Преподаватель метода из Благовещенска — о разочарованиях и психологической встряске Майсора, запавших в душу словах Шарата, готовности закрыть шалу в любой момент, и о пути к вегетарианству через книгу Чака Паланика.

— Юля, как ты познакомилась с аштанга-йогой, при каких обстоятельствах?

— Я жила долгое время в Новосибирске, там есть прекрасный аштанга-йога центр. Преподаватели этого центра зачастую совмещают работу в шале с преподаванием в фитнес-центрах. Я ходила в фитнес-клуб на хатха-йогу. Хатху вела адепт аштанги, то есть она сама практиковала аштангу, а в фитнес-клубе вела хатху, потому что именно в этом фитнес-клубе, думаю, как и во всех, запрещена была философская история, им нужна была, условно, «фитнес-йога». Мне безумно нравилось, но вскоре учитель уехала в Индию на ретрит, и её стала замещать другая девочка, которая тоже ездила в Майсор и тоже практиковала аштангу. И она в какой-то момент подошла ко мне с вопросом: «Что ты ерундой страдаешь? Давай аштангу делать», и выдала мне листочек с последовательностью. Но так как мы на хатхе делали Сурья Намаскар из аштанги, я была фактически со всем знакома: позы понятны, осталось только выучить их порядок. В тот период времени я ходила на хатху, а потом на аштангу, – и всё это в один день. В одном из фитнес-клубов сети был led-сlass первой серии три раза в неделю, так я запоминала последовательность. Потом я уехала в Благовещенск и просто начала практиковать сама. 

— Чем тебя зацепила аштанга?

— Мне кажется, что все перфекционисты идут в аштангу. Это супер чёткая история: тебе не нужно ничего придумывать, нет ничего лишнего. Понятная сформированная система, которая имеет логичную, выстроенную концепцию практики: первая серия, условно – ноги, сила, здоровье, вторая серия – нервная система, прогибы. Меня эта чёткость привлекла безумно. Ты знаешь, что ты придёшь к любому преподавателю, и ты будешь делать одно и то же, они научат тебя одному и тому же. 

— Получается, ты совсем чуть-чуть практиковала аштангу с учителем, а потом уже была самостоятельная практика. Правильно?

— Да, потом у меня начался странствующий период. Я открывала семинары, смотрела всё, что есть, и ездила везде, стабильно раз в два месяца куда-то летала. Я была четыре раза у Петри, была у всех наших российских преподавателей, летала на разные концы страны, только чтобы попрактиковать с кем-то. Это было ещё до эры онлайн.

— У тебя была мотивация практиковать дома одной? Ты тогда уже первую делала полностью?

— Я делала всю первую, да. У меня была мотивация. Я ещё живу в достаточно маленьком городе, и когда я переехала, попыталась найти йога-студии: помню, как-то раз вышла с занятия, села в машину к моему будущему мужу и начала рыдать: «Я не хочу сюда переезжать, потому что здесь даже нет йоги». На что мне муж тогда сказал: «Ну, откроешь своё». Я на него тогда посмотрела: «Ну да, открою я своё, ага, мне бы самой научиться». И поэтому я занималась сама, дома, шесть раз в неделю. Тогда ещё работала в офисе, вставала в 4:45, делала практику. У нас не было ещё ребёнка, поэтому, если не удавалось сделать практику утром, я могла и в восемь вечера встать на ковёр, и в девять вечера. Лишь бы сделать практику. 

— Надеюсь, сейчас ты не практикуешь в 4:45?

— У меня бывает всякое. Летом, когда вставать достаточно легко из-за ранних солнечных лучей, я могу. Мне кажется, во время первого «ковидного» года у нас здесь не было сильных ограничений, наверное, мы две недели дома посидели, и всё. И всё это время я вставала в 4, в 4:20 я начинала заниматься. Это было классно, но очень естественно, то есть я себя не заставляла. 

— Когда ты ездила по семинарам, какие преподаватели тебе запомнились и прям в душу запали? 

