла работать на всё, я всех заменяла, в фитнес-баре даже работала. Я человек, которого не остановить, если я куда-то попадаю, я ведь вода и занимаю сразу всё пространство.
– У тебя ещё сестра?
– Да, старшая.
– Какие у вас отношения? Ты её никогда не упоминаешь.
– Отношения такие, что мы не общаемся, но! Если что-то, как-то, надо сплочаться – это самый близкий человек. Но как с мамой и папой я с ней не созваниваюсь. Я знаю, как у неё дела, я всё время спрашиваю родителей. Плюс она работает у моей ассистентки, я у неё могу спросить. Она для меня вообще всегда была большим примером, она была и есть как третий родитель.
– Вы просто очень разные или она не приняла твой образ жизни?
– Мы очень разные получились в итоге, но на самом деле я была вдохновлена ею, когда она была на том же флоу: она первая начала заниматься йогой, она мне рассказала о том йога-туре, она первая всё это делала – йога, випассана, и в кокой-то момент как-то бам, и просто изменилось. Как психолог я сейчас понимаю, в какой момент случился надлом. А я не могу за человека что-то делать, мне очень хочется, и это, конечно, такая моя боль очень сильная, но я просто принимаю. У меня есть такая история: если я не могу на что-то повлиять или чувствую, что это на меня токсично действует, я просто ограничу общение, потому что я это совокупность тех энергий, в которых я нахожусь.
– Про психологию и коучинг – ты самоучка?
– Не-не-не, я закончила Московский институт психологии.
– Второе – журналистика?
– Да. Это всё обучение онлайн, но нормальное такое – с защитой диплома, все дела.
– Ты была замужем?
– Нееет, официально я не была замужем. У меня дважды были длительные отношения, и я называла этих парней своими мужьями, потому что, по сути, они моими мужьями и были.
– Один в Екатеринбурге, один в Питере?
– Нет, один в Екатеринбурге, со вторым мы переехали из Екатеринбурга в Питер.
У меня никогда не стоит вопроса заниматься йогой или нет. Только если вот совсем крышка: как тогда, после падения, но ты видела – через неделю я стала на локти опираться и хоть что-то и как-то, но делать. Потому что я знаю: у меня есть волшебная палочка, это йога, она меня из всего вытащит. Я себя через йогу вытащу из любой задницы. Йога – это моё всё. Это всё, что у меня есть, и всё, что у меня есть – это благодаря йоге.
– Ты недавно упоминала у себя про токсичность отношений, из которых ты выбиралась, — это в последних длительных?
– У меня очень интересная история: у меня в отношениях, в серединке были ещё отношения, которые после этих продолжились: этот парень приехал, типа меня добился, а я такая: «Чувак, я только пришла в себя, отстань». Но он меня добился, это мы с ним ездили в Майсор несколько лет, это была чудесная история: я ему подарила аштангу, и он все четыре года жил, практиковал, ездил в Майсор, а когда мы пересекались, то он настолько нервничал, что порвал себе оба колена, сначала одно, потом другое. Ну, потому что ему очень сложно было находиться со мной в одном зале. А нас гуруджи всё время рядом ставил, угорал над нами. Про токсичность: да, я только начала понимать, что такое токсичность, что такое созависимость, и я начала только выстраивать отношения без созависимости, и в какой-то момент я скатилась в такую созу! Эти отношения, последние, были год, первые полгода всё было очень классно, а потом случилась жёсткая созависимость прям по всем канонам, и когда мы расстались у меня был очень сильный срыв. Это было очень стрёмно. Но, как всегда, практика. Практика, практика, практика.
– А объясни людям, которые не могут идентифицировать созависимость, что это именно она?
– Это когда ты растворяешься в человеке, когда вы с ним единое целое.
– Ты не принадлежишь себе?
– Нет. В нормальных отношениях есть две личности и в 30% они пересекаются, всё остальное у человека остаётся. А когда нет больше ничего – это созависимые отношения, это когда ты весь заполнен и человек тобой заполнен, у тебя нет ничего личного, у каждого размыты границы. Тут могут быть и манипуляции, кто-то кого-то пушит, оба могут не понимать происходящего.
– В какой момент ты распознала, что это оно? Что ты опять в это влипла.
