— Как долго вы вы практиковали до беременности?
— Я занималась йогой около 15 лет. Я провела несколько месяцев в Ришикеше с Рудрой Говдой и около полугода со Свами Гитанандой в Пондичерри, когда мне было чуть больше 20 лет. Также я жила на Крите четыре года и училась там у Дерека Ирландии и Радхи Уоррелл. Затем с 1991 года я проводила время в основном в Майсоре, училась у гуруджи.
— Вы практиковали каждый день, кроме лунных дней и женских выходных?
— Я не очень-то следовала правилу не заниматься во время менструации, пока гуруджи не положил конец моему упрямству и не поймал меня дважды, когда я пыталась пробраться на практику: один раз в Калифорнии, а затем ещё раз в Майсоре. В то время в Майсоре мне казалось, что он видел меня насквозь и знал обо мне все. В тот день он стоял за дверью на крыльце в Лакшмипурам. Было еще темно, и он мягко спросил, нет ли у меня сейчас менструации, и я почувствовала, что таю. Я не могла лгать! Он сказал мне идти домой и отдыхать. Так закончились мои попытки практиковать во время менструации. Мне не нравилось чувствовать себя оторванной от других, но позже во время беременности я осознала, что тебе действительно нужен этот отдых, время от времени нужно делать шаг назад и позволять телу делать свое дело.
— Легко ли у вас получилось забеременеть?
— Мы были в Майсоре, когда решили родить ребенка. Мне было уже 39 лет, и идея иметь семью в Нью-Йорке казалась несколько сомнительной. Кроме того, моя семья живет во Франции, поэтому я понимала, что буду одна и поддержки с этой стороны у меня не будет. В любом случае мы старались, готовились. Эдди всё спланировал по Луне, мы также готовились и в духовном плане. Я чувствовала себя немного вымотанной, потому что не знала, что должно было случиться. Потом прошёл месяц, и я даже забыла об этом. Я помню, что в последний день у гуруджи в конце месяца я чувствовала себя не очень хорошо. Я думала, что я съела что-то не то. Перед тем как делать мосты с гуруджи, я сказала ему, что меня немного мутит, — это был единственный раз, когда я не стала делать с ним прогибы. Он засмеялся и сказал: «О, Джоселин, малыш!». Я не знала, о чем он говорит. Я подумала, что он хочет, чтобы у меня был ребёнок или что-то в этом роде, и за всё время, пока мне было плохо, я так и не вспомнила, что мы уже предприняли попытку забеременеть. Вернувшись в Нью-Йорк, я сделала тест на беременность и всё встало на свои места — я была беременна.
— Пришлось ли вам что-то менять в своей практике, диете или повседневной жизни?
— Первые три месяца были ужасными. Мне вдруг пришлось перестать преподавать и практиковать. Я чувствовал себя потерянной и оторванной от всех. Я чувствовала, что внутри меня растёт новая, странная энергия, которая контролировала мой аппетит, моё настроение, мою энергию и моё тело. Я очень уставала, я не могла пить кофе, у меня были головные боли, и у меня была эта тяга к еде, когда ничто, кажется, не приносит насыщения. Я пробовала яблочный уксус и воду, имбирные конфеты, газированную воду, мяту и соль в качестве лекарства от тошноты. Тошнота была ужасной — я даже не могла предположить, что буду испытывать такое. Когда ты не понимаешь, что происходит, это очень трудно: ты чувствуешь себя уязвимым, подавленным, ты ничего не контролируешь, у тебя нет никакого выбора и никакого пути назад! Я, конечно, чувствовала себя в ловушке, и это стало возможностью научиться отпускать, практиковать терпение и непривязанность. Ты пребываешь в этом состоянии, и единственный выход из него — это любовь и забота о себе. Жаль, что я тогда ещё не знала о медитации и практике осознанности, это было бы полезно, в том числе и потому, что я стеснялась своего тела. Я не любила ходить по городу в спортивном лифчике и шортах или даже практиковать в таком виде. Я из маленькой деревни, и я была воспитана очень старомодно. Мне потребовалось некоторое время, чтобы мысленно привыкнуть к моему новому телу и полностью принять его. Я была очень рада, что Эдди тоже немного набрал! Первые три месяца мы не ходили к врачам. Мой отец не разрешал моим братьям или мне ходить к врачам, когда мы были детьми; он говорил, что все они шарлатаны. Поэтому я, конечно, не хотела идти к врачу — я была слишком напугана. Мне было 39, и я была вегетарианкой, так что мне казалось, что они всё решат по-своему! Я была вегетарианкой с раннего возраста. Моя мама перестала пытаться накормить меня мясом или рыбой, когда мне было пять. Меня было трудно накормить, то же самое было, когда я была беременна. Но я начала есть больше и добавила в свой рацион сок одуванчиков. Я делала этот сок каждый день: я прочитала, что он полезен для костей, даёт энергию и помогает при грудном вскармливании. Я любила вкус одуванчиков; они напоминали мне салат из одуванчиков, который готовила моя мама, и вообще всю зелень из сада моего отца. Когда я росла, у нас не принято было есть в ресторанах — в моей деревне их было только два — мы всегда ели дома. И в Нью-Йорке я всегда готовила сама, только Эдди иногда мог съесть кусок пиццы. Но я не ела ничего такого; я думала, что для него это нормально, потому что он американец, и мне казалось, что американцы едят плохую еду. Но поскольку я была беременна, я решила попробовать, и мне понравилось! Поэтому мы стали есть пиццу каждый четверг. Это было весело и вкусно.