— Конечно, мне запал сильно в душу Петри, потому что он был первым супер именитым йогом, к которому я попала на семинар. Было ощущение погружения в комьюнити. Первый мой семинар был в Екатеринбурге, приехали люди отовсюду. Я была поражена тому, какие есть сильные практики, как все друг друга знают: обнимаются, здороваются. Мне это показалось каким-то миром, в который мне разрешили заглянуть: типа ты не очень достойна, ты живёшь где-то на отшибе, у вас там комьюнити нет, но вот, зайди и посмотри. Я была в диком восторге, Петри тогда на меня произвел максимально глубокое впечатление. 

— Кто тебя дальше продвигал по серии?

— Даша Глушкова выдала мне пашасану, краунчасану, я только вошла во вкус – и всё, забеременела. 

— Был ли у тебя страх во время беременности потерять практику? Наверное, нет. Возможно, когда потратил силы уже на вторую и третью серию – жалко это терять, а когда ещё только первая серия, то «ладно, вернусь, наверстаю». 

— Тогда мне было прям страшно. Знаешь, как это было? «Гуру завещал три месяца лежать, скрестив ручки на груди, не дышать». Я вообще не практиковала первые три месяца, хотя, наверное, два месяца, потому что узнала не сразу. До 13-ой недели я делала какую-то лёгкую растяжку, но, если честно, её мне было делать лень, потому что это не аштанга, надо что-то придумывать. Раньше же не было онлайна: ты там расстилаешь ковёр, корячишься, потом сворачиваешь его и идёшь. Потом, когда я практиковала во втором и третьем триместре, я начала даже пробовать какие-то новые позы. Ватаянасану пробовала, потому что у меня в ней комфортно чувствовали себя бёдра, делала много лотосов, много шпагатов, стояла на голове вплоть до дня родов. Но, опять-таки, это не была полноценная практика, за всю беременность я ни разу не сделала первую серию от и до. То есть обычно я на какой-то навасане уже «сливалась». В тот момент мне не хватало знаний, опыта и, самое важное, связи со своим телом. Я не понимала, что делать дальше, когда начинаются эти странные позы из серии супта курмасана. Сейчас я понимаю, что можно придумать, понимаю, чем можно заменить, что можно сделать. И как раз сейчас у меня отсутствует чувство страха. 

— Я видела многих девушек в Instagram, которые беременные делали и ноги за головой.

— Ты видела, что творила жена Бунчу? Она когда прыгала накрасану с пузом, я думала: «Господи, бедный ребёнок, вот же его трясёт».

— Расскажи, в какой момент пришло желание открыть свою студию?

— Это всегда было на какой-то периферийной части моего мозга. Такая несбыточная мечта, как полёт на Луну. Это было для меня как на Эльбрус забраться: технически реально, но как бы не сейчас. Со временем, как бы высокомерно это ни звучало, я начала замечать, чувствовать и понимать свою ценность как преподавателя. В Благовещенске, несмотря на то, что это маленький город, очень много преподавателей йоги. Я в 7 утра в фитнес-клубе вела хатха-йогу, но это была почти полностью модифицированная аштанга. Конечно, я старалась делать практики с разным акцентом, но начало и конец всегда были идентичны аштанге. Когда у меня на занятия стало ходить по 30 человек, то я поняла, что, наверное, я что-то делаю правильно. Новые люди всё приходили и приходили. Я начала задумываться о том, что, может, мне стоит посвятить этому жизнь, раз у меня это получается и я это люблю. Я стала озвучивать этим мысли своему мужу, и он мне сказал: «Ты посчитай, подумай, всё взвесь». Потом он сам начал замечать, что обо мне в городе говорят, как о преподавателе йоги. Всё случилось внезапно. Я собиралась ехать на обучение к Сергею Николаевичу Агапкину по йога-терапии, мне звонит муж и говорит: «Освободилось классное помещение, поехали, посмотрим». Когда я зашла, поняла – оно, и через два или три месяца я открыла шалу. 

— То есть у тебя помещение сейчас в аренде, правильно?

— Да.  

Я видела, как люди там пинают ковры, ведут себя не «по-йоговски», но для общественности говорят: «Я святой, и мне позы не важны».

— Насколько студия прибыльна?