– После, конечно.
– Когда вышла из этого?
– Не вышла, а вылетела с таким свистом! Если бы не мои друзья… Я просто приехала к ним, упала на кровать, и они меня передвигали по Москве. И слава богу, что я к ним приехала, потому что могло быть всё что угодно вообще. Я была в настолько сильной созависимости! Это я сейчас понимаю, когда и в какой момент это произошло. То есть я очень круто отстаивала свои границы, но, когда в какой-то момент эти границы проломили, я этого не заметила и туда прям нырнула. И бам. Как понять, что ты в созависимых отношениях? Когда ты перекраиваешь свои планы. Любой компромисс – это созависимость. Не бывает компромиссов в нормальных отношениях. Компромисс – это не то слово. В отношениях можно договориться, в отношениях можно что-то решить, но, если нарушаются границы, если кто-то идёт на уступки – всё, это созависимость. Это не значит, что нужно бороться, что нужно доказывать, что вот, я сильнее, нет, я сильнее – это уже токсичные отношения. В нормальных и здоровых отношениях человек принимается таким, какой он есть, без желания его переделать. Как только кто-то кого-то начинает переделывать, начинается токсичность и созависимость. Один впадает в какую-то роль: взрослый-ребёнок, два ребёнка и так далее. Но – два взрослых человека всегда идут в диалог. И это не диалог «ты», «ты», «ты», это «я!», «я так себя чувствую, я чувствую, что мои границы проламываются, мне это не приятно». Это не «ты мудак», а «я себя неприятно чувствую» и «я хочу закончить отношения именно поэтому». Мне плохо от того, что рядом со мной находится человек, который употребляет наркотики. В моей жизни это недопустимо! Вот, что мне нужно было сказать, и выйти.
– А можешь вообще отрезвить тех, кто любит бросаться фразами: «Как так, она (он) же йог!» Как будто если ты практикуешь йогу, то у тебя автоматически страховка от созависимых отношений, проблем, бед, соблазнов и так далее. И второе: если ты практикуешь йогу, то многие вокруг (причем часто сами практикующие) начинают думать, что твоя йога – быть комфортными для них. И если вдруг ты имеешь альтернативное мнение и защищаешь свои границы, то ты снова слышишь: «Ну вот, а ведь ты ещё и йогу практикуешь!».
– Я практикую йогу и поэтому, простите, я не сру? Понимаешь, какая история: йога – это метод выявить свои психологические и физические проблемы. Йога это не метод, который типа нас лечит от всего и создаёт вакуум и шар вокруг нас, и мы такие ходим: «Вот у меня йога, вот у меня вакуумный шар». Йога — это инструмент, это не страховка от того, что у меня никогда не будет нервного срыва. Да у меня их ещё больше будет! Потому что я иду в свою тёмушку. Я иду в свою тёмушку настолько! Чем больше во мне говна, тем больше мне нужно себя успокоить, тем больше мне нужно асан, тем глубже мне в серии нужно уходить. В этом ещё вопрос, и про это ещё говорил Эдди Штерн, между прочим.
– Хорошо, ты говоришь, что йога – это инструмент выявить свои проблемы, а дальше? Йоги достаточно?
– К психологу!
– Йоги недостаточно?
– В смысле!? Йога детские травмы что ли будет прорабатывать? Камон! Твои ограничивающие убеждения йога будет прорабатывать? Не будет! Мои ограничивающие убеждения, мои проблемы? Йога? Так, я короче, делаю Дви Паду, я явно помню этот момент: я типа закладываю ноги, они у меня не закладываются, это сраная левая нога у меня не закладывается, я иду в туалет и настолько сильно рыдаю от обиды на-от-ца! И вообще понимаю, как эта обида на отца сейчас влияет на все мои последующие отношения в жизни. Что я делаю? Я иду к психологу! Я прописываю всё вот это говно, прохожу тысячу марафонов, потому что я понимаю, с чем мне надо работать. Оно бам: обиды! Я вступаю в отношения – во взрослые, классные, – и у меня Дви Пада начинает получаться классно! Потому что я выявила токсичность, я выявила созависимость. Самое интересное, что я не знала тогда про созависимость, это я сейчас мастер, потому что состою в программе кода 12 шагов, это где анонимные наркоманы, алкоголики, у них отдельная специальная группа для людей в созависимых отношениях.
