Дэвид Уильямс начал свое обучение у гуруджи в 1973-ем и в 1975-ом впервые привез его в Соединенные Штаты. После создания первой школы аштанги в США, в Энсинитасе, Дэвид поселился в Мауи, где он живёт до сих пор. Он продолжает практиковать и преподавать на международном уровне.
Я начал практиковать йогу в старших классах колледжа университета Северной Каролины, в 1971 году. Я не прерываю практику на протяжении тридцати одного года. Люди говорят, что я дисциплинированный. Я говорю им, что это не совсем дисциплина, мне просто интересно увидеть, что со мной произойдёт, если в моей жизни будет практика йоги.
Когда я был в колледже, я слышал о йогах в Индии, которые становятся старше и мудрее. Я осматривался в Северной Каролине и я не видел никого, кто становится старше и мудрее. Я был очень поражён этим.
На ферме я увидел друга, стоящего на голове с ногами в позе лотоса, я спросил, что он делает. Он ответил, что он практикует йогу. Я думал, что я был в достаточно хорошей форме, но я знал, что я не смогу сделать ничего из этого, и я спросил его, сможет ли он меня научить. Он согласился, и это было началом. Чем больше я узнавал о йоге, тем более очарованным становился, я решил, что должен поехать в Индию и найти учителя по йоге.
Оглядываясь назад, я понимаю, что поехал как детектив искать величайшего йога. Куда бы я ни пошёл, я везде спрашивал людей и брал уроки йоги. Мои поиски провели меня по всей Индии. Весной 1972 года я был в Пондичерри в ашраме Свами Гитананда Ананда. Там я встретил Манджу, сына Паттабхи Джойса. Мы с Норманом Алленом были друзьями, и мы встретили Манджу и его друга Басараджу, они путешествовали по Индии и проводили демонстрации в разных ашрамах.
Мы увидели, как они практикуют первую серию, и я сразу понял, что это было то, что я искал. Я интуитивно знал, что это было следующее, что мне нужно изучить. Я спросил Манджу, откуда он узнал это, и он ответил, что его отец – мастер йоги, который живёт в Майсоре и обучает этому.
Моя виза вот-вот должна была закончиться, так что я покинул Индию и накопил достаточно денег, чтобы вернуться. Норман только что приехал в Индию, поэтому он незамедлительно поехал в Майсор и начал изучать йогу с гуруджи – Паттабхи Джойсом. К тому моменту, когда его первый приезд подходил к концу, я приехал в Майсор и начал обучение. Я был с Нэнси Гилгофф, и мы пробыли в Майсоре четыре месяца. Я выучил первую серию, вторую серию и часть третьей серии, плюс пранаяму. Я чувствовал, что мне повезло, потому что гуруджи никогда не учил иностранцев со времен Индры Деви в 1930 году, и поэтому он уделил нам много внимания. Мы практиковали дважды в день и делали пранаяму, и я пытался научиться всему так быстро, как я мог.
В то время гуруджи говорил по-английски очень мало. Я обучался, приходя рано и наблюдая за практикой кого-то другого, запоминая позы, которые шли следующими. Я придерживался дисциплины и старался изучать восемь асан в день, – так мне удалось выучить первую, вторую и часть третьей серии в то время.
Чем больше я практикую, тем лучше я понимаю совершенство порядка поз. Я могу сказать теперь, что это как кодовый замок: если вы вводите числа по порядку, замок откроется.
Когда срок действия моей визы истёк, я вернулся в Америку и отправился в Энсинитас, штат Калифорния, где я преподавал йогу. Через некоторое время я получил письмо от гуруджи, в котором говорилось, что он хотел бы приехать в Америку. Я решил, что я помогу ему приехать и буду копить по 10 долларов в неделю до того момента, пока не смогу привезти его. Я был взволнован письмом, и я рассказал моим ученикам, что он написал мне. Они сказали: «Не надо ждать, давай соберём деньги прямо сейчас и отправим ему». К следующему дню, подумать только, они собрали 3000 долларов, и я отправил их гуруджи, чтобы он приехал в Калифорнию.