— Студия начала приносить доход с самого первого дня, мы даже в нуле ни разу не были. Но я работаю много: веду майсор-программу и индивидуальные уроки. И помимо меня ведут ещё пять девчонок – это и йога Айенгара, и каучук, и йога для начинающих, растяжка. Изначально, конечно, люди шли ко мне, я была как та лошадка: «утро-обед-вечер», безвылазно давала классы. Но потихоньку я начала отдавать часть уроков, и теперь уже идут люди не на меня, а идут в шалу. И моя поездка в Майсор была супер показательной. Понятно, что я потеряла часть дохода в виде персональных тренировок, какие-то уроки я проводила онлайн, но большинство занятий было на паузе. При этом в шале всё работало: люди продолжали ходить, занятия стояли в графике, залы были полные. Всё прошло прекрасно. 

— Ты в итоге прошла эту йогу-терапию?

— Вот я в воскресенье улетаю на йога-терапию на расширенный курс. Он будет длиться полтора года. И я буду с диплотом государственного образца, педагог адаптивной физкультуры, реабилитолог. А тогда я ездила на «терапевтические правки». Что мне нравится в Сергее Николаевиче – он не из тех людей, кто говорит: «Ты практикуешь аштангу, ты себя калечишь». Он понимал, что я практикую аштангу и что ничего другого я не буду практиковать. Если он мне скажет, что дви пада – это смерть тазобедренным, то я всё равно буду её делать. Он с большим уважением к этому относится и предлагает, как сделать позу глубже, правильнее, корректнее с точки зрения медицины. В этот раз я выбрала специализацию «йога-терапия женской репродуктивной системы». 

— А там учебники по этой теме им написаны? Или он использует какие-то уже существующие книги?

— Ну, вот сейчас я узнаю, что там вообще будет. Мне кажется, есть методологические основы, им разработанные, а есть, я думаю, то, что уже было до него. Это будет с медицинской основой, но надо понимать, что за полтора года невозможно дать шестигодичный курс медицинского университета, поэтому назвать меня после врачом будет неверно. 

— Но вы, наверное, будете проходить строение человека, работу органов?

— Да, это даже было на вступительном экзамене.

— То есть не просто деньги заплатить, а ещё и экзамен сдать?

— Да, на экзамене, грубо говоря, была анатомия человека. И ещё потом надо было личную беседу пройти.

— Почему ты летишь? Это не онлайн?

— Будет в Новосибирске, потому что они делают это на базе аштанга-йога центра, в Москву лететь долго, далеко. А в Новосибирске – ближе, я там прожила долго, у меня много там друзей. Пока обучение будет проходить офлайн. 

— Тебе важна авторизация? 

— Сложный вопрос. Всем хочется говорить, что для них позы не важны, что йога – это духовное развитие, а авторизация – это просто бумажка.  Но когда я была в Майсоре, видела, как людей просто разрывает на части, когда твоему соседу по коврику дают авторизацию, а тебе нет. Когда ты себя субъективно считаешь сильнее, гибче, глубже, чем условная Даша. Даше дают авторизацию, а тебе нет. Я видела, как люди там пинают ковры, ведут себя не «по-йоговски», но для общественности говорят: «Я святой, и мне позы не важны». Я хочу получить авторизацию. Прям хочу. Я ехала в Майсор не для того, чтобы показать себя, потому что, очевидно, я и так запоминающаяся фигура: у меня рост 1,9, меня сложно не заметить. Ехала вообще понять, собственно, разобраться, чего я хочу. Я занималась с Шаратом онлайн, но я же не видела его лично. И мне интересно было, щёлкнет или нет, будет ли история, что это мой учитель. Это была моя даже не третья и не четвёртая попытка поехать, но все они срывались, я уже ловила себя на мысли, что, может, я вообще не попаду в Майсор, что, может, это не моя судьба. Много классных преподавателей, которые не ездят в Майсор, они являются учениками Петри, учениками Лино. После первого моего контакта с Шаратом, я поняла, что контакт есть. И, конечно же, я захотела туда приезжать, ездить. И да, я хочу получить авторизацию, хочу, чтобы всё было по правилам: чтобы у меня была шала с авторизованным преподавателем. Сейчас как-то становится популярно, что любой человек, который прочитал «Yoga journal», вдруг стал преподавателем.