– А сейчас ты там почему, если ты вышла из этих отношений? Ты работаешь с последствиями?
– Это как бывших наркоманов не бывает. Отслеживаешь свою жизнь. Я вообще про это забыла, я ведь на Бали, все дела. И тут я попадаю к магу-чародею-врачу, 12 часов сижу в очереди, и у него перед приёмом всегда общая медитация. Я сижу на медитации и вдруг вспоминаю нашу молитву, молитву созависимых. «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, силы изменить то, что могу…» и так далее. И я просто сижу и в медитации начинаю повторять-повторять. И я такая себе: «Ксень, ты забыла вообще про 12 шагов, камон!» И я такая вааау. И ты сейчас мне про это напоминаешь! Очень круто.
Ты правильно говоришь, что йога — это вообще-то не страховка ни от чего. Йогами бывают плохие люди! И то, что человек делает пятую серию, не значит, что он святой. Есть ребята, которые делают половинку первой серии, и скорее всего всю жизнь её будут делать, и они охренеть какие йоги! А есть ребята, которые делают пятую серию, и они охренеть насколько адхармичны (санскритский термин, «аморальность» — прим. Аshtanga-samgha).
— Давай про сёрфинг. Это такое логическое продолжение твоей сноубордической истории?
— А представляешь, до меня ведь не сразу это дошло! Я такая: почему меня так прёт? У меня получилось, что я из-за музыки забросила сноуборд и с 16 до 33 лет у меня вообще этой истории не было. И тут, в 33 года я прилетаю на Бали и попадаю в своё 16-летие. Естественно, у меня отрывает башню, я как будто бы там снова.
— За этот год у тебя случился целый набор травм на сёрфе…
— Не только, ещё на байке.
— Да, но это из категории несчастного случая, а сёрф ты выбрала осознанно, априори понимая, что это увлечение имеет высокий риск травм, а они, в свою очередь, скажутся на практике. Но это тебя никак не останавливает…
— Нет, ты что! Что касается практики, я действительно осознаю, что я не пойду в третью серию.
— Это твой выбор? Ты не хочешь туда идти?
— Хм… Мне кажется, мне возраст уже не позволит… Хотя…
— Да ладно! Ерунда же!
— Ну, наверное, я просто такая: зачем мне эти сложности, мне хватит и двух серий. Опять же, кто знает, как там будет, когда я приеду в Майсор. По поводу сёрфинга: самые страшные травмы у меня были на байке пока что. И это не потому, что я вся такая гоняю. Почему я упала на байке тогда? Потому что мне нужно было начать работать онлайн, а я всё никак не могла это сделать и меня нужно было остановить. И моё подсознание вот так меня остановило. Всё ведь психосоматика. Всё психосоматика! И эти шрамы теперь со мной на всю жизнь.
— То есть ты засела дома и стала вести классы онлайн?
— Да, я прилегла жёстко и всё. Но это не про то, что и так всем всё понятно, это чисто мой самоанализ. Как ты знаешь, я всегда нахожу пять самых положительных моментов в любом происшествии. Первый в этом случае – это то, что я села вести классы онлайн. Это, опять же, кого-то вытащило из депрессии, кто-то стал активничать и так далее.
— А у тебя бывают накладки вроде сёрфинг сегодня только или практика йоги? И ты что-то выбираешь или ты прям всегда комбинируешь?
— Всё-всё обязательно. Например, сегодня я проснулась в 7, в 9 мне надо просматривать дом, в 12 работа и по идее я бы хотела пойти кататься с 10 до 10.30, но там же до хера всего от всего зависит и вышло так, что сёрфить смогу полтора часа утром или вечером час-два, если повезёт и вода не будет сильно низкая. Ну, тебе это ничего не говорит и мне раньше не говорило. (смеётся) История такая: я лежу в кроватке, и думаю: «Ну, я ж могу потом позаниматься когда-нибудь… Но, Ксения, мать твою, у тебя травма колена и тебе нужно практиковать сто пудов. Да и вообще, сейчас отложишь, а после обеда не понятно, что будет». Так что для меня обязательны йога и сёрф. Но с сёрфом такая история: на днях придут четырёхметровые волны, я не пойду на сёрфинг, но на йогу всё равно пойду. У меня никогда не стоит вопроса заниматься йогой или нет. Только если вот совсем крышка: как тогда, после падения, но ты видела – через неделю я стала на локти опираться и хоть что-то и как-то, но делать. Потому что я знаю: у меня есть волшебная палочка, это йога, она меня из всего вытащит. Я себя через йогу вытащу из любой задницы. Йога – это моё всё. Это всё, что у меня есть, и всё, что у меня есть – это благодаря йоге.