Сначала мы думали, что он привезёт свою жену Амму. Но в конце концов, с ним приехал Манджу и помогал ему преподавать. Ему задерживали визу, как это случалось на протяжении многих лет в разное время, прошло семь месяцев, прежде чем он, наконец, приехал. К этому времени наша группа насчитывала тридцать пять человек, и мы работали над последовательностями каждый день, готовясь к его приезду.
Гуруджи и Манджу приехали и оставались у нас с Нэнси и Терри Дженкинсом в течение четырех месяцев, у нас была ежедневная практика йоги в Энсинитасе. После окончания я хотел уехать из Калифорнии и поехать на Гавайи, чтобы открыть для себя рай. Манджу хотел остаться в Америке, и это было идеальное совпадение. Он взял на себя мои занятия, и я поехал на Гавайи. Я думал, что я поеду на две недели, чтобы осмотреться. С тех пор я нахожусь здесь двадцать шесть лет, я преподавал йогу во многих разных местах и встретил тысячи людей и получил возможность поделиться с ними этой йогой.
– Можете описать вашу первую встречу с гуруджи?
– В 1973 я приехал в Майсор на поезде и нашёл номер в отеле. Я был с Нэнси. На следующее утро я нанял водителя рикши, который сказал мне, что знает, куда ехать. Мы сели, и он привез нас к дому астролога, который был соседом гуруджи. Это был неверный адрес, но астролог знал, кто такой Паттабхи Джойс, и послал водителя рикши в правильное место.
Когда мы приехали к дому гуруджи, его не было, он был в аюрведическом колледже, но вскоре он должен был вернуться. К счастью, в этот день парень по имени Coconut Raju был там для занятий йогой. Он хорошо говорил на английском и решил остаться и быть нашим переводчиком. Мы стали друзьями с ним и дружим с тех пор.
Гуруджи пришёл через несколько часов и сказал: «Как вы нашли меня»? Я ответил: «Ну, я встретил Манджу и увидел его демонстрацию первой серии, я друг Нормана Аллена, который был здесь, и я тоже хочу изучать йогу. Я практикую каждый день. Я действительно очарован ей. На самом деле, я даже обучаю несколько человек». В этом была моя задумка – так получить согласие. Я объяснил: «Я думаю, вы должны научить меня, чтобы, когда я вернулся в Америку, я не учил людей неверно». Гуруджи подумал об этом немного и сказал: «Хорошо, оставайся в своём отеле три дня, и за это время я смогу найти тебе место для проживания по соседству, и ты сможешь начать ежедневную практику». Так и произошло. Он нашёл нам маленькую квартирку прям за углом от его дома, и мы переехали туда и остались на следующие четыре месяца.
– Каким было ваше первое впечатление от гуруджи?
– У него была действительно милая улыбка. Он был очень силён в фокусировке и концентрации, но мне нравилась его улыбка. Он выглядел очень здоровым человеком. Ему было 59 лет. У него была великолепная кожа. Он был действительно сияющим человеком, и я знал – чтобы он ни делал, я хотел делать тоже самое.
– Как бы вы описали преподавание гудужи в те дни?
– В классе было восемь мест для практики.
Каждый заходил и начинал практиковать. Я приходил в 6 утра и в 18 вечера. Моя практика занимала по два половиной часа каждый раз. Мы делали half—vinyasa, потом с утра после практики мы немного отдыхали и возвращались назад в 10.30 на пранаяму. Я был абсолютно очарован. Я хотел учиться и направлял всю энергию и внимание на это. В течение следующих шести лет я вложил всю свою энергию в практику, так было, пока я не изучил всю систему, которую он давал. После этого я продолжать достигать мастерства в ней, и это является моим увлечением уже тридцать один год и по настоящее время.
– Я часто слышал, как гуруджи говорит, что он преподаёт настоящую или оригинальную аштанга–йогу. Каков вам опыт обучения с гуруджи как с истинным учителем йоги?