Позже я начала сомневаться, что питаюсь правильно. Я довольно педантичный человек. Поэтому мы начали консультироваться с нашей подругой Линн из Канады, диетологом и целителем, мы разговаривали с ней по телефону: она определяла мои уровни того и этого, говорила, над чем мне нужно работать и какие продукты есть. Просто разговор с ней уже заставлял меня чувствовать себя хорошо. Ещё я молилась своему животу на протяжении всей беременности. В детстве я всегда просила маму помолиться за меня: за экзамены, работу и все мои путешествия (я уехала из дома, когда мне было 17). Она ходила в церковь в нашей деревне и всегда ставила свечку. И по какой-то причине я всё время зажигала благовония и водила ими вокруг своего живота, чтобы ребёнок был счастлив и всё такое. Простые вещи, ничего особенного, но это давало мне силы, и я чувствовала связь с этой энергией внутри себя.
— Вы практиковали? И если да — что именно? Менялась ли практика от триместра к триместру?
— Первые три месяца я много плавала. Я скучала по Средиземному морю, которое очень полюбила, когда жила на Крите, и плавание снова давало мне чувство легкости, так как я не могла заниматься йогой. Я могла просто лежать на воде, ощущать лёгкость и наслаждаться своими тёплыми воспоминаниями о греческом море. Ещё я много ездила на велосипеде всю беременность. Я не могу жить без моего велосипеда в Нью-Йорке. Эдди научил меня ориентироваться в городе и купил мне дорогое сидение, чтобы мне было удобно. После первого триместра я пыталась практиковать дома самостоятельно; я стеснялась идти в студию. Однажды в пятницу вечером у нас в студии было какое-то мероприятие, я пришла туда, увиделась со всеми учениками, и я помню, как мы разговаривали с одним из них, Ричардом Зигмундом, и он спросил о моей практике. Он сказал, что я должна вернуться в студию и практиковать; что все были бы счастливы снова встретиться со мной и увидеть, как я практикую во время беременности. Это было, как будто кто-то нажал кнопку «пуск» и был дан сигнал вперёд. Поэтому я вернулась, и это было такое счастье снова видеть, как Эдди преподаёт. Все студенты были такими милыми, и я была так счастлива. Я купалась в этой чудесной энергии, и мне было абсолютно всё равно, какие асаны я могла или не могла выполнять, я просто практиковала то, что могла. Это было новое приключение, и я была счастлива просто быть частью нашей студии и практики, мне так этого не хватало. Я снова нашла своё убежище, где я чувствовала себя безопасно, уверенно, полной энергии и веры. Я практиковала первую серию практически полностью, убрав позы, которые казались не совсем подходящими, например, курмасану, а скрутки я делала в противоположную сторону, чтобы освободить место для живота, и ещё раздвигала ноги в складках. Я продолжала делать мосты и вторую серию, кроме поз на животе. Я любила делать капотасану и пинча-майюрасану. Но я не делала ничего, что было свыше моих возможностей, я даже не делала прыжок в приветствии солнцу, а просто отшагивала назад. Я не собиралась ничего доказывать. Я понимала, что это временно, и я не собиралась рисковать; я отшагивала назад и наслаждалась этим. Просто была со своим дыханием, дышала так, как мне комфортно, прислушивалась к тому, как хорошо чувствует себя моё тело в той или иной позе, находилась в настоящем со своим растущим животом. Мы позвонили Дарби и Джоанн в Канаду, чтобы быть абсолютно спокойными. Они поделились своим опытом, и после этого я почувствовала себя ещё безопаснее. Книги о беременности не вдохновляли меня, только заставляли волноваться и смущаться. Я не хотела сомневаться; чем меньше у меня было информации из всех этих книг, тем лучше я себя чувствовала, и тем больше я могла включиться в процесс.