Любой мой инсайт, мой онлайн-курс, который я сейчас делаю, вообще всё в моей жизни – всё благодаря практике. В любую зону ткни, отмотай назад – всё благодаря йоге.
Да, это стрёмно, да, это больно. И когда тебе кто-то что-то говорит, а тебе хочется ответить: «Вы ничего не понимаете, у меня особый случай», — йоу, детка, это тот самый момент, где тебе надо работать!
— А вот эти шалы, которые ты открыла в Екатеринбурге и Петербурге, ты сейчас как-то влияешь на их существование и связана с ними или они уже существуют отдельно от тебя?
— По идее, это шалы, которые открыла я, но я их просто подарила. Если рассматривать со стороны бизнеса, можно было их круто развить. Шалу в Екатеринбурге просто в итоге просрали, хотя в своё время мы подняли её из минуса и с посещаемостью 80 человек на майсоре, так ни у кого тогда не было. Должна быть душа, всё нужно делать с душой, а девчонки не поняли, что я больше не буду это вывозить и что надо им самостоятельно над этим работать. Сейчас в обеих шалах девочки делают всё сами, я как основатель этих шал, но никакого отношения к ним уже не имею.
— Как вообще и когда у тебя случился Питер?
— Я ещё до поездки в Майсор знала, что поеду в Питер. Я не знала, дадут ли мне авторизацию, для меня было главное, что я готова переезжать. Всё, опять же, через асаны.
— Ты к кому-то ехала или тебе нравился Питер? Почему именно туда?
— Это тоже интересная история, потому что это любимый город моего папы, как выяснилось потом. Папа всегда хотел туда переехать, а кто, как не я, должен был это сделать. Видимо, я должна была отработать эту программу. И я там была вполне счастлива, но видишь, какая история была, я очень часто куда-то ездила. В будни я была в городе, но в выходные всегда на семинарах. Питер случился, потому что я поняла, что если я сейчас останусь в Екате, то всё – мне придётся брать ипотеку, рожать… Не знаю, просто вязнуть во всей этой истории.
«КСЕНИЯ МОЛОДЕЦ»
— У тебя совсем недавно был опыт женских кругов и всей этой очень женской темы, которая казалась раньше вообще тебе не свойственной. До сих пор помню, как увидела тебя в белом платье в горошек. Что это было и какой опыт из этого ты вынесла?
— Это настолько круто, блин! Тот женский круг и то платье – это тогда настолько меня бахнуло!
— Что тебя туда привело?
— Саморазвитие! Просто саморазвитие. Я в полной депрессии, полном разрушении: я встаю в 3 утра, делаю свою практику, потом работаю до 10, до 11, потом иду на рынок, покупаю ягоды, иду домой, сижу дома и смотрю в стену, работаю с психологом. Я работала с психологом каждый день, на секундочку! По всем правилам к психологу ходят раз в неделю, а я работала с психологом каждый день, в настолько глубокой терапии я была. Я ходила на группу созависимых каждый, мать его, день. Я не могла есть, я не ела. И так проходил каждый мой день. Я просила подругу пойти со мной и поесть, в настолько сильной клинической депрессии я была. И подруга же рассказала мне про этот круг. А у меня все мои травмы, всё было по левой стороне, а это женская история. Я оплачиваю круг и приходит сообщение, что нужно быть в белом платье, а я семь лет ношу только чёрное! Я надеваю это платье и всё, моя жизнь меняется.
— Как? Что это значит?