И меня это очень сильно цепляет, потому что я вижу, сколько сил, времени, нервов, денег люди вкладывают в учёбу, и я тут не говорю только про аштангистов, хотя поездка в Майсор стоит целое состояние. Плюс Майсор – это такая психологическая встряска, там все паттерны летят в разные стороны. Поэтому меня цепляет, что люди, которые прошли один онлайн курс или имеют классные природные данные, мнят себя великими учителями. Возможно, в том числе и поэтому мне хочется получить авторизацию у Шарата. 

— А есть ли цель пройти до какой-то серии?

— Я буду говорить объективно: мне повезло с тем, что мне досталось достаточно податливое тело, но от природы очень слабое, то есть я физически не сильная. Ширшасана для меня была супер сложной позой и у меня до сих пор дёргается глаз перед прыжком в бакасану. Все силовые позы наработаны адским непосильным трудом. Но у меня гипер пластичная спина, и прогибы даются мне легко. Когда я практиковала первую и вторую серии, мне очень хотелось идти дальше, сейчас я практикую третью – и мне в ней хорошо. И с третьей серией пришло ощущение, что мне больше не надо асан. Раньше я была горда, когда мне давали новую асану, а сейчас ещё одну подкинут, и я думаю «блииин». Мне удалось поймать состояние кайфа и нахождения в моменте. Я практикую 2 + 3, и мне очень классно. 

— Ты когда начала заниматься аштангой, ты что-то меняла в своем питании?

— Я начала «вегетарианить» в школе, в последних классах. Я достаточно много читаю, и прочитала в книге Чака Паланика, как мужчина готовил омаров: вот он их сварил, разрезал, положил вилкой кусок мяса в рот. И получилось, что он взял ту часть, где было сердце – и оно пропульсировало ещё несколько раз во рту. Это стало переломным моментом. Я вообще никогда не задумывалась о вегетарианстве, но я закрыла книгу и сказала: «Всё, я больше мясо не ем». У меня очень понимающие родители, они всегда поддерживают все мои начинания. И даже когда про шалу я говорила с папой, он спросил: «Тебя это счастливой сделает? Тогда вперёд. Надо будет – я помогу». И мне нравится, что у родителей такой подход. В школьные годы я пришла и сказала: «Так, всё, я не ем мясо». Папа: «Давай, сало порезать?». Я не ем мясо, рыбу, яйца, молоко. При этом, если вдруг мне безумно захочется съесть молочный шоколад, я спокойно съем его, и мне будет прекрасно. У меня был период, когда я объедалась молочкой, это было во время беременности. Но были и периоды, когда я веганила. Но в целом у меня всегда одно и то же питание – овощи, фрукты, злаки, тофу. 

Он помогал мне бороться со страхом вставать на руки. «Слабоумие и отвага» — это не про меня. Мой девиз: «Ссыкун, ссыкун, зато живой». 

— Не является ли шала сейчас сдерживающим фактором для тебя? Может, вы хотели бы переехать в другой город или надолго уехать отдыхать?

— Знаешь, я очень долго выстраивала «возможность отпустить» внутри себя. Когда планировала отпуск, думала: «Какой кошмар, я оставлю шалу на три недели». Мы должны были лететь на месяц в Таиланд перед поездкой в Майсор, и, кажется, я настолько сильно боялась, что оставлю шалу, что поездка в Таиланд в последний момент сорвалась. Прям за 3-4 дня до вылета. Меня очень сильно расслабила поездка в Майсор, я поняла, что мир без меня не рухнул. Хотя политическая ситуация меня сейчас встрепенула, но я поймала себя на мысли, что в случае чего я готова закрыть шалу. Я понимаю, что людям нужна будет йога, практика и некая иллюзия порядка «вот мой коврик, вот мой учитель».  Но может настать момент, когда им за это нечем будет платить, а я не смогу заплатить учителям и аренду. Я подумала: «Ну, надо будет – закроем». И сама удивилась, насколько эта мысль далась мне спокойно. 