— Опишите, как прошли роды. Помог ли опыт физических и духовных практик во время родов?
— Я не хотела ходить в больницу или рожать там — это было моей главной причиной для беспокойства. Мы решили, что я буду рожать дома, друзья посоветовали нам акушерку по имени Сандра Филдс, это самая удивительная женщина из всех, кого я встречала; она была сильной, суровой, уверенной в себе и невероятно заземлённой. Она была чем-то похожа на гуруджи. У нее была та же энергия, что и у него: человек полный знания, силы и решимости. Она была очень вовлечена в свои профессиональные обязанности. Она смотрела свысока на врачей, которые в процессе родов используют лекарства и делают ненужные вмешательства, типа кесарева сечения. Она была глубоко уверена, что дети должны рождаться дома и настолько естественно, насколько это возможно. Её присутствие помогло мне сосредоточиться на подготовке к предстоящему! Она много говорила, рассказывала истории, более тысячи детей появились на свет с её помощью. Меня очаровало то, в какой гармонии с процессом она находилась — она напоминала мне гуруджи, потому что он тоже всегда был рядом с нами, наблюдал за нашей практикой, пока мы сражались и сталкивались с нашими демонами. Казалось, она всегда знала, что происходит, и каждая встреча с ней была особенной. Я чувствовала себя в безопасности. Со временем я чувствовала всё больше ответственности и начинала действительно осознавать всю важность того, что должно было произойти. Когда ребёнок начал пинаться, и я увидела, как маленькие ножки двигаются под кожей живота, все происходящее стало реальным и захватывающим. Чем больше становился мой живот, тем ближе мы становились с Эдди. Это было очень мощно, как будто мы стали одним целым. Мы жили в маленькой студии на Мотт Стрит. Там не было места для детской комнаты, и у нас даже не было мебели: только матрас на полу и один низкий деревянный индийский стол. Мама Эдди прислала нам кресло-качалку, в котором, как мы слышали, было удобно кормить грудью. Мы не ощущали потребности вносить много изменений в наше жизненное пространство; наш ребенок должен был просто родиться там, где мы жили. К концу беременности я набрала около 13 фунтов (13,6 кг). В последние месяцы я стала медлительнее; я продолжала практиковать, но у меня всё чаще появлялось желание просто быть в своём гнёздышке. Сэнди часто говорила, что мы похожи на кошек и мы чувствуем необходимость подготовить свои гнёздышки, чтобы там появились маленькие. В последний месяц нам пришлось физически готовиться к родам. Сэнди сказала нам делать антенатальный массаж каждый вечер, чтобы у меня не случилось разрывов во время родов. Массаж должен был делаться особенным способом — это была работа Эдди, — и у меня действительно не было ни одного разрыва. В идеале я хотела рожать в воде, это была мечта. Сэнди сказала нам, что наша ванна подходит (я хотела плавать и рожать ребёнка естественным образом), но она сразу же лишила нас иллюзии, что это будут идеальные и лёгкие роды! В тот день, когда у меня начались схватки, мы пошли домой, но схватки стали немного острее и сильнее. Воды у меня отошли только когда Лили вышла. Началось раскрытие, и я чувствовала себя оторванной от своего тела; что-то еще происходило. Эдди звонил Сэнди, чтобы держать ее в курсе того, что происходит. Пришел наш друг Абди и поставил мне иголки, чтобы сохранить энергии в балансе. Но нам предстояло еще долго ждать. Эдди считал периодичность моих схваток, мой друг Айви подарил мне маленькую резиновую коровку; знаете, такие игрушки, которые вы сжимаете в руке, чтобы снять стресс. Я держала эту корову на протяжении всех родов. К концу от неё ничего не осталось. Роды были очень долгими. Схватки и роды длились 41 час. Я помню, как Сэнди опорожнила мой мочевой пузырь с помощью катетера первый раз. Это было очень больно, и когда я пошла принимать душ, я едва могла стоять на ногах. Я думала, что это предел, что всё это должно закончиться — как я ошибалась! Я чувствовала схватки где-то в области спины, и мне казалось, что там всё горит, было очень больно. Временами я не могла ходить или стоять и ползала на четвереньках кругами или висла на шее у Эдди, пока мы ходили по комнате, пытаясь найти положение, которое сняло бы давление с моей раскалывающейся спины. Сэнди сидела на кухне, сидела очень тихо, делая травяные настои и время от времени давая