— Я прихожу на этот женский круг, и я просто в ахере: я каждые 15 минут смотрю на часы и думаю: «Бляяяяяя, это так тяжело, но мне так надо здесь работать над собой! Это мой рост!» Я такой человек, что могу прийти к своему ментору и потребовать обратную связь. А это очень больно, знаешь ли. Или прийти к своим близким друзьям и получить от них такой разгон! Это больно! Но я люблю, когда мне адекватные люди, у которых есть результат в данной области, делают мне разгон по данной области. Да, это стрёмно, да, это больно. И когда тебе кто-то что-то говорит, а тебе хочется ответить: «Вы ничего не понимаете, у меня особый случай», — йоу, детка, это тот самый момент, где тебе надо работать! Как только в голове у тебя это фраза – всё, ты приехала! И вот эти женские круги – я на одном, я на другом, это вау! Это меня очень взбодрило. Но первый мой опыт – это «Метаморфозы». На первых от меня ушёл парень, но я была на вайбе от курса и пережила всё более-менее. А на вторых «Метаморфозах» от меня ушёл парень с моей созависимостью и меня прям неплохо так тряхануло. Я бы, наверно, и третий раз сходила.
— Они от тебя уходили? Не ты?!
— Да, там жесть в том, что уходили с одинаковыми формулировками. Это люди, которые клялись мне в вечной любви и говорили, что весь мир бросят к моим ногам, а уходили с формулировками, что они меня разлюбили, я душная, тяжёлая и невозможная. И это настолько больно было, особенно последняя история, когда чувак бредил мной столько лет и ждал, когда я стану свободна. А потом, через год отношений – да ты такая, ты сякая, но ты мощная, ты справишься. И это было самое стрёмное: ты сильная, ты справишься. Спасибо, пацаны, я не сильная, я женщина.
— Ты обнулилась и смотришь вперёд или ещё оборачиваешься на эти отношения?
— Я им благодарна и смотрю на этот опыт. В первом случае я орала, что я этого пид*раса не прощу, естественно. И всех вообще. Но сейчас, после книг «Радикальное прощение», после «Женщины, которые любят слишком сильно» … Оттуда я узнала про созависимость, про код, про вот это вот всё. История дальше. Я очень благодарна этому опыту. Благодарите! Не нудите, что «ой, моя бывшая мне всю жизнь сломала» и так далее.
— Слушай, но вот это же твой выбор, а не его, ты оттолкнулась от дна, а могла остаться в болоте и в депрессии. Здесь нет обесценивая своего вклада? Почему ему спасибо, а не тебе?
— Нет! Душа пришла к тебе (я буду говорить терминами из книги «Радикальное прощение»), а нам даются испытания всегда по тому опыту, который нам нужно пережить. То есть этот человек помог попасть в такую ситуацию и что-то нам проработать. Если мы не понимаем с первого раза, то к нам приходит точно такой человек, не понимаем с 25-го раза – он придёт в 26-ой. Человек нам дан, чтобы мы совершили все эти трансформационные истории. Всё, точка. То есть этот человек дан был, чтобы оттолкнуться ото дна и выстрелить. Я тоже не верила, что я выстрелю, но так получилось, и я сейчас благодарю этого человека. Это такой выход из зоны комфорта! Спасибо, чувак, что меня наконец-то вышибло из зоны комфорта. Благодарность, только благодарность! Не человек мудак, мы выбираем партнёра на том уровне, на котором мы сейчас находимся сами. Кто-то из нас идёт вперёд, кто-то остаётся на том же уровне, но спасибо за всё, что было. Точка. Это очень тяжело в моменте, говорить об этом после легко.
— Расскажи о своих ритуалах. Утренние страницы, что ещё?
— Я просыпаюсь и прям в кровати делаю дыхательные упражнения плюс аффирмации в этот момент. Иду делаю йогу и воркаут. И я понимаю, для чего я это делаю. То есть я как обычно – у меня нет мотивации, но я знаю, для чего мне это. А если ответа для чего – нет, то не делаю. А воркауты начала делать, потому что увидела разницу в своём сёрфинге. То есть если я занимаюсь, то я начинаю лучше кататься. Идём дальше: у меня либо остаётся время, либо нет, но я еду в Улувату (сейчас это моё любимое место) и пишу свои утренние страницы. Потом я еду вести класс, потом я лежу или болтаю со своими соседями, затем снова класс и затем я еду сёрфить. Если сёрфинг выпадает на утро, то я на всё забиваю, катаюсь, потом работаю и после делаю йогу и воркаут. То есть идеальный мой день — это как я описала. Если класса вечером нет, то я могу пойти на массаж, съездить на закат, потом ужин и спать. Так что мои утренние ритуалы — это примерно с шести утра и до девяти вечера. (смеётся)
— Ты коснулась этого в начале разговора, а я отлично помню, как ты на семинаре предупредила, что можешь нецензурно выражаться и в случае, если это напрягает, посоветовала работать со своими ограничениями. Я тогда такая: «Вау! Так можно было!?» Тебе легко сейчас даётся жить так, как ты хочешь? Ты ведь наверняка теряешь людей на этом пути?