— Расскажи про твоё онлайн-обучение. Занимаешься ли ты сейчас с кем-то из преподавателей?

— Мой онлайн начался задолго до всех, это было так: я снимала видео своей практики и отправляла его Даше Глушковой и Соне Еланкиной. Потом Даша застряла в Минске и мы не смогли заниматься онлайн. Я начала искать пути, думать, с кем мне заниматься. Какое-то время я занималась с Соней, но это, скорее, была параллельная практика – она занималась, и я занималась. Я увидела пост Робин Вард, что она набирает онлайн уроки. Как раз это был мой день рождения, и я говорю мужу: «Вот, подаришь мне десять уроков с Робин». Мы списались с Робин, я озвучила ей свой запрос, и она говорит: «Слушай, тебе будет лучше позаниматься с моим братом». Она меня сводит с Итаном, и у меня с ним случился коннект с первого раза. У нас были индивидуальные занятия, и я не видела ни одного преподавателя, который бы настолько погружался в онлайн. То есть у меня было полное ощущение, что он стоит рядом со мной. Было даже несколько моментов, когда он не говорил, но я словно слышала его голос моим «спинным духом»: «Согни ногу сильнее», и я сгибала, хотя он молчал. Итан выстроил заново фактически всю мою практику. Он онлайн научил меня делать тик-токи. Он помогал мне бороться со страхом вставать на руки. «Слабоумие и отвага» — это не про меня. Мой девиз: «Ссыкун, ссыкун, зато живой». Мы с ним полтора года до моей поездки в Майсор занимались онлайн. Он занимался выстраиванием корректной, согласно методу, и бесшовной практики, чтобы это был один поток. Побывав в Майсоре, я ещё поняла, что он передаёт четко, что говорит Шарат. 

— Тебе было комфортно с точки зрения английского? Потому что есть же много нюансов, терминов и слов, которые обозначают небольшие части тела, мышцы, связки. 

— У меня не было языкового барьера, потому что я получала образование на английском. Анатомическая специфика сначала была несколько сложна, но интуитивно я понимала, а если не понимала, то спрашивала. И со временем мой словарный запас в плане физического тела обогатился. Вышло двойное обучение: не только йоге, но и терминологии.

— Насколько аштанга-комьюнити было открыто и готово к знакомствам в этом сезоне в Майсоре? Много ли у тебя новых знакомств?

— Да, куча новых знакомств, мой Instagram разрывало от количества новых подписок. Но в 97% случаев – это иностранцы. Майсор сильно трясёт нервную систему и меняет взгляд. Там я настолько сильно разочаровалась в ряде российских преподавателей, у меня был шок! Люди не здороваются. Огромная разница ментальности: иностранцы были приветливы, улыбались. Ведь очевидно, что мы все в Индии – иностранцы, и приехали заниматься йогой. От русских я почувствовала дух соперничества, анти-эмпатии: если ты сидишь за столом с этим, то те с тобой не поздороваются. Если ты один, то они с тобой поздороваются. Какие-то взрывающие мозг коалиции.  Я видела швыряние ковров, агрессивные выпады в сторону ассистентов. Я думала: «Блин, а вчера у тебя был пост о том, какова сила принятия». Вот это меня поразило. Но я быстро сошлась со всеми иностранцами, плюс моя дочка Василиса очень привлекает внимание, она активная. В Майсоре было много латиносов и испано-говорящих людей, я разговаривала на испанском, допускала миллиард ошибок, но было здорово. Я переписываюсь до сих пор с большим количеством иностранцев, ни от одного из них я не услышала ни одного негативного комментария в мою сторону в связи с политической ситуацией.  Для меня было большим открытием всё же, как многие русские практики отличаются от того представления, которое они хотят создать о себе в социальных медиа. 

— Я не скрываю то, что мне не интересны мантры, что я не доросла до духовных аспектов йоги, но мне очень интересна физическая составляющая асан, работа мышц. И дух соперничества у меня ого как развит. Как у тебя с этим?