мне гомеопатические лекарства. Я пила через соломинку то воду, то её настои. Сэнди была очень спокойна. Она была одета в ярко-оранжевую больничную форму. Нам с Эдди казалось, что она похожа на Саи Бабу в униформе! Наша квартира очень походила на храм; у нас были фотографии индийских святых и богов на стенах и всё, что мы собрали во время наших поездок в Индию. Я очень вымоталась, но все эти вдохновляющие вещи вокруг меня помогали мне расслабиться. Горели свечи и только одна лампа была включена, было немного темно и спокойно. Это напомнило мне практику с гуруджи, когда мы занимались очень рано утром в Лакшмипураме, а он тихонько пел и ходил по комнате. Мне это очень нравилось, поэтому я могла расслабиться во время практики. Мне казалось, что это длится вечно. Я потеряла счёт времени, только видела, как шторы закрывались и снова открывались, и наблюдала за солнечным светом между схватками и сном.
У меня было чувство, что я в самолете, который не может приземлиться, потому что наземные службы не готовы его принять, а полёт тем временем длится уже очень долго и иногда самолёт сильно трясёт. Как пассажир в самолете, вы ничего не можете сделать, вы можете только дышать и молиться о хорошей посадке! Наконец, я услышала, как Сэнди спрашивает меня, могу ли я попытаться хорошо потужиться. Я поняла, что настал момент, когда мне нужно сосредоточиться и собрать всю свою энергию. Когда у меня были сильные схватки, мне казалось, что я попала в шторм, плаваю в бурном море, борюсь с волнами и у меня перехватывает дыхание. Я проходила через огромные волны боли снова и снова, стараясь восстановить дыхание. Это было совершенно не так, как мы планировали. Мы были в середине комнаты (мы так и не добрались до ванны) на ковре. Я помню, что Эдди положил на пол какой-то пластик и простыни. Именно в тот момент, когда Сэнди сказала мне тужиться, я почувствовала огромный прилив сил, моё дыхание стало очень тяжелым, глубоким и мощным. Звуки, которые я издавала, были похожи на рёв льва, всё это продолжалось некоторое время. Я чувствовал себя лежащим на полу животным, и я помню, что, когда я кричала, ощущение в горле приносило наслаждение. Чувство было очень хорошим и глубоким и давало мне силы. Я почти полностью отключилась. Я помню, Сэнди сказала, что видит головку и мне пришлось тужиться ещё больше, и потом, наконец, было последнее усилие. Из меня вышло всё: моча, кровь, кал, отошли воды и потом появилось это маленькое существо. Я почувствовала себя такой чистой, моё тело, казалось, полностью очистилось. Всё было так ярко в нашей спальне; это было похоже на чудо. Эдди подхватил Лили на руки и перерезал пуповину. Сэнди положила Лили на меня, и малышка взяла мою грудь. Это был такой блаженный момент; мы были так счастливы, и ничто в мире не имело значения. Только потом я узнала, что у Лили было обвитие пуповиной и что Сэнди пришлось перевернуть ее. То, что я училась у гуруджи в Майсоре, очень помогло мне во время родов. Учиться у него было совсем непросто, особенно когда я осваивала вторую серию в начале 1990-х годов. Начиная с эка-пада-ширнасаны и вплоть до накрасаны гуруджи правил меня в каждой позе, он заставлял работать меня на пределе моих возможностей каждый день в течение нескольких месяцев подряд. Каждый день я чувствовала себя так, как будто меня отжали в центрифуге; мне было очень больно! Я уставала, а он был неумолим, и эмоционально мне было очень трудно, а физически — больно и утомительно. Он толкал меня к моему пределу, и единственное, что он говорил своим суровым голосом, было: «Дыши!». Иногда мне казалось, что он злится, и тогда я начинала паниковать. Я чувствовала, что не могу справиться, и все в зале знали, что он доводит меня до самого края. Иногда, если людей было очень много, и я практиковала наверху, он звал меня вниз и заставлял повторять всё снова и снова. Он говорил: «Почему? Не бойся, плохая девчонка!». Это звучало очень просто. Если бы я сказала, что мне больно, гуруджи просто ответил бы: «Почему?». У меня не было ответа на этот вопрос! Я столкнулась со своими собственными страхами и училась жить с болью. Я училась расширять свои границы и дышать. Это нечто большее, чем осваивание асан; день за днем он проводил меня через всё это, чтобы я могла чему-то научиться. Я не чувствовал ни капли страха или сомнения во время родов; это просто происходило со мной.