— Многих людей я только начала сейчас наконец-то встречать. Однажды прекрасный бизнес-тренер один сказал: «А у вас было когда-нибудь ощущение, что вы верите в то, что есть такое место, где все такие же как вы? Настолько же заряжены и хотят что-то делать». Здесь не все такие, но! Я сейчас начала встречать людей, которые вообще с другим уровнем вопроса. То есть я когда говорю так, то это не про метафоричность, не про внешнее, я про внутренний вопрос. Это моя личная теория, и я здесь людей таких стала встречать и это очень интересно. А вообще сейчас у меня нет никаких целей, поэтому что значит, жить как хочется? Если раньше цель была заработать сколько-то рублей или купить какую-то сумку, куда-то съездить, то у меня вообще сейчас нет никаких целей. Просто наслаждаться жизнью. Я реально сейчас просыпаюсь и думаю: «Охереть! Подождите-подождите, у меня есть работа, есть дофига свободного времени. Мой доход в разы сократился, но и запросы теперь совсем другие. Я не скатываюсь в дауншифтинг, но я и не где-то там совсем. Я не могу себе позволить кататься на говённых досках, не могу позволить себе плохо питаться, ведь я люблю себя».
Это предназначение человека! Когда он не ценит то, что ему дано. Искать его бесполезно. Мы каждый родились, как бобры, со своим предназначением.
— Ты недавно спрашивала у себя в соцсетях, чем ещё ты можешь быть полезна. Вопрос: у каждого ли есть призвание и надо ли искать его целенаправленно или нужно отпустить и это само придёт?
— Смотри, какая тут история: у нас у каждого есть своё предназначение. Возьмём бобров: бобры живут в своём комьюнити и у них у каждого есть своя задача: один отвечает за строительство плотины, другой – за кухню, третий – ищет жратву на эту кухню. И вот один бобёр просыпается ему извне начинает казаться, что вот он должен быть почему-то не на кухне, а должен делать плотину. Получается, тут переизбыток, тут недобор, вся история сразу рушится и комьюнити умирает от голода. У нас сейчас все такие, допустим, «я хочу быть блогером!», а ты по призванию охеренный повар или слесарь. Слесарем типа быть не престижно. Почему?! Ты можешь быть настолько охеренным слесарем! Вот в Индии передавалось же от отца к сыну: ты родился в семье торговца газетами и тебя с детства учат торговать этими газетами. Почему сейчас все так запарены поисками своего предназначения? Я на своём опыте выяснила и вижу, что у всех так: когда ты что-то делаешь и тебе кажется «да в смысле?! Все же так могут!» Я, к примеру, могу круто продюссировать. Я могу разговаривать и выдать тебе полный готовый бизнес-план во время беседы за жизнь, послушаю о твоих увлечениях и сразу скажу, как построить бизнес. Это тема, которую я не анонсирую, но это, мать его, ещё одно моё предназначение! И меня настолько поточит в этот момент! И я такая – ну, как, за это деньги ещё что ли брать? Художник такой может: «Да в смысле продавать картины? Это ведь такая херь, ну, я нарисовала и всё». А ты смотришь и такой – капеееец, да это же произведение искусства! У меня подруга смотрит на человек и видит, какая одежда ему подходит, она дизайнер одежды. Это предназначение человека! Когда он не ценит то, что ему дано. Искать его бесполезно. Мы каждый родились, как бобры, со своим предназначением. И куда бы мы ни дёргались… У меня с этим грёбанным преподаванием йоги: сколько раз я пытаюсь с него слиться, всё равно. Я сижу сейчас часами и считаю «ekam…» и думаю, господи, я занимаюсь таким говном, я настолько разумный человек, я такая классная и настолько теряю время, я, наверное, разучилась считать дольше 15, и то это только в Ширшасане. Но у людей настолько меняется жизнь! У них столько инсайтов на классе! Даже ты мне сейчас что-то вспоминала тут, а я ведь просто рядом постояла, камон, я вообще ничего не делала. То есть изнутри оно вот так: ребят, вы чего, я же ничего не сделала. А на самом деле это огромная работа, которую я не вижу, когда совершаю. Причём в моём гороскопе нет преподавания йоги вообще.