– Как я понял, серию можно пропевать движение за движением, дыхание за дыханием на санскрите. Это точная формула, которая берет начало тысячи лет назад, она проверена временем и является способом, подходящим каждому и позволяющим получить наибольший эффект.
Чем больше я практикую, тем лучше я понимаю совершенство порядка поз. Я могу сказать теперь, что это как кодовый замок: если вы вводите числа по порядку, замок откроется. Если вы введёте случайные числа, то ничего не произойдёт. Я чувствую, что путь в практике йоги именно таков. Если вы делаете практику йоги в определённом порядке, ваше тело и ваш разум раскроются. Если вы просто практикуете йогу без какой-либо упорядоченности, как она преподается во многих местах, – это гораздо менее эффективно. Таким образом, чем больше я практикую, тем больше я ценю порядок серии. Когда я обучаю людей, то я стараюсь учить их именно так, как меня учили, и стараюсь никаким образом не модернизировать метод.
Другая вещь, которую я обнаружил, – это то, что после десяти лет вы начинаете немного чувствовать контакт с мула бандхой. После двадцати лет я понял, что в ней и заключается настоящая сила йоги. Теперь, когда прошло больше тридцати лет, более чем когда-либо я понимаю, что реальная сила йоги в том, что невидимо. Я говорю людям: «Что невидимо, то важно». Дыхание и мула бандха. Название и форма, нама-рупа, – это майя, это иллюзия. И люди, которые уделяют слишком много внимания названию и форме, упускают то, что действительно важно – это мула бандха и дыхание, невидимая внутренняя практика.
– Да, я бы сказал, что сейчас практикующие просто одержимы асанами, количеством асан, сериями, прогрессом во всём этом. Скажите, как гуруджи фокусируется на невидимом аспекте – как он учит невидимому аспекту, даже более глубинному, чем мула бандха и дыхание?
– С самого начала он говорил нам, что йога – это 95% практики и 5% теории. Если вы делаете практику, то всё прояснится. Для меня духовная часть заключается в этом прояснении: сначала достичь такого состояния тела, которое не будет отвлекать вас, так, что вы сможете достичь состояния медитации. Слова «йога» и «медитация» – синонимы. Всё больше и больше на протяжении многих лет я работаю над тем, чтобы сделать мою практику йоги медитацией в движении, а затем в конце моей практики, когда я встаю и ухожу, я продолжаю эту медитацию в жизни на протяжении всего дня. Поэтому я считаю эту практику основой 24-ёх часовой медитации.
Этой системе йоги обучали только браминов до тех пор, пока мы в каком-то роде не выпустили её в остальной мир, а до этого, скажем, до 1960-ых годов, йога вообще-то держалась в значительной степени в тайне.
– Когда ты начал практиковать, в шале было много студентов-индийцев?
– Кроме меня и Нэнси все студенты были индийцами. В тот момент примерно 90-100 студентов приходили каждый день. Они начинали в 4 утра и заканчивали в 10, потом приходили снова в обед между 16 и 21-21.30. Через несколько недель приехал парень из Англии, Джон Макгеок, ион стал третьим европейцем, вот так было.
– Ты когда-либо видел, как практикует гуруджи?
– Нет. Я всегда на это надеялся, но этого так и не произошло. В какой-то момент я очень мечтал попрактиковать рядом с ним. Я спрашивал Сарасвати, почему он не практиковал, и она ответила мне, что он упал с велосипеда, и прекратил свою практику, и никогда не возобновлял её. Когда я спросил его сам, он сказал, что он отдаёт всю свою энергию на преподавание и работает над своим наследием таким образом, а не через свою личную практику. Так как я был студентом, а он был гуру, я не мог задавать вопросы. За мои двенадцать лет с гуруджи я старался отложить все свои вопросы в сторону, просто сдаться гуру и делать то, что он мне говорит.
– Манджу и Рамеш ассистировали гуруджи в то время?
– Нет, только Рамеш помогал. Манджу путешествовал по Индии с Басараджу.