После родов
Через пару дней это маленькое существо, пришедшее к нам в мир, полностью определяло нашу жизнь во всех её сферах. Время исчезло. Дни и ночи были почти одинаковыми. Мы не спали в течение нескольких дней, недель, месяцев. Мы были полностью погружены в неё: в её крики, вздохи, сон, запах, жесты, глаза, тело, руки и ноги. Мы как будто наблюдали за распускающимся на ветке бутоном. Это было совершенно особенное время. Мы не хотели выходить из дома, покидать наш маленький островок любви. Мы дали Лили имя только через неделю. Когда мы позвонили гуруджи и попросили его назвать ее, он дал ей имя Савитри, это было имя его жены. Перемены внутри нас заняли больше времени. Я чувствовала, что должна развивать терпение на клеточном уровне; чувство, которое я бы ощущала и телом, и сердцем и которое должно было стать моим освобождением от самой себя — не я, не моё, только она! Это был прекрасный опыт освобождения и для Эдди, и меня.
Что касается духовной жизни, когда вы становитесь родителем, вы сразу же встаёте на путь изучения всех жизненных уроков, которые только могут быть. Возможно, именно поэтому гуруджи был счастлив, когда его ученики женились, заводили детей и жили полноценной жизнью. Дни, когда Лили только появилась на свет, напомнили мне о том, каким терпеливым и вовлечённым был гуруджи с каждым из нас, с какой любовью и энтузиазмом он наблюдал, как практика меняет и развивает нас. Когда вы становитесь родителем, вы тоже переживаете глубокие изменения. Вам приходится учиться просто наблюдать, позволять вещам быть такими, какие они есть, и отпускать, потому что в каждом дне есть много неопределённости! Нужно позволить любви пробудить вашу внутреннюю мудрость и направить вас, чтобы вы могли позаботиться об этой маленькой жизни. Сэнди сказала, что грудное вскармливание — это лучшее, что я могу дать ребёнку, и что я должна кормить её как можно дольше и так часто, как это нужно ребенку. Я кормила Лили 18 месяцев. У Лили не было расписания, она была «работой на полную ставку», как говорят в Индии. Каждая мама знает, что это значит!
— Что вдохновило вас возобновить практику?
— Я начала практиковать через три месяца после рождения Лили, как сказал мне гуруджи. Я была готова; готова двигаться и тянуться, иметь физическую нагрузку. Я хотел сбросить лишние килограммы; мои плечи были зажаты, спина и бёдра болели, потому что я постоянно носила Лили на руках. Мне хотелось снова почувствовать баланс, я начала чувствовать себя опустошенной без практики, которая давала бы мне энергию. Я была готова. У меня не было потребности возвращаться к преподаванию. Эдди и ученики очень поддерживали меня. Иногда Эдди носил Лили в одной руке, пока он преподавал, чтобы я могла практиковать. У нас была маленькая овчинка для Лили, чтобы она могла спать рядом со мной, пока я практикую, и это было так забавно. Иногда мне приходилось кормить её грудью между асанами. Она приносила много радости и счастья всем нам — и сейчас тоже приносит! За исключением случаев, когда студенты говорят ей, что помнят, как она ползла по полу и как папа носил ее на руках во время практики — она не очень любит эти истории!
(Отрывок из книги «Йога Садхана для матерей. Опыт практики аштанга йоги, беременности, родов и материнства»)
Перевела Ася Кудрявцева