— Ух, ты!
— Да, вообще никак. Я должна продюссировать бизнес-проекты, и я занимаюсь этим вот так, по щелчку пальцев.
— Поделись своим любимым стихом из своего творчества, есть же у тебя такой?
— Да, есть… Я пишу, лишь когда умираю, В душе или теле — не важно…
Вообще мне каждое моё стихотворение кажется тем, что это вот оно! То, что нужно, самое-самое. Я всегда пишу из очень большой боли, у меня только одно или два на радости. А так – я выписываю себя на бумагу просто, это как с татуировками. Стрёмно быть психологом, потому что ты всё время себя анализируешь и разбираешь, а я себя разбираю на фиг с детства. Мои татуировки – это вытаскивание боли, я через физическую боль из себя всё это достаю. И стихи – это когда уже всё, это прям крик души. Причём иногда я пишу не про себя, это может быть лирический герой или что-то я услышала, увидела.
— То есть, когда в инсте у тебя мы видим новый стих, то это значит, что накануне или незадолго до у тебя была какая-то история?
— Да. Но я говорю, что не обязательно это моя история. Но моя бабушка — мой главный фанат, и она прям сидит и анализирует потом каждый мой стих. Кстати, я очень давно хочу выпустить свой сборник, но, видимо, если бы действительно хотела, то уже бы сделала. Я считаю – честно, без прикрас и шуток, что я пишу хорошие стихи, у меня к ним вопросов нет вообще. (смеёмся) Кстати, расскажу ситуацию, с которой в этом году столкнулась: я когда начала работать с этой любовью к себе: «я молодец», «я классная», «я красивая», «я классный тичер, у меня этого не отнять», и мне одна девочка знаешь, что сказала? «Почему ты ставишь себя выше других?» Я такая – камон! Вообще-то я классная не относительно кого-то, я классная Ксения Жорова.
— Это интересно, когда посторонний человек, читая или слушая кого-то, думает, что речь там именно о нём. А по факту это же его мысли о себе, а не о тебе.
— В этом и прикол!
— Последний вопрос: после вот этого года, который ты планировала по-другому провести, ты что-то планируешь или ты в потоке и всё?
— Я в потоке, не всегда на волне, чаще под волной – есть ещё пока такая проблема. Но мне очень хочется сделать семинар на Бали. У меня есть страх, я не понимаю, приедет ли кто-нибудь, но мне очень хочется поделиться тем, что я здесь открыла. То есть минимум два раза в год я бы хотела тут воркшопы делать. Не знаю, будет это или не будет, но мне бы хотелось. И хотелось бы, чтобы ребята приезжали и пробовали сёрфинг, это непростая тема, но это медитация в движении, такая детская радость и такое познание себя! Это когда твой внутренний ребёнок становится твоим внешним ребёнком, это так круто! В общем, я планирую как можно дольше здесь оставаться. Весной следующей мне бы очень хотелось на пару недель оказаться в России с семинарами, но я не понимаю сейчас, насколько я там востребована. Там сейчас много, так сказать, молодых со своими какими-то мыслями. Но меня радует, что до нашего комьюнити в последнее время наконец-то стало доходить, что всё возможно, что, оказывается, мы все равны, мы все открыты и всё хорошо. Это замечательно. Я рада, что наши студенты и преподаватели стали наконец-то толерантными, это прекрасно. Но это тоже всё с годами практики приходят, я смотрю, и вижу, что йога работает, аштанга работает, мне не показалось — что-то там есть. В общем, чёткий план мой такой: практиковать йогу, распространять метод и вдохновлять людей. И сёрфить.
Беседовала Диана Гуцул.