– Ты можешь рассказать что-нибудь о Рамеш?
– Помимо Нэнси Рамеш был мои лучшим другом в Майсоре. Он учил меня совсем немного. Он очень хорошо говорил на английском и мог объяснить мне, ответить на мои вопросы, провести меня по рынку и познакомить меня с Майсором. Мы провели много времени вместе. Он был очарован нами, как мне кажется, потому что он не встречал других американцев кроме Нормана и его семьи. Мне очень нравился Рамеш.
– Мы описали эту практику как древнюю практику, которая предшествует гуруджи и которая будет жить за пределами его жизни. Какова роль гуруджи в этом?
– Нэнси и я, и ещё Норман, когда он был в Америке, мы познакомили Америку с гуруджи, что повлекло за собой распространение аштанги по всему миру. В Майсоре гуруджи обучал только ограниченное количество браминов. После того, как он начал обучать нас, аштанга начала распространяться по всему миру, как и хотел гуруджи. Я думаю, что он был очень рад видеть, что это происходит, это приносило ему счастье. Я считаю, что сейчас за пределами Индии больше людей практикует йогу, чем в самой Индии.
– Как ты думаешь, почему это происходит?
– У многих людей в Индии не было свободного времени, чтобы заниматься йогой. Первая причина заключается в том, что огромное количество населения работает за еду, чтобы накормить себя и свою семью в этот день, и они работают от рассвета до заката. Кроме того, по крайне мере, этой системе йоги обучали только браминов до тех пор, пока мы в каком-то роде не выпустили её в остальной мир, а до этого, скажем, до 1960-ых годов, йога вообще-то держалась в значительной степени в тайне. Гуру учил ученика, существовала преемственность. Перед появлением массовых коммуникаций один человек изучал за свою жизнь только одну систему йоги, если он столкнулся с йогой. Теперь всё это широко обнародовано с помощью средств массовой коммуникации, видео и тому подобного.
Если бы кто-то сказал мне: «Хорошо, у тебя есть пятнадцать минут или час. Сделай что-то полезное для себя. Ты можешь взять любое оборудование, никакого оборудования, штанги, велосипеды, что угодно…» Я бы опустился на пол, начал бы делать приветствие Солнцу и выполнил бы первую серию.
– Какую роль играла Амма?
– Амма играла очень важную роль в жизни гуруджи. Она всегда улыбалась. Она была очень дружелюбна ко всем нам, было радостно видеть её. Я всегда любил её еду! Иногда мы ходили на пикники, и это были лучшие блюда в Индии, которые я помню. Она была действительно прекрасна, хороший человек. Она хотела общаться с нами, и когда иностранцы стали приезжать, она начала учить английский так быстро, как могла. В итоге она очень хорошо научилась общаться. Но с самого начала, ещё до того, как она выучила английский, она была очень умна и находила способ общаться. Все любили Амму.
– Хотели бы вы поделиться некоторыми заключительными мыслями?
– Всё, чего я искал в то время в моей жизни, я получил от гуруджи. Я отправился в Индию в поисках наилучшей практики йоги, и я нашел его систему и начал изучать её с усердием. И с тех пор я всё ещё продолжаю искать лучшую программу оздоровления. Я спрашиваю всех, кого встречаю: «Вы встречали систему йоги, которая была бы лучше, чем эта?». Я до сих пор не нашёл ничего лучше, чем практика аштанга–йоги гуруджи. Если бы кто-то сказал мне: «Хорошо, у тебя есть пятнадцать минут или час. Сделай что-то полезное для себя. Ты можешь взять любое оборудование, никакого оборудования, штанги, велосипеды, что угодно…» Я бы опустился на пол, начал бы делать приветствие Солнцу и выполнил бы первую серию. Я в неоплатном долгу перед гуруджи за сотни тысяч часов, которые он вложил в моё обучение аштанге.
Мауи, 2001 год
Интервью из книги «Гуруджи. Портрет Шри К. Паттабхи Джойса глазами его учеников».
Перевела Галина Кисанд.