— Мне было обидно, когда мне Шарат дал практику до пашасаны – и всё, а условная Гуля делала до каранды, но при этом в капотасане не могла до пяток добраться. Я выходила из шалы и рыдала, звонила мужу и жаловалась. Всем йогам рассказала, как меня это бесит, причём многие иностранцы были так удивлены, они говорили: «Ты так открыто об этом говоришь!». Да, а что такого? Я же человек, я не хочу из себя ничего строить ничего. Да, меня раздражает, что мне Шарат не даёт позы, меня бесит, что есть люди, которые практикуют откровенно хуже меня в физическом плане, но им он даёт позы. Меня раздражает, что меня не правит ни один ассистент. Меня весь месяц правил сам Шарат, в мостах захватывал сам Шарат. Когда он в конце месяца меня захватывает под коленками в мостах, но при этом я делала только пашасану, конечно, меня, знаешь, как там рвало, меня просто крыло. Доходило до того, что девочки, с которыми мы жили, не рассказывали мне, что им выдавали новые позы, чтобы меня не расстраивать. Но я настолько всё это перестрадала, что в последние три дня моя практика была воздушной. Ко мне подошел Шарат и говорит: «Next season three months». Я ему говорю: «Не, не, не, я не приеду на три месяца». 

— Очевидно, ему нужно четыре месяца в сумме, чтобы у тебя было, чтобы дать авторизацию. Но вот это меня и пугает в Майсоре: ты делаешь третью в домашней шале, а приезжаешь в Майсор – и месяц делаешь только первую. 

— Я когда встала на ковёр дома, моя первая мысль была: «Спасибо, Шарат». У меня такая стала классная практика второй и третьей серии! Я же занималась долго волейболом, у меня сломан позвоночник в крестово-поясничном отделе, есть дисбаланс на правую сторону (это физически со стороны не заметно, но чувствуется очень внутри). И то, что я месяц делала первую серию, дало мне более сбалансированное тело. 

— То есть ты месяц не делала каранду – и делаешь её, словно и не было этого месяца?

— Да. Единственное, пинча, карандавасана, капотасана, бакасана – они более энергоёмкие, я чуть раньше начинаю чувствовать себя уставшей. 

Честно, я не гнушаюсь пропустить практику, но никогда не пропускаю два дня подряд.

— Бывают ли у тебя такие состояния, когда ты просыпаешься и думаешь: «Опять практика, хочу ли я вообще вставать на ковёр?»

— Каждый день, ха-ха-ха.  (смеётся). Я заметила, что если я не встану на ковёр рано утром, то мне потом сложно. И в этом плюс онлайна: когда мне совсем худо, я списываюсь с кем-нибудь, кто живёт в западной части России, мы просто включаем Zoom, и просто каждый делает свою практику. Честно, я не гнушаюсь пропустить практику, но никогда не пропускаю два дня подряд. Если я вне выходной пропустила практику, то на следующий день я буду практиковать, даже если по мне проедет танк. 

— Хотела бы ты попрактиковать с Бунчу и его женой? У вас же небольшая разница с ним во времени.

— Я бы хотела, но сейчас всё усложняется тем, что я даже заплатить не могу. Я даже Итану не могу заплатить, я в тестовом режиме перевела ему доллар, он ему не дошёл. Плюс из-за курса доллара занятия стали сильно дороже. 

— Шарат что-то в этот раз на конференции говорил, что тебе запало?

— Мне запало, когда он говорил про довольствование малым, что все люди попадают в порочный круг: покупка-потребление-покупка-потребление. И это приводит к депрессиями и психологическим расстройствам. В Индии люди не в той степени привязаны к потреблению, как мы. Мы же помешены на круге «покупка-потребление-утилизация». И вторая вещь, которая меня поразила в Индии, – это насколько люди чтут традиции: молятся все, мантры поют. Я не знаю русских народных песен, русских народных танцев, не знаю традиций. И мне стыдно за это. И кто-то его спросил про саморекламу, на что он ответил: «Вы когда-нибудь видели, чтобы мёд себя рекламировал или чтобы мёд летел на пчёл? Пчёлы летят на мёд. Делайте своё дело, и делайте его правильно, будьте верны своему делу».

Беседовала Галина Кисанд